Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 5 - Тагиров Роман - Страница 15

Старший оператор встал и подал команду: «Смирно!». Старослужащие полигонной команды, забыв про свой почтенный срок службы, резво вскочили с мест.

«Вольно» — спокойно приказал майор, обвёл глазами стены с историей комсомола, фотографии высшего командного состава Вооруженных Сил СССР, посмотрел в глаза Ильичу и остановил свой взгляд на телевизоре «Рекорд», стоящим на ножках в углу духовного и культурного центра солдат полигонной команды.

Наконец контрразведчик обратил своё внимание на собравшихся бойцов, перевёл взгляд на начальника стрельбища и твёрдым голосом начал свою нелёгкую работу:

— Всё чаще и чаще мне приходится бывать у вас в гостях на стрельбище. И это неспроста. Это — показатель падения дисциплины на вверенном мне объекте. А я этого не допущу.

Слушатели затаили дыхание. Куда особист клонит? Какое падение дисциплины? Может быть, драка прапорщика с подчинёнными? Так, вроде, все отсидели и вышли сегодня с чистой совестью… Майор же сам привёз нарушителей с кичи?

Яшкин прошёл в противоположный от телевизора угол, вытащил подшивку газет «Красная звезда» из специальной подставки и положил на первый стол перед и.о. старшим оператором.

— На днях я разговаривал с рядовым Вовченко.

Пончик встал.

Особист полистал подшивку и поднял глаза на солдата.

— Где сегодняшняя газета?

— Товарищ майор, нам почту только к ужину приносят, — недоуменно развёл руками рядовой.

Особист посмотрел на начальника стрельбища, тот кивнул головой и доложил:

— Механик-водитель с танковой директрисы забирает почту с ОТБ после обеда и приносит к ужину после смены охраны танков. Затем дежурный по стрельбищу каждый день после ужина подшивает газеты «Красная звезда» и «Правда».

— Это, конечно, хорошо, что у вас на полигоне служба налажена. Да и рядовой Вовченко мне рассказал, как вы тут по вечерам газеты читаете и в шахматы играете. Товарищи солдаты, вы все согласны с рядовым?

Старослужащие разом заулыбались и закивали головой. Ну, как же, каждый вечер сидим, газеты читаем…

Сержант Басалаев набрался храбрости (как ни крути — трое суток отсидел) и добавил с места:

— Товарищ майор, мы ещё в шашки играем.

— Надеюсь, не в «Чапаева»? — особист с улыбкой поддержал установившийся контакт с солдатами стрельбища, подошёл к телевизору и спросил у прапорщика:

— Программу «Время» все смотрят?

— Не всегда, получается, — честно доложил Кантемиров. — Знаете, товарищ майор, на ночных стрельбах часто бывает не до телевизора.

— А после ночных стрельб? — контрразведчик аккуратно подвёл старослужащих полигонной команды к основному вопросу.

Солдаты переглянулись. Так вот в чём дело… Кто-то стуканул? По переглядам старослужащих опытный контрразведчик сделал резонный вывод, что полученная оперативная информация подтвердилась полностью — чуждая нам западная культура проникла через телевизор в Ленинскую комнату, в этот источник идеологической и культурно-просветительной работы с личным составом полигонной команды.

С начальником стрельбища и так всё понятно… Этому не до политической подготовки своих солдат. Но, куда смотрит замполит третьего батальона, ответственный за пропаганду ленинского идейно-теоретического наследия среди военнослужащих полигона? Пора делать оргвыводы…

Майор Яшкин ещё раз взглянул в холодные гипсовые глаза вождя мирового пролетариата и тяжело вздохнул. Начальник особого отдела мотострелкового полка, состоящего из двух оперативных сотрудников, принял волевое решение взять на себя функции замполита 3 МСБ, присел на приготовленный стул перед солдатами и начал издалека:

— Я не буду говорить про то, как наши космические корабли бороздят просторы вселенной. Скажу только то, что касается лично вас, товарищи бойцы Советской Армии, — офицер выпрямился на стуле и обвел каждого слушателя взглядом.

Прапорщик закрепил свой зад на подоконнике рядом с телевизором «Рекорд», оказался чуть позади особиста и посмотрел на своих подчинённых. Ленкомната замерла…

Старший офицер умел говорить и добавил тембра в голосе:

— Все знают, что за моей спиной, в километре отсюда, дислоцируется отдельный танковый батальон, на вооружение которого стоят секретные танки Т-80.

Особист сделал многозначительную паузу. Пять пар солдатских глаз устремились вдаль за спины офицера и прапорщика. Сержант утвердительно кивнул. Кто же не знает?

Лектор продолжил:

— В боксах директрисы стрельбища стоит секретная БМП-2.

Эта тема оказалась ещё ближе солдатам полигона. Достали уже с этой секретностью. Каждый раз при открытии бокса снимай печати, заноси в журнал, и вновь опечатывай по окончании стрельб и опять заноси в журнал время закрытия ворот и двери отдельного бокса. «Двойка» (БМП-2) уже стоит восьмой год на вооружении, воюет в ущельях Афганистана, а мы до сих пор секретничаем и всё ещё храним Большую Военную Тайну.

Контрразведчик умело заключил логическую цепь:

— А кругом враги! Почти каждую неделю на дороге Помсен-Оттервиш мы фиксируем западные автомобили миссий связи.

И это была правда. Даже солдаты полигонной команды после того, как рядом стоящий отдельный противотанковый дивизион сменили танкисты на Т-80 из Плауна, несколько раз заметили пролетавшие мимо стрельбища спецмашины иностранных военных миссий связи, которые тормозили перед ОТБ и дальше двигались медленно, сверкая вспышками фотоаппаратов. Кругом шпионы…

Начальник стрельбища оглянулся, посмотрел на виднеющийся вдали зелени полигона новый серый забор танкового батальона и вспомнил недавний приказ по ГСВГ о правильных действиях часового на посту учебного центра соседнего 240 МСП, танковый батальон которого недавно перевооружился на Т-80.

Офицер американской миссии связи, майор Артур Николсон, якобы заблудился с сержантом на своём джипе, попал на полигон и успел несколько раз сфотографировать секретный объект. Вот только донести свой шпионский фотоаппарат до автомобиля не успел. На пути американского майора возник советский часовой с автоматом, который, не мудрствуя лукаво, уложил Николсона со второй очереди, а сержанта-водителя джипа загнал в салон автомобиля и держал под прицелом до прибытия тревожной группы с начальником караула.

Как-то раз на стрельбище прапорщик Кантемиров вместе с другими офицерами и прапорщиками за одним дружеским столом слышали совсем другую версию от командира роты соседнего полка, прибывшего в 67 МСП с повышением на должность начальника штаба батальона.

Этот меткий часовой оказался постоянным залётчиком, переведённым в мотострелковый полк в наказание за распитие спиртных напитков в своей части при штабе дивизии. В пехоте сержанта разжаловали до младшего и поставили простым часовым в его первый караул за всю службу.

Вот и нарвался американский майор на бойца Советской Армии, совершенно незнающего Устав караульной службы. Поэтому положенных: «Хальт», «Цурюк» и «Их верде шиссен!» («стой», «назад» и «я буду стрелять!») не последовало, как и не было предупредительного выстрела в воздух.

Первая очередь решительного часового просвистела над головой американца, две пули из второй очереди на вылете разворотили грудь шпиону. Николсон скончался до прибытия советских военных медиков, которым только и осталось констатировать смерть любителя секретных танков.

Под прицелом часового в машине сидел другой сержант, американский, который был сильно напуган, но старался не показывать вида. Все разговоры с ним проходили через боковое стекло, не открывая двери, а разговаривал он только со своими коллегами из миссии связи. Просидел оставшийся в живых американец в машине почти до полуночи.

Из-за этого громкого ЧП прилетал вертолет с главнокомандующим ГСВГ. Разборка была шумной. А пока генералы, полковники и майоры с обеих сторон спорили о законности всего того, что произошло, в это время под ночным покровом, рота пехоты строила заграждения учебного центра. Так что, туда мог забрести любой человек и даже на машине, подходов было много и со стороны леса, то есть, ограждений на полигоне практически не было.