Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 4 - Тагиров Роман - Страница 34

Прапорщик тяжело вздохнул. Терять ему сейчас было нечего, кроме двух банкнот, заныканных в носках, и ещё цинка из-под патронов, набитого пачками денег.

Начальник стрельбища перевёл взгляд в обратном порядке со старших офицеров на генерал-лейтенанта Потапова, нарушил субординацию и с чувством продекламировал:

— «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…»

— Красавец…, — протянул в ответ генерал, встал, подошёл к задержанному и с неподдельным любопытством начал рассматривать поврежденное ухо прапорщика.

Затем удовлетворённо кивнул и с улыбкой спросил:

— И кто же тебя так разукрасил, спортсмен ты наш?

— Не могу знать, товарищ генерал-лейтенант. Пьяный был, не помню, — на всякий случай ответил начальник стрельбища, так как пока не знал, какой именно информацией поделился комендант со всеми присутствующими.

— Говори, прапорщик, не стесняйся. Я этому солдату лично руку пожму от такой картины маслом, — Потапов стоял рядом и со смешинками в глазах смотрел на Кантемирова.

Подполковник Кузнецов за спиной генерала кивнул прапорщику — говори, мол.

— Один удар пропустил от рядового Драугялиса, — честно ответил боксёр и объяснил свой промах: — Я на сержанта отвлёкся, а Ромас махнул правой, но ударил левой.

— Ай, да Ромас! Ай, молодца, — воскликнул генерал и вдруг сам протянул ладонь: — Здорово, Тимур.

— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, — удивлённо пожал руку прапорщик.

Потапов вернулся за стол и посмотрел на коллег — работайте, товарищи. И комендант гарнизона, не был бы комендантом, если бы не спросил прапорщика строго:

— Кантемиров, водку солдатам сам покупал?

Начальник стрельбища взглянул на бывшего командарма и задал встречный вопрос:

— Товарищ подполковник, мне честно ответить?

— Товарищ прапорщик, отвечайте по существу заданного вопроса, — добавил суровости командир полка.

Если тебя, скучающего на гарнизонной гауптвахте, сам командир полка называет «товарищ», то отвечать надо максимально правдиво.

Прапорщик доложил:

— Сам не покупал. Начатая бутылка немецкой водки «Кёрн» осталась после бани трёх генералов и одного подполковника. Так и стояла в холодильнике.

— Ну вот, — развёл руками генерал-лейтенант и признался честно: — Теперь и я при делах. Это я покупал водку для бани. На свои кровные…

Полковник Полянский усмехнулся и оценил тонкий юмор своего друга.

А подполковник Кузнецов всерьёз заинтересовался данным вопросом:

— Подожди, прапорщик. И ты хочешь сказать, что начатая бутылка водки больше недели простояла в твоём холодильнике?

— Так точно, — пожал плечами хозяин бани.

— Кремень! — сделал вывод подполковник и повернулся к другому подполковнику: — Александр Сергеевич, если дашь пинка под зад этому борзому, непьющему прапорщику, то я его к себе подберу.

— Посмотрим, — улыбнулся Болдырев и задумался о том, что было бы с его дальнейшей карьерой, если бы не этот прапорщик, и служба старшего офицера в ГСВГ началась бы с побега солдата на Запад?

Бы, да кабы… Но, веселого мало…

Обстановка в кабинете разрядилась.

Специалист людских душ Полянский заметил, что прапорщик созрел к разговору, и предложил:

— Так, Кантемиров, общую обстановку со слов коменданта мы уже представляем. А сейчас ты нам с самого начала, всё подробно расскажешь сам.

— С чего начинать, товарищ полковник? — по-деловому спросил военнослужащий Советской Армии. Тимур стоял, опершись плечом о стену и был готов, как юный пионер, излить контрразведчикам свою душу. И говорить правду, и только правду…

— Со стрельбы госпиталя на стрельбище.

— В этот день я видел, как Ромас разговаривал со своими земляками, водителями санитарок из госпиталя, около пилорамы. Подходить не стал. Старослужащий солдат нормальный, нареканий не было, приказы выполняет. Пилорамщик и так работал днём и ночью, если было надо…, — начал свой рассказ начальник войскового стрельбища Помсен.

Все слушали внимательно. Только на момент рассказа о первом сообщении самбисту про побег солдата стрельбища с земляками, начальник Особого отдела штаба армии перебил:

— Как отреагировал Путилов?

— Не понял, товарищ полковник?

— Удивился?

Боксёр задумался. А ведь, в самом деле — не так уж и удивился самбист вдруг полученной информации о побеге рядового ГСВГ на запад. Другой бы подскочил от такой вести. Да и самого Тимура на тот момент восхитила выдержка сотрудника КГБ.

Спортсмен ответил:

— Нет. Железные нервы…

— Хорошо. Продолжай.

Второй раз Полянский остановил рассказ прапорщика на моменте отъезда Путилова после разговора с рядовым. Полковник спросил:

— Сотрудник спешил?

— Спешил. Даже особо разговаривать со мной не стал. Сказал только: «Не дури, прапорщик…» и уехал.

Главный особист посмотрел на генерала:

— Надо говорить с рядовым.

— Прапорщика в камеру? — уточнил комендант.

Начальник стрельбища вновь нарушил субординацию и влез в разговор старших:

— Рядовой Драугялис не будет говорить без меня.

— Вот так и не будет? А не много на себя берёшь, прапор? — повернулся в сторону задержанного полковник.

— Ну, если пытать не будете…, — усмехнулся арестант и добавил. — У этого солдата свои принципы. Не будет он меня с Басалаевым закладывать. А при мне Ромас всё спокойно расскажет. Всё, как было. Сейчас солдат только мне верит. Больше никому…

— Вызывай этого Дра… Дру…, — Полянский обратился к Кузнецову.

— Ромаса! — подсказал генерал.

Комендант снял трубку…

* * *

Образцово-показательный привод арестованного в кабинет коменданта гарнизона повторился с рядовым мотострелкового полка и одновременно пилорамщиком полигонной команды войскового стрельбища Помсен.

Караул отпустили, Драугялис остался стоять рядом со своим прапорщиком. Тимур протянул руку, Ромас ответил твёрдым рукопожатием. Солдат оглядел офицеров и улыбнулся генералу. Участники тайного Высокого Собрания с интересом разглядывали распухший нос и почерневший синяк под глазом рядового. И всё-таки: два — один в пользу прапорщика.

Вновь первым взял слово генерал-лейтенант:

— А вы ещё обнимитесь, хулиганы. Уже помирились? Больше драться не будете? — Потапов встал и подошёл к рядовому. — Ромас, я у тебя спрашиваю.

Удивлённый рядовой невозмутимо по-литовски смотрел на своего командарма. Пилорамщик не знал точной даты смены места службы генерала и не понимал, что отвечать на этот вопрос командующего армией. Или уже не командующему?

Потапов решил уточнить:

— Ромас, это ты набил морду своему командиру?

Драугялис посмотрел на начальника стрельбища. Кантемиров кивнул.

Рядовой доложил:

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Ударил один раз, — и, секунду подумав, добавил: — Прапорщик первый начал.

— Ладно, солдат, проехали этот факт, — генерал прошёлся по кабинету. Три шага туда, три обратно, и остановился перед рядовым.

— Ромас, а что же ты в ФРГ не сбежал со своими земляками? Сидел бы сейчас там, рябчиков кушал и ананасы жевал. А ещё рассказывал, как тяжело служить в Советской Армии, и какие плохие офицеры служат в твоей части. Да и про своего прапорщика много чего мог рассказать в телевизор.

— Товарищ генерал, я не предатель, — спокойно ответил гвардии рядовой Драугялис. — На нашем стрельбище часто бывают офицеры полка. Мы уважаем своих командиров. И товарищ прапорщик — тоже хороший человек.

— Даже так, — улыбнулся генерал и протянул рядовому ладонь. — Тогда, здорово, Ромас. И знаешь, я даже рад тебя видеть. И даже при таких обстоятельствах и с таким лицом…

Потапов вернулся к столу и повернулся к Полянскому:

— Что скажешь?

Полковник тоже обладал прекрасным чувством юмора, немного поразмышлял, глядя на обоих задержанных, и с улыбкой ответил другу:

— Надо будет крупным планом сфотографировать лица обоих хулиганов: рядового — в фас, прапорщика — в профиль, со стороны приметного уха.