Мой бывший муж. Давай попробуем опять? (СИ) - Новикова Татьяна О. - Страница 31

– Алиса, ты забываешься. Я не буду кого-то выбирать. Ты либо смиришься с наличием Маши в моей жизни, либо не смиришься – но это будут твои проблемы. Понятно?

Сестра сразу же скуксилась, и губы её предательски задрожали.

В дверь постучались.

– Владислав Евгеньевич, вы проведете совещание? – спросила секретарша-Ира, заглянув в кабинет. – Вас директора ожидают.

– Проведу, пусть заходят. Алиса, тебе есть, что ещё сказать? – Влад посмотрел на сестру взглядом злого большого босса, даже ладони сложил в замок, как учат на всяких руководительских семинарах.

– Нет. Нечего. Я пойду, можешь не провожать. Драсьте, дайте пройти, – хамски поздоровалась с директором по снабжению, с которым столкнулась в дверях.

Начальники посыпались внутрь.

– О, приветик, – Алиса сделала шажок назад, обратно в кабинет и встала напротив Маши, мешая ей войти, – а мы как раз тебя обсуждали. Знаешь, что я тебе скажу? Если ты спишь с моим братом, это ещё не дает тебе каких-то прав! Понятно?

После чего отпихнула обалдевшую от выпада девушку и выбежала в приемную.

В воцарившейся тишине было слышно, как скрежетнули зубы генерального директора.

***

Как поступить, если тебя только что попытались унизить перед толпой важных, напыщенных директоров, которые и так-то женщин-начальниц особо не воспринимают, а уж теперь и вовсе поставят клеймо «подстилка»?

Я сажусь за стол, открываю блокнот на нужной странице, пытаясь прийти в себя. Вдох-выдох. Ещё раз, для закрепления. Вдох. Выдох.

Всё нормально. Всё абсолютно точно нормально.

Маша, успокойся. Ничего страшного не произошло. Люди спят друг с другом. Погодин вон вообще отлюбил весь женский коллектив фирмы.

Что в этом зазорного или запретного?

Это нормально.

Возможно, лет десять назад я бы и разрыдалась, и убежала бы в слезах из кабинета Влада, а потом спешно бы уволилась, чтоб никогда не попадаться на глаза всем тем, кто стал невольным свидетелем этой сцены.

Но мне тридцать лет. Я давно огрубела и перестала обращать внимание на чужое мнение (хотя бы стараюсь не обращать). Да я даже способна пойти в бассейн с не побритыми ногами. Чувствуете уровень пофигизма?

Не знаю, что произошло в семействе Давыдовых, и почему крайней оказалась Маша Сергеенко. Но мне плевать. Всё хорошо.

– Коллеги, я вынужден извиниться за сцену, которую вы только что увидели, – дождавшись, когда директора рассядутся, берет слово Влад. – Всему виной вздорный характер моей младшей сестры и абсолютное неумение вести себя по-взрослому. Но мы взрослые люди, и я надеюсь, что вы не будете всерьез реагировать на дурацкую реплику человека, который не владеет ситуацией и не умеет держать эмоции при себе. Что касается нас с Марией Олеговной, – Давыдов смотрит на меня, и на секунду его лицо каменеет. – Мы не просто спим друг с другом, как выразилась моя сестра. Мы находимся в серьезных отношениях. Но! Давайте сразу оговоримся: это никак не повлияет на рабочий процесс. Вы можете заметить, что Мария Олеговна – человек ответственный, должность она получила не за красивые глаза. Более того, на момент её трудоустройства между нами ничего не было. Есть ли какие-то вопросы или замечания по этому поводу? Если кому-то хочется обсудить нас – я готов выслушать. Но очень прошу оградить Марию Олеговну от ненужных переживаний.

Ответом ему становится молчание. Директора старательно изображают мебель и с комментариями не лезут.

– Тогда предлагаю начать совещание.

Наверное, ему сложно вот так, перед всей честной толпой признаваться в чем-то личном. Влад – закрытый человек, он не привык вываливать свои чувства. Он и сейчас выглядит сосредоточеннее обычного, практически забился в твердую оболочку из напряжения и концентрации. Взгляд тяжелый, брови нахмурены, и только желваки ходят ходуном, выдавая всю глубину злости – густой, жгучей ярости, – которую испытывает Давыдов.

Но я благодарна ему за то, что не промолчал и не стал отнекиваться.

Да, между нами что-то есть.

Да, представьте себе, мы спим. С удовольствием. Ежедневно. Без каких-либо угрызений совести.

А вы будто не спите? Со своими секретаршами или красивыми сотрудницами, или миловидными стажерками?

Ну-ну.

Совещание проходит нормально. Всё-таки руководство, подобранное Владом, – взрослые, умные люди, и они абстрагируются от ситуации. Сначала я опасалась, что вопросы, связанные со мной, будут обходить сторонкой, но после того, как мне дважды прилетели претензии по срокам оплаты – стало спокойнее.

Ура, я не стала той, которую «не трогают, ибо её имеет генеральный». Меня всё ещё опускают наравне с остальными.

М-да, докатилась. Радуюсь тому, как нагибают.

По-моему, даже секретарша Влада не проявляет особого интереса к теме наших отношений. По крайней мере, она, как и раньше, залипает в телефон и смотрит видео о нанесении помады вместо того, чтобы вести протокол совещания.

Когда все расходятся, Давыдов не просит меня задержаться (наверное, ради того, чтобы не давать поводов для дополнительных слухов), лишь пишет сообщение.

Прости меня. Все не так должны были узнать о нас.

Перестань. Они бы всё равно узнали. Не вижу в этом какой-то трагедии.

Я уже говорил, что ты идеальная?

Нет, но можешь сказать сейчас

Самая лучшая. Прости. Я зол и готов увольнять за любую болтовню про тебя. Без шуток.

О, да, будет классно, если Влад начнет махать шашкой и убирать всех тех, кто криво посмотрит в мою сторону.

Нет уж, не буду пользоваться положением. Мне плевать на общественное мнение.

Да, я сплю с директором. Завидуйте молча.

Но через минут сорок моему благодушию приходит конец. Потому что ко мне, постучавшись, заходит Катенька. В кабинете, стоит ей войти, разливается густой кофейный аромат. Девушка ставит передо мной наполненную до краев чашку, пододвигает ближе.

– Держите. Это кофе.

– Ага, я вижу.

А сама думаю: а зачем? Не просила вроде бы.

– С коньяком, – добавляет Катенька глубокомысленно. – Качественный, пятилетней выдержки. Хранился на «черный день».

– А сегодня разве «черный день»? – я принюхиваюсь.

М-м-м, правильнее сказать: коньяк с кофе, а не наоборот. Потому что, судя по запаху, Катя бухнула туда алкоголя в пропорции три к одному, где три части коньяка, а одна – чашка.

– Мне рассказали… ну… про ту деликатную информацию… вам лучше выпить кофе, чтобы успокоиться. Вы не подумайте, я не разношу сплетни. Просто решила, что вам сейчас должно быть очень неуютно. Я бы под пол провалилась, если бы про мои отношения кто-то узнал. Не представляю, каково вам. Знайте, я никому не расскажу, а если кто-то будет сплетничать – всегда вас защищу.

Она отводит взор, потупившись, смотрит в пол.

Значит, новости уже растрепали по всем этажам?! Нет, я искренне возмущена. Часу не прошло. Кто посмел?!

Делаю крошечный глоток. Ух. Такой кофе только закусывать соленым огурцом.

– Всё нормально, – успокаиваю скорее не себя, а всерьез волнующуюся Катю, которая теребит в пальцах пуговицу на блузке. – Кать, ты должна мне помочь. Кто тебе рассказал? Я обещаю, если кто-то из наших – я не буду наказывать. Просто должна понимать масштаб трагедии.

Девушка недолго колеблется, но затем сдается.

– Мне Наташа сказала по большому секрету, а ей, скорее всего, Ира. Они близко общаются.

– Та Ира, которая секретарь Давыдова?

– Ну да… Забейте, Мария Олеговна… они не стоят ваших нервов.

– Да я и не расстраивалась.

Даже Давыдова не буду вмешивать.

Просто пойду и воткну превосходно накрашенное лицо Ирочки прямо в стол.

***

Приемная генерального директора пуста. На счастье Ирочки, которая была в шаге от того, чтобы пропахать носом коридор прямиком до входной двери (в её случае, выходной, чтоб вышла и желательно навсегда). Повезло ей. Я выдыхаю, осматриваюсь и решаю подождать. Потому что не намерена терпеть и изображать, будто всё в порядке.