Кудесница для князя (СИ) - Счастная Елена - Страница 53

– Сильно ты озаботился. Сам приехал, – Смилан хмыкнул, разворачивая коня и пуская его дальше по тропе.

Отомаш поехал рядом, жестом приказав остальным следовать за ними. Оно, конечно, хорошо – больше воинов, больше спокойствия. А вот тем, кто напасть вздумает – лишний раз засомневаться, стоит ли.

– Так как же… Ты же княжич – не абы кто. К тому ж я перед вашим отцом за вас отвечаю.

– Великоваты мы уже, отвечать за нас, – Смилан с усмешкой покосился на дядьку.

Не намного уж он старше того же Ижеслава, а говорит так, что едва не старец седобородый. Раньше и правда во многом он за братьев отвечал, а теперь сами уж своё слово сказать способны.

– Великоваты, а уши до сих пор хватит силы вам надрать, – воевода потянул руку, якобы пытаясь схватить Смилана за ухо. Тот отклонился. – А уж в схватке помощь моя точно лишней не будет. Верно?

– Спорить не стану, – тот помолчал, пытаясь понять, что его настораживает во всём этом. – Только Сайфи-бию сейчас лучше было бы не артачиться лишний раз, а пленниц отдать спокойно. Всё равно уже обо всём известно стало.

Многомудрый он муж и опытный, а одну глупость за другой совершить  готов. Зачем? Отомаш пожал плечами и слегка ударил пятками жеребца, который постепенно сбивался на очень уж неспешный шаг.

– Так-то оно так. Но он всегда отличался сумасбродством.

Тоже верно. Ни с кем из катайских вождей не было столько забот, как с ним.

– Кто ж на него донёс?

– Знать, есть в его стане люди, нам сочувствующие, – воевода огляделся кругом, щурясь на солнце. – А отряд у тебя ведь должен быть больше?

Смилан проследил за его взглядом и построил непонимающий вид.

– Разве?

Воевода сдвинул брови.

– Шутковать мне тут ещё будешь? Ты за кого меня держишь?

В ответ на его грозный вид захотелось дерзить ещё больше. Уж на что сегодня скверный настрой – так и тянет позлить дядьку, который подоспел со своей вездесущей заботой.

– Тут они, недалеко, – буркнул Смилан. – Отправил их по сторонам от дороги. На привале встретимся.

Воевода удовлетворенно кивнул.

Дальше поехали молча, пока не нашли подходящее место для отдыха: на солнечном берегу Серги. Подтянулись из леса стрельцы и расселись на траве вместе с остальными кметями. Правда, всех тут же начали жрать оводы, мужики бранились, но в тени будет ещё хуже. Задерживаться на стоянке не стали.

Большой отряд стал тяжеловеснее и медленнее. Смилана это раздражало, но Отомашу он ничего не говорил: вместе отбиться от катайцев, если и правда засада на пути, будет вернее. Но ещё чаще стали всплывать в голове мысли о Таскув. И не хотелось воеводу о том расспрашивать: ведь он всю дорогу Смилана от шаманки оттащить пытался – а больше не у кого. И сил терпеть нет. Он повернулся к дядьке, который в задумчивости упёрся взглядом в едва видную тропу под копытами коня и молчал уже давно.

– А что Таскув, домой вернулась? Ижеслав отправил с ней кметей, как я просил?

Воевода вскинул голову, прислушиваясь. И хмыкнул, скривив губы.

– Вот же далась тебе эта девчонка, – но, заметив, что племянник настроен серьёзно, кашлянул, сгоняя насмешку с лица. – Уехала она, да. С кметями. Знать, в целости её должны довезти. А ты что ей передать просил?

– Чтобы дождалась, когда я за ней вернусь, – просто ответил Смилан.

Что тут ещё скажешь? Да и скрывать уж смешно: каждая собака давно знает, что между ними закрутилось.

Отомаш покачал головой, отчего-то мрачнея. Показалось, снова насмешничать примется, а нет – смолчал. Но чуть погодя всё же добавил:

– Если ты это ей передать просил, весть та её не слишком обрадовала. Что-то её печалило крепко, когда она уезжала.

Неприятно похолодело внутри: обиделась всё же. Надо было разбудить и проститься, как подобает. Чтобы запомнила и ни на миг не усомнилась, что он и правда приедет за ней.

– Свидимся – всё объясню.

Отомаш недоверчиво прищурился, глядя в зелёную лесную даль.

– Мне больше интересно, что Гордей, тебе сказал бы, узнай…

– Он узнает.

Воевода коротко покосился на него.

– Ну, да…

Больше в пути Смилан не начинал разговоров о шаманке. Не столько потому, что Отомаш для того не лучший собеседник, сколько потому, что одно её упоминание трогало в душе нечто настолько сокровенное, о чём не хотелось делиться с теми, кто не поймёт. Иногда казалось, будто Таскув околдовала его, но, проразмыслив над тем, Смилан раз за разом уверялся, что всё это не может быть мороком или злой ворожбой.

Но как много ни занимала маленькая вогулка его мысли, а важное их тоже не покидало. Предупреждение Отомаша о возможной засаде всех держало в напряжении, воины уже не могли позволить себе праздно глазеть по сторонам. Смилан постоянно отправлял кметей объезжать окрестности в поисках следов тех, кто мог напасть. Но ничего не находилось. И потому-то​ чем ближе подъезжали к границе катайских земель, тем вернее ждали стычки с людьми Сайфи-бия.

И всё ж отчасти им удалось застать отряд врасплох. Напали они не поутру на сонный лагерь. Не ночью, сокрытые темнотой, когда вернее можно перерезать многих во сне. Катайцы налетели стремительной ватагой днём, когда после короткого отдыха все снялись с места и, миновав обширный луг, снова въехали под сень деревьев. Здесь с двух сторон от дороги, что снова стала наезженной и широкой, высились серые стены гранитных останцев. Густой березняк рос у подножий, давая хорошее укрытие задумавшим недоброе.

Просвистели сразу несколько стрел. Кмети позади и впереди Смилана кувыркнулись из седел с пробитым шеями. Его задело по щеке – он не сразу и заметил. Лишь увидел, как мелькнула тёмная полоса у виска. Тут же грянул приказ Отомаша, и его люди ринулись в чащу, а им на смену высыпали на тропу всадники в бешметах и с копьями. А лучники остались среди деревьев, прячась за камнями и поваленными стволами.

Смилан коротко огляделся.

– Лучников – убрать! – гаркнул он своим стрельцам. Но те, зоркие, что ястребы, уже высматривали противников. И стоило кому из них высунуть голову из укрытия, стреляли почти без промаха.

Всадник с копьём налетел на Смилана. Их лошади едва не сшиблись. Шальная стрела, своя или муромская,  ударила его в плечо. Но катаец повода не выпустил. Ловко обогнул Смилана и ударил снова. Тот отклонился и зажал древко под мышкой. Дёрнул на себя, развернул коня,выворачивая оружие из руки противника. Катаец попытался удержать, но не успел вовремя приноровиться. Копьё упало наземь. Смилан подхватил висящий на запястьи кистень. Ударил всадника в висок ребристым билом. Тот увернулся один раз, другой – не успел –  и  рухнул с коня, словно его сдёрнули.

Гомон и ор нарастали. Кмети схватились с катайцами, яростно били их и падали в пыль сами. Смилан бросился в гущу боя, круша черепа всех, до кого мог дотянуться. С треском ломались древки копий, что уже валялись под копытами лошадей. Стрелы продолжали сыпать, хоть уже и не так густо. Кто-то бился пешими, лишившись коней. Смилан стёр с щеки застывающую кровь и огляделся. Отомаша и его воинов нигде не было. Как провалились. Вот это помощнички!

Мало-помалу муромчане брали верх, а катайцы, видно, не ждали такого уверенного отпора. Отходили всё глубже в лес.Смилан тоже спешился, кинулся помогать соратникам добивать противников. Некоторые из них пытались бежать, но их отлавливали в чаще те, кто отправился туда по души лучников. Скоро стрелять совсем перестали. Катайцы отступали под укрытие берёз, скрывались в пробитых ветряными кулаками расщелинах останцев. Другие продолжали сражаться.

И тогда-то вернулись люди Отомаша. Но не поспешили помогать, а внезапно набросились на порядком потрёпанных муромчан.

Воевода пустил коня вскачь, ловко огибая всех – прямиком к Смилану. Тот едва утёр заливаются глаза пот, как заметил занесённый клинок. Выставил обитую железом рукоять кистеня – отбил. Дядька промчался мимо. Развернул коня. Смилан бросился к своему, но не успел: Отомаш наскочил со спины, но с неудобной для него стороны. Стеганул коротким хлыстом. Тот намотался вокруг руки, схваченной серебряным обручьем. Смилан схватился за плеть и всем весом дёрнул на себя в тот миг, когда конь воеводы чуть  приостановился. Тот протащил его ногами по земле с сажень, но Отомаш всё же вывалился из седла.