Мой бывший муж. Давай попробуем опять? (СИ) - Новикова Татьяна О. - Страница 18

Другая его сторона, обычно запрятанная поглубже, почему-то огорчилась. И даже спросила тихонечко: «А может, не надо?»

Но они развелись. Легко, спокойно, без шума и истерик. Без споров по имуществу, потому что делить было нечего, кроме кредитов Давыдова (которые тот оставил себе, разумеется).

Даже в этой ситуации Маша проявила себя как удивительный человек. Один на миллион, если не на миллиард. Она не скандалила, не рыдала, не вела себя как последняя стерва.

Она просто ушла, позволив ему заниматься любимым делом.

Чуть позже его ударило по голове осознанием: он… скучает. Он думает о ней постоянно. Ему интересна её жизнь. Ему не хватает их разговоров за кухонным столом.

Оказалось, те эмоции, которые он называл «привязанностью», были чем-то глубоким и настоящим. Чем-то, чего сам Владислав не осознавал, потому что не умел правильно анализировать.

Пришлось найти себе новую девушку, потом вторую, третью и четвертую, да только мысли о Маше никуда не делись. Наоборот, появился червячок, который постоянно глодал ему мозг: «Это не она…»

С годами странное чувство отпустило. Ушло подальше, лишь изредка ковыряя внутри.

…Вот зачем Сергеенко понадобилось идти в ту аптеку? Почему именно в тот день, когда заплаканная Алиска позвонила Владу и потребовала срочно купить тесты на беременность?

Почему именно в том виде, нежном, беззащитном, как будто не было семи лет разрыва, и Маша просто выбежала из их квартиры за хлебом.

Может быть, увидь он роковую куклу с ярко-накрашенными губами, даже внимания бы не обратил. Этих кукол, размалеванных, цветастых, ошивается вокруг него множество.

Но она была прежней. Той самой Машей.

И его понесло.

Ему остро потребовалось ее поцеловать – и она целовалась восхитительно. Не «хорошо» и даже не «отлично», а невероятно. Так, что взрослому мужику хотелось целовать её вечно. Не только целовать, конечно. Желательно вообще минимально целовать, а максимально… кхм…

А потом, где-то между поцелуем и тщетной попыткой найти оправдание своим же действиям, он понял: они столкнулись неспроста.

Может, у Маши нет понимания, как руководить коллективом, но человек она ответственный. Её ум пытлив, а глаза видят мельчайшую неточность в цифрах. Если кто и должен стать новым главным бухгалтером – это она. А он поможет, поддержит, если требуется.

Ценник, конечно, пришлось завысить в два раза, но Влад всегда умел торговаться и понимал: нужна такая сумма, которая ошарашит и помешает мыслить трезво. Всё как в бизнесе. У кого выгоднее предложение, тому достанется лакомый кусочек.

…Зря он поддался своей слабости. Зря позвал её работать. Потому что наедине с ней всё реже думал о бизнесе и всё чаще – о сладких Машиных губах и о том, как ладно её талия помещалась в его ладонях.

…И вот Владислав увидел, как его Маша уходит под ручку с Димой. И щеки её предательски красны, и вообще она выглядит так, как будто настроена решительно.

Всё бы ничего, но Погодин – главный ловелас фирмы, ему можно вручать знак «Почетный любовник». Через него прошли все девушки, от финансистов до юридической службы. Он с ними честен, семьи не обещает, но они упрямо надеются, что вот она-то, та самая, которая переломит его полигамный внутренний мир.

Но зачем он Маше?..

Она же умная, адекватная. Должна понимать, что к чему.

На работу эти двое не явились. Машина Погодина исчезла с парковки. Они уехали вместе.

И Давыдов внезапно понял, что такое ревность. Жгучая, иррациональная, не дающая покоя.

***

Я ожидала любого места, куда Дима мог бы привезти меня. Начиная от его собственной квартиры («смотри, как тут замечательно и матрас такой мягкий») и заканчивая каким-нибудь жутким БДСМ-клубом («что насчет плетки и парочки зажимов?»). От такого мужчины, как Погодин, можно ожидать чего угодно.

Только не…

– Студия йоги? – я пучусь на вывеску, на которой аист грациозно растянулся в позе собаки мордой вниз.

Мы с Олькой одно время ходили на йогу и перестали, когда мою поясницу защемило в этой самой позе так, что расщемлять пришлось с помощью тренера. В тот день я, во-первых, поняла, что старость неминуемо близка, а во-вторых, что йога – не для меня. Тренер тоже намекнул, что лучше бы мне заниматься ЛФК в группе для тех, кому слегка за сорок.

Мне на тот момент было слегка за двадцать пять.

– Не отказывайся, пока не попробуешь, – подмигивает мне Дмитрий и достает клубную карту. – Я только тут вдохновение ловлю. Больше нигде не могу расслабиться.

Это какой-то поехавший мир. Молодежь питается проросшими бобами и луковым супом, а директор крупной фирмы занимается йогой. Я очень извиняюсь, но здесь вообще кто-нибудь накатывает?!

– Я не смогу заниматься, – качаю головой и показываю на свою узенькую юбку-карандаш.

– Мы пойдем на медитации, там не нужна форма. Тебе жизненно необходимо расслабиться, убрать нервное напряжение. Смотри, как зажата, – его пальцы ложатся на мои плечи, но я отскакиваю в сторонку. – Да прекрати шугаться. Не покушаюсь я на твою честь. Ты сама не своя, нельзя в таком состоянии возвращаться на работу. Обещаю, через полчаса выйдешь новым человеком.

Короче говоря, мы проходим через улыбчивого администратора, которому Погодин на ушко шепчет, чего конкретно мы хотим. А затем он затаскивает меня в зал, уставленный кушетками. Играет расслабляющая музыка, такая, знаете, раздражающая, неторопливая, будто улитка, что ползет по стеклу. Зал пуст, не считая нас.

– Ложись, тебе понравится, – двузначно намекает Погодин, и я плюхаюсь на кушетку.

Подкладываю валик под голову, тяжко вздыхаю.

Зачем только соглашалась…

Выключается свет, и мы остаемся в кромешной темноте. В колонках потрескивает огонь.

Я задумываюсь над тем, что это мог бы быть самый внезапный опыт в моей жизни. Не удивлюсь, если вместо медиатора (или как называется человек, отвечающий за медитацию?) ко мне подсядет Дима и скажет: «А теперь мы будем медитировать… в самых разных позах…»

Но, хвала небесам, у Погодина таких крамольных мыслишек не появляется. Он лежит где-то в отдалении и, наверное, наслаждается процессом. Ловит вдохновение, цитируя его самого.

Проблема в том, что медитация проходит мимо меня. Я думаю о Давыдове. Вспоминаю. Злюсь. Планирую то ли начистить ему морду, то ли тихо-мирно забрать документы.

А потом…

…засыпаю под убаюкивающие слова и отвратительную музыку.

– Эй, спящая красавица, вставай, – раздается над моим ухом. – Ничего себе, как тебя вставило. Ну что, ты расслабилась?

– Э-э, да, – вру, потому что за время дрёмы у меня затекла шея и покалывает пальцы от неудобной позы.

– Необычная реакция на медитативную практику, – продолжает вполне искренне восхищаться Дима. – Готова вернуться к работе?

Он весь такой искренний в своей любви к медитациям и здоровому образу жизни, что у меня язык не поворачивается сказать: «Прости, но я не слышала ни слова».

– Да, я определенно полна энергии.

Полна энергии и решимости уволиться. Без лишних драматических этюдов. Просто положу заявление на стол, отработаю две недели, получу одну-единственную огромную зарплату и забуду о Давыдове как о самом страшном сне.

– Как-нибудь повторим? – воркует Дима, когда мы выходим из студии йоги. – По-моему, было классно.

Он взъерошивает светлые волосы, весь такой одухотворенный, аж тошнит.

– Да… или нет… пока сложно сказать.

Я поправляю на себе блузку, которая сбилась набок во время сна. И самым краем глаза, где-то на границе между зрением и осязанием ощущаю, как в скулу Погодину прилетает кулак.

***

Если бы мне сказали семь лет назад, что холодный как камень, рациональный Давыдов налетит на кого-то с кулаками – я бы долго ржала и крутила у виска пальцем. Влад – тот человек, который попросту не умеет злиться, разъяряться или думать телом, а не разумом.

В наших отношениях скорее я была драчливой фурией, а Давыдов – моей адекватной стороной.