Жизнь за жильё - Тагиров Роман - Страница 10

— Откуда мне знать тонкости мясницкой профессии?

— В основном три схемы разруба: смоленская, ростовская и московская. Помнишь, Кеша, красивую схему разруба, висевшую в советские годы в каждом мясном отделе?

Слушатель наморщил лоб и снова согласно кивнул.

— Так вот, это схема смоленского разруба. А в нашем магазине практиковался московский разруб. Ибо, для работников универсама московский разруб был куда как приятнее, чем смоленский или ростовский. Куски выходят гораздо мясистее, а для своих и вовсе вырубаются части без костей. В итоге получается чудо расчудесное — туша одна, а при московском разрубе костей меньше. И всем понятно, что у колоды стоит настоящий мастер своего дела. Вот, Кеша, знай — мясник это не профессия, а призвание!

— Иван, мы с вами отвлеклись, однако, от темы алкоголя и перешли на тему мяса.

— Виноват. Увлёкся приятными воспоминаниями. А дальше всё было, почти как у тебя. Я начал потихоньку пить, у меня возникли новые друзья, а в винном отделе появились такие экзотические напитки, как «Наполеон» и «Амаретто». Я рубил нужные куски нужным людям, а люди эти благодарили меня от всех щедрот своей души. Не было ни одного дня, чтобы я не выпил с кем-нибудь из своих благодетелей. Но только в конце смены. А в выходные уже оттягивался по полной программе. Сил хватало, руки не подводили, мясо рубилось.

Бывший мясник налил себе минералки, залпом выпил и продолжил:

— Мамина подруга проворовалась в своём отделе и её втихую сбагрили с магазина. Вслед за ней и меня. Жить дальше без эксклюзивного мяса я мог, а вот без алкоголя уже было никак. Вот и втянулся.

Бывший дозиметрист тоже маханул тёплой водички под названием «Нарзан» и посмотрел на товарища:

— Так, Ваня, выходит, и ты тоже погорел на работе?

— Выходит так, Кеша.

— За это надо выпить!

— Я пас.

— А я всё же ещё полтишок на грудь приму и на боковую.

— Дело хозяйское, я попробую пока потерпеть. И у меня ещё один вопрос к тебе имеется.

— Слушаю очень внимательно.

— Вопрос может показаться странным.

— Иван, не томи. Меня ждёт благородный напиток.

— Иннокентий, а ты в вещие сны веришь?

— Отвечу честно — скорее, нет, чем да. Хотя нам с братом сестра рассказывала, что мы родом из колдунов. Серьёзно… Ушлая сестрёнка старше нас была и хорошо помнила бабулю. Рассказывала — бабка-то наша потомственной колдуньей была. Да, дела… Ваня, а я всё же выпью.

— А я пропущу и про твоих таинственных предков внимательно послушаю.

Иннокентий маханул долгожданный полтинничек, успокоился, получил благодарного слушателя и продолжил:

— Расскажу, что от сестрицы слышал. Хотя наш дед был сам из русских, родом из деревни Алёховщина, с низовьев реки под названием Паша. Кстати, недалеко отсюда. Слышал про эту речку, Ваня?

— Учил я географию в школе. Река Паша протекает по Ленинградской области и впадает в Ладогу.

— Так вот дедуля наш в жёны взял девушку из вепсов, которых раньше чудью называли.

— Тоже знакома эта народность.

— Так сестра и рассказывала, что эта красавица околдовала нашего геройского деда.

— Почему геройского?

— Погиб наш дед смертью храбрых в апреле сорок пятого при освобождении Вены.

— А мой в сорок третьем без вести пропал.

— Иван, за наших дедов надо выпить стоя.

— Подожди, Иннокентий. Не так быстро. Про бабушку дослушаю. И чем же она таким колдовским занималась?

— Да особо ничем. Договаривалась с лесными духами на крыльце своего дома или на перекрёстках дорог на пастьбу скота, делала особые обереги от нечистой силы и людей лечила разными травами.

— Так выходит — доброй колдуньей была твоя бабушка?

— Выходит так. И ещё сестра говорила, что если колдунья родит девку, то родившийся от неё первый мальчик станет с возрастом колдуном.

— Иннокентий, рассуждая логично, мы приходим к конкретному выводу, что ты у нас оказался природным колдуном?

— Железная логика, Иван. Но, соседушка, посмотри на меня — я похож на колдуна?

— Не похож, Кеша. Да и не верю я во все эти сказки.

— Ещё сестра слышала от бабки, что её душа после смерти превратится в птицу, а душа внука в волка.

— Это как у Высоцкого: «мы не умираем насовсем…»?

— Получается так, Иван. Хорошую религию придумали вепсы.

— Тогда ты у нас будешь вечным, как Владимир Ильич Ленин. Но, лучше, Иннокентий, оставайся живым и здоровым.

— Договорились. А за дедов надо выпить обязательно.

— Согласен. Это святое… Накапай мне грамм двадцать, — мужчина решил ради погибших дедов немного изменить свой запланированный алгоритм выхода из запоя. Друзья встали, помолчали с минуту и с чувством приняли на грудь. После трёх доз разбавленного спирта Иннокентия вновь развезло, и он по устоявшейся привычке плавно выдвинулся вдоль стены по направлению к кровати. Иван принял волевое решение подождать со спиртным до ужина и стал размышлять о полученной скорбной вести с воли…

Глава 4

По большому счёту Иван Рудольфович Шильд и так знал, что доставили его в далёкие дали только из-за квартиры в центре северной столицы нашей необъятной Родины. Но, как всякий нормальный человек надеялся на лучшее. Информация от Всеволода Александровича развеяла все его надежды в пух и прах. Гражданин Шильд опустился на самое дно жизни, и у него оставалась одна дорога — на бокситогорское кладбище. Узник пока ещё не понимал, когда и как определится его очередь, но точно знал, что из этого дома-тюрьмы его вынесут только вперёд ногами.

Опять же кошмарные сны с погонями и волками? Смогут ли его виденья предсказать будущее? Сможет ли его отравленный алкоголем мозг всё же окончательно разложить сложившуюся ситуёвину «по полочкам» и подать ему правильный сигнал к действиям? Увидеть во сне волка — это хорошо или плохо? Вопросов накопилось много, ответ остался только один — надо бежать! Куда бежать Иван уже продумал — к тётке в Череповец, где искать его точно не будут. В историческом доме на Гороховой мало кто из соседей вспомнит, что у его матери была родная сестра в этом славном городе металлургов и химиков. Оставался вопрос: как бежать? Да и не мог потенциальный беглец оставить своего друга Кешу. Значит, придётся ждать, пока организм товарища не сможет принимать алкоголь, а затем ждать восстановления сил после долгих возлияний. А это ещё, минимум, дней десять…

У Ивана, по его же тактике плавного выхода из запоя, сегодня настал последний день принятия внутрь разбавленного спирта «Рояль». За сутки до завтрашнего утра только сто грамм и не капли больше. Завтра алкоголику будет намного сложнее жить. Возмущённый организм потребует свою дозу. Ничего, прорвёмся. Поломает пару дней… Хорошо на кухне чай есть. Хотя и просроченный, но заварной. Откуда у Иннокентия такой запас нормального чая? Оттягиваться бодрящим напитком будет намного легче. Главное, крепко не заваривать и класть больше сахара. И пить много воды. Опыт не пропьёшь…

На следующий день Иван проснулся раньше Кеши, привёл себя в порядок и поставил чайник. Посмотрел на зелёную бутылку бельгийского спирта на столе и задумался: «Сегодня и до завтрашнего утра только сто грамм. Надо разделить на три части: сейчас, в обед и ночью. А с завтрашнего утра, братья-демократы, только чай…»

В двери раздался скрежет замка. Узник взглянул на будильник: «Странно! Ещё же рано для прихода Алика» Металлическая дверь со скрипом открылась… Иван Рудольфович быстро плеснул себе уже разбавленного «Рояля» в стакан, пододвинул к себе напиток, сложил руки на столе и сделал вид, что так и уснул ночью, сидя на кухне.

— Иван Рудольфович, подъём! Труба зовёт! — раздался радостный крик надсмотрщика. Жилец якобы с трудом оторвал голову и прищуренными глазами разглядел Алика и ещё одного молодого мужчину явно славянской внешности в чёрной кожаной куртке и синих джинсах.

— Плохо мне, Алик. Опохмелиться надо, — тяжело произнёс Иван и заметил портфель в руках у блондинистого незнакомца. Азербайджанец удовлетворённо осмотрел кухню, проверил на свет остатки спирта в бутылке, водрузил на стол пакеты и заботливо потрепал сидельца по плечу: