Сам себе властелин 4 (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 41

Кто хотел — милости просим;-)

По случаю успешного похода в подземелье бабушка устроила маленький торжественный вечер. Тихий, можно сказать, семейный ужин с пятью переменами блюд. Вот только чёрные банты на головах скелетов, исполнявших роль официантов, меня одновременно смешили и раздражали. Не знаю как остальным, а мне железные мертвецы напоминали “готичных школьниц”.

— А обязательно эти бантики? Как-то несолидно.

— Во всём должна быть красота, — наставительно забубнила бабушка, — а они у тебя и так голые ходят.

— Типа, бантики должны прикрыть непотребство? Тогда их на другом месте надо носить.

— Цыц! — бабушка нахмурилась, — здесь ребёнок, между прочим.

— Ба, ну правда, бантик на голове это уже слишком. Может, их перевесить хотя бы? Не смотри на меня так, я про другое. Пусть, как орки, на шее носят. Будет напоминать эдакое жабо.

— Да? — старушка нахмурилась, пару секунд подумала и махнула рукой ближайшему скелету, — ну-ка, милок, подь сюды.

Стальной “официант” бросился к ней, как спринтер. Подбежал и вытянулся по струнке, будто на параде.

— Ты наклонись, наклонись. Буду я ещё прыгать к тебе, орясина.

Бабушка отлепила чёрный бант с головы и прилепила на шею.

— Ну, не знаю, — она скептически покачала головой, — слишком расфуфыренный стал.

— А мне нравится, — поддержала меня Клэр, — так бант добавляет элегантности.

— Угу, — поддакнула Дитя и важно кивнула, — добавляет.

— Ладно, уговорили.

Бабушка повернулась к “официанту”:

— Скажи всем, пусть перевесят на шею.

— Так точно! — выпалил скелет и поклонился. Дождался, когда бабушка отвернётся и благодарно мне кивнул.

Похоже, таскать бант на макушке и самих мертвецов не радовало.

Буквально через секунду очнулся Уру-Бука — покосился на бабушку, но обратился ко мне:

— Владыка, а можно моим парням беж таких бантов? Мешают нешти шлужбу войшк. А в атаку ходить совшем неудобно.

Ответить мне не дали.

— Это чем им галстуки-бабочки не нравятся? Ты смотри какие привереды.

— Нет-нет! — сразу ушёл в глухую оборону Уру-Бука, — нам нравитшя. Очень пражднично и нарядно.

— Да, — бабушка кивнула, — это я лично придумала. Внучка скелетам, я оркам.

— Очень-очень нравитшя!

— А чего тогда?

— В шлучае боевых дежурштв хотим шнимать. Чтобы не порвать, не жапачкать.

— Это правильно, — бабушка кивнула, — снимайте. Нечего казённое добро портить. А в караулы по замку — чтобы было. Вас тоже лично проверю.

Уру-Бука часто закивал и склонился над тарелкой. Эх, не повезло тебе, зелёный, бабушке под горячую руку попасть.

Я взял крохотную тарталетку с грибной начинкой, разжевал и пододвинул блюдо с ними Уру-Буке. Пусть утешится вкусняшкой, он такое любит. Орк нехотя взял одну, другую и, когда тарелка опустела, повеселел.

— Ваня, — мумий задумчиво принялся разглядывать меня, — я вот не пойму. Почему на тебя одного золотая лихорадка не подействовала?

— Не на одного. Сеня и скелеты тоже не “заболели”.

— Даже не сравнивай! — он махнул на меня рукой, — скелеты не такие, как я, больше мёртвые, чем живые. Им золото в принципе неинтересно.

— А Сеня?

— Он монстр. Где ты видел монстров, любящих деньги?

— Угук, — подтвердил Сеня со своего места.

— Со мной тоже всё понятно. Я в своём мире, по глупости, однажды кредит взял — пока отдавал, проклял всё на свете. С тех пор никаких кредитных карт, микрокредитных займов или ипотек. У меня иммунитет к халявному золоту.

Мумий сочувственно покачал головой.

— Страшное место, этот твой мир.

— Не переживай, я уже оттуда съехал и обратно не собираюсь.

— Ваня! — Дитя Тьмы подпрыгнула на своём месте, — а дракон из своего подземелья вылезать может?

— Наверное, мы не спрашивали. А тебе зачем?

— Покататься хочу.

— Не думаю, что она согласится.

— А её ты попросишь, — Дитя захлопала глазами, — правда ведь? Или пусть яйцо снесёт, мы его высидим, вылупится дракончик и будет меня катать. Да?

Я представил, как уговариваю драконицу нестись и чуть не заржал.

— Не думаю, что она согласится. Лучше я тебя на Конкорде покатаю.

— А когда? Завтра?

— Когда ты таблицу умножения выучишь, — бабушка строго прищурилась, — до какой цифры ты уже дошла?

Дитя сделала вид, что не расслышала, схватила пирожок и принялась усиленно жевать. Ох и хитрюга у меня приёмная дочь!

Укладывать Дитя спать взялась бабушка. Очень уж ей нравилось возиться с внучкой и рассказывать на ночь сказки. Я, кстати, один раз послушал — у меня волосы подмышками дыбом встали. То про Белую руку, приходящую к непослушным детям; то про страшного коротышку, который у доброго людоеда сапоги украл; про семь тёмных, приютивших сироту; про шарообразного гомункула, поедавшего зверей в лесу; про владыку Браслета могущества. И в каждой кого-то убивали, ели, иногда живьём, сажали в темницу к светлым, грабили и пугали до седины. А Дитю нравилось! Она пищала от восторга и требовала ещё одну сказку. Пусть развлекается, раз так.

А я взял под руку Клэр и пошёл провожать до её комнаты. Только путь у нас оказался не совсем прямой. Мы сделали “небольшой” крюк и заглянули в оранжерею. Там вечером красота — цветы светятся, звёзды через стеклянный купол видно, поёт какой-то сверчок, с хитрым названием. Романтика! Ну, мы и задержались там чуть-чуть, всего на час, не больше.

Когда я всё-таки отвёл девушку в её покои и неспешно вернулся к себе в башню, оказалось, что меня ждали. В креслах у окна сидели мумий и Торквин, молчаливо глядя на звёзды.

— Долго гуляешь, Владыка, — проворчал старик, — а я, между прочим, давно уже должен лежать в постели.

— Деда, ты же вообще не спишь! И всю ночь в лаборатории гремишь чем-то.

— Нечего мне там делать, — он тяжело вздохнул, — бабушка все опыты порушила. Стерильную чистоту ей подавай! А может, у меня там на пыли формулы записаны и заклинания? Месяц работы сорону под хвост!

— Она твою заначку нашла и ликвидировала?

— Хех, — мумий усмехнулся, — да прям щаз. Моё сокровище даже ты не отыщешь, я профессионал.

— Вот и хорошо, теперь я за тебя спокоен. А по какому поводу собрание?

Торквин молитвенно сложил руки.

— Простите, Владыка, это я виноват. Появились новости, которые я не смог откладывать до утра. Но вас я не решился беспокоить и обратился к магистру Гебизе.

Мумий кивнул.

— И правильно сделал, мальчик, дело не терпит отлагательств.

— Раз вы оба пришли ко мне на ночь глядя, разговор будет серьёзным. Тогда минутку, я себе кауаффий сварю и выслушаю.

Для таких поздних совещаний у меня есть специальная маленькая жаровня, медная турка и банка с молотым кауаффием.

Пока я возился и гремел посудой, мумий слегка поворчал:

— Как ты пьёшь эту чёрную гадость? Я понимаю, орки, дикий народ, дети гор, у них выбора не было. Но даже они от этой горечи в боевую ярость впадают, а ты его хлещешь литрами и хоть бы хны. Решительно не понимаю!

— Я в тебя пошёл. Только мне из фляжки нельзя, подданные неправильно поймут, а кауаффий это солидно. Всё, я готов слушать.

Удобно устроившись в кресле, я сделал глоток и дал знак Торквину начинать.

— Неделю назад в контакт с моим агентом в Хвицатсе вышел один человек. Один из приближённых Рейда Фаленды Херумора.

— Стоп! Дай угадаю, этот Рейда — тот самый претендент на звание Владыки?

“Колобок” кивнул.

— Да, он, собственной персоной.

— И что хотел его приближённый?

— Искал выход на вас, Владыка. Рейд Файленда Херумор жаждет встретиться с вами.

— Какая, однако, неожиданность. С чего бы это? Разве он не собирается заявиться сюда с войском и потребовать отдать Калькуару?

— Он хочет встретиться лично, без свидетелей. Причём завтра, чтобы увидеться с вами до того, как попасть в Кемнаро.

Неожиданный поворот событий. У меня даже затылок адски зачесался от таких кунштюков судьбы.