Мама для Его дочери (СИ) - Ладыгина Наталия - Страница 12

— Не сейчас. Как рассветет.

— Ты с ума сошел?! Не надо, Мирослав! Я сказала тебе правду!

— Я не думаю, что ты лжешь. Просто хочу поговорить с этим… человеком.

— Не надо! Шесть лет прошло!

— Да мне плевать, сколько прошло!

— Ничего не изменить уже! — снова плачу, слезы еще болезненнее обжигают мои щеки. Их слишком много было сегодня. — Все в прошлом. Все уже случилось! Не надо ломать мне жизнь!

Мирослав зло усмехается.

— Я тебе, значит, жизнь ломаю?

— Я не хочу, чтобы муж знал про все это! А он узнает, если ты встретишься с отцом! Пожалуйста, пойми меня! — умоляю его глазами. — Я очень тебя прошу! Оставь это!

Да он ненавидит меня. Презирает. Вон как смотрит…

— Нет, — чеканит Мирослав ровным тоном. — К утру ты мне все скажешь.

— Зачем тебе это надо? Ты мести хочешь?! Так мсти мне! Не трогай моего отца! У него свой взгляд на жизнь! Он думал, что помогает мне.

— Ты еще будешь оправдывать этого урода?!

— Я не оправдываю! И не говори так о нем! — кричу, ударив его в плечо свободной рукой. — Почему ты не хочешь слышать того, что это сделала Я?! Это было мое решение.

— Он тебя заставил.

— Он настаивал, но…

— Нет, он тебя заставил!

— Ты вообще слышишь меня?! Я хотела от тебя избавиться! От всего, что связано с тобой! Я не могла в том возрасте воспитывать ребенка! Родители не смогли бы мне помочь! А ты… тебе я звонить не могла!

— Да не ори ты! Понял я, — прорычал Мирослав.

— Если понял, то отпусти, — кручу запястьем.

— Нет.

Чего он так уперся?.. Он должен был проникнуться отвращением ко мне. Любой другой бы стал презирать. Я просто не могу его сейчас понять…

— Ты не можешь удерживать меня!

— Сегодня точно могу. Спать не собираюсь. Ты не ускользнешь.

— Ты все знаешь! Мне больше нечего тебе сказать!

— Есть что — адрес.

— Черт возьми, Мирослав! — уже рычу. — Я не позволю тебе навредить моему отцу! Он уже далеко не молодой и болеет.

— Я трогать его не собираюсь. Поговорить просто хочу. Или ты что, боишься что он снова отругает тебя за общение со мной? Он до сих пор говорит тебе во сколько надо быть дома?..

— Ничего он мне не говорит! Я просто не хочу, чтобы ты делал глупости!

— Ладно… — хмыкнул Мирослав. — Глупостей делать не буду. Тогда ты тоже не будешь их делать. Не будешь пытаться сбежать отсюда, например.

— Я… — сглатываю и вздыхаю, — я не хочу находиться здесь.

— Почему?

— Почему?!… Мне нужно домой — это во-первых. Мы давно чужие друг другу люди — это во-вторых. И…

— Тебе больно — в-третьих.

В точку.

— Да… Я не могу на тебя смотреть. А когда… когда ты целовал меня, я чувствовала, что… — не договариваю.

«…не заслуживаю этого». Вот это мне хотелось сказать.

Мирослав на требует, чтобы я договарила. Он против воли обнимает меня, отчего я испытываю новую порцию душевной боли. Мне всю душу раздирает от нее. Не думала, что буду так страдать. В начале нашей встречи я тщетно убеждала себя, что я не виновата. Но я виновата. Сильно виновата. Эту вину ничто не смоет. Эта вина не только перед ним.

— Отпусти…

— Успокойся.

— Я успокоюсь, когда ты отпустишь, — скулю ему в грудную клетку. — Правда, отпусти… Пожалуйста…

И он делает это.

— Поверь… — произношу сдавленно. — Я не хочу этого. Не хочу ворошить прошлое, и точно не хочу быть рядом с тобой. Я забыть хочу.

Вот говорю это, а у самой все сжимается внутри. Это просто слова. На душе другое. Но это верное решение. Ничего не получится. Я, может быть, и действительно расстанусь с мужем, но уж точно не смогу быть снова рядом с ним. Это извечное понимание, что я сделала — будет каждый день передо мной. Нет… Этого я не вынесу.

— Меня забыть хочешь?

— Я уже забыла. Но я не могу обвинять тебя в этой встрече. Это все я… А, — ахнула, услышав стук в дверь.

В комнату вошла Полина. Посмотрела на отца, на меня, а после вымолвила:

— Телевизор шипит почему-то. Не показывает.

— Сейчас посмотрим, что там с телевизором. Иди пока, я сейчас приду, — говорит ей отец.

— Хорошо, — Полина коротко смотрит на меня и уходит.

— Не мучай Полину, — прошу я его. — Ей все это странно видеть…

— Даже не пытайся ею прикрыться, — качает Мирослав головой из стороны в сторону, глядя строго. — Даже если тебе как-то удастся меня провести, то я тебя все равно найду. Твой муж обо всем узнает.

— Не надо… — сглатываю.

— Надо.

Мирослав в самом деле жаждал разрушить все то малое, что у меня осталось. Это читалось в его глазах. Он ни перед чем теперь не остановится.

Как мне его остановить?.. Как?! Что такого сказать, чтобы его отрубило?.. Самое что ни на есть ужасное я уже сказала. Что еще я могу?

— Чего ты хочешь добиться, Мирослав? — на что он только сужает глаза. — Чтобы я… осталась? Как… как ты вообще можешь этого хотеть, после того что я сделала?

— Ты как-то жила с этим все эти годы. И я смогу.

— Нет, не сможешь, — качаю головой из стороны в сторону. — И я не смогу, если буду рядом с тобой.

— Поэтому ты вышла замуж? Чтобы забыть и создать иллюзию, что живешь как надо?

Только иллюзия не удалась. У меня не было ни единого шанса покончить с этим. Теперь тем более. Каждый свой следующий новый год я буду вспоминать, что возвращась к этой боли.

— Тебе надо спуститься и помочь Полине с телевизором. Не забыл?

— Не уходи от ответа.

— Я уже тебе дала ответ на все вопросы, Мирослав! Я ухожу! — бросаюсь на него, чтобы оттолкнуть, но не могу. — Да отпусти ты меня!

— Перестань… Перестань! Хватит, милая! — несильно встряхивает меня. — Ты напрасно чувством вины себя убиваешь. Это все не ты.

— Это я!

— Да даже если и ты… все равно.

— Все равно?..

— У нас могут быть и другие дети.

Он произносит это, а я перестаю дышать и непроизвольно роняю слезы. После чего неожиданно для него рывком вырываюсь и отскакиваю назад.

— Ты как будто не слышал меня… — шиплю я. — Я бесплодна! Я… Пустышка, которой досталось по заслугам. Я прекрасно осознаю, что натворила.

— Ты можешь лечиться. Я с этим помогу.

Он это что, серьезно?..

С чего он только взял, что я собираюсь заводить с ним каких-то детей? Я пытаюсь уйти, а он только все усугубляет.

— Не надо мне помогать, Мирослав. Помощь мне твоя не нужна. Все, что мне надо, так это чтобы ты открыл мне дверь своего дома и отпустил с миром.

— Не получится. Я не могу тебя отпустить, — отрицательно качнул головой Мирослав. — Ты останешься. Я тебя не отпущу и не позволю чувству вины уничтожить тебя вдали от меня.

Послышались шаги по лестнице. Не дождавшись нас, Полина вновь, похоже, идет сюда. Воспользовавшись тем, что Мирослав отвлекся на шаги дочери, я проскользнула мимо него и выскочила за дверь.

— Вы скоро? — встретились мы с Полиной в коридоре.

— Все еще шипит телевизор?

— Нет, все наладилось! Мне просто скучно…

— А спать хочется?

— Немножко… — и зевает. Глазки-то сонные.

— Может, спать пойдешь? Я тебя отведу и посижу с тобой немножко.

— Нет… Тогда ты точно уйдешь. Лучше пойдем вниз, на диван. Туда и папа придет.

Можно и так. Она и на диване заснуть сможет. Мне же лучше. Когда я рядом с ней, мне не так опасно рядом с ее отцом. Я и сама, если честно, чувствую усталость.

— Хорошо, пойдем.

Мирослав спустился, когда мы уже успели расположиться с Полиной на диване. Девочка устроила свою голову у меня на коленях, с разрешения конечно, и, лежа на боку, смотрела усталыми глазами мультики.

Увидев засыпающую на мне дочь, Мирослав молча сел рядом с нами и уставился в экран телевизора. Почти в полной тише, под слабый звук мультяшек, мы просидели так около пяти минут.

— Заснула? — тихим хрипловатым голосом спросил Мирослав.

Я смотрю, а у нее и впрямь глазки закрыты.