Грешница - дю Террайль Понсон - Страница 22

• Предыдущая
• 22/28
• Следующая

— Откупорь его и понюхай несколько минут. Шерубен молча повиновался, предполагая, что в флаконе находится одуряющая наркотическая жидкость.

Он и не подозревал, что вдыхает смерть.

Затем Баккара оделась и, оставив его под надзором графа Артова, велела подать карету и поехала к маркизе Ван-Гоп.

Когда она приехала туда, то маркиза уже давно спала.

Баккара позвонила и передала лакею, который отворил ей дверь, что она просит разбудить маркизу, так как ей нужно сообщить маркизе одно очень серьезное дело.

Маркиза приняла Баккара, которая передала ей о всех кознях, которых она была жертвой, и, посвятив ее во все подробности дела, увезла ее к себе.

Когда маркиза Ван-Гоп и Баккара вернулись в отель на Монсейскую улицу, то Шерубен лежал, растянувшись на полу, лицом к земле.

Баккара предположила, что граф убил его, и громко вскрикнула.

Граф сразу понял ее и сказал:

— Это не я, а сам Бог!

И при этом он рассказал, что после ее ухода и под влиянием яда Шерубен предался особенной неудержимой бешеной веселости, вслед за которой наступило полное изнеможение. Стих прекратился, и Шерубен впал в какое-то ужасное оцепенение.

— Так он умер? — спросила Баккара.

— Умрет через несколько часов.

Тогда Баккара обернулась к маркизе, онемевшей от ужаса и отвращения.

— Маркиза, — сказала она ей, — человек этот оскорбил нас обеих, но он умирает… помолимся за его душу.

Обе женщины стали на колени и начали читать отходную, и дневной свет застал их все в том же положении около тела Шерубена-очарователя, который умер, не придя в разум.

Наказание червонных валетов уже начиналось.

Мы оставили маркиза Ван-Гопа в комнате, куда его спрятал Вантюр.

Преступник, ожидающий, что за ним придут, чтобы везти его на эшафот, вероятно, не испытывал таких страшных мук, какие испытывал теперь маркиз, оставшись один с пистолетом в руках.

Он пришел сюда, чтобы убить… убить женщину, которую он так любил в продолжение двенадцати лет.

У маркиза на лбу выступил холодный пот.

Между тем в его душе все еще оставалась надежда на то, что она, может быть, еще не придет.

Каждый шум на улице вызывал у него нервную дрожь.

Вдруг раздались на лестнице чьи-то шаги.

Маркиз судорожно сжал пистолет.

Дверь отворилась, и вошла — женщина… но это не была маркиза.

Это была Фанни, бывшая горничная Баккара, преданная всей душой и телом сэру Вильямсу и которую червонные валеты поместили у мадам Маласси.

Она села к камину и развалилась на кушетке с непринужденностью герцогини.

Вероятно, она знала, что маркиз видит ее.

— Что за мучение! — ворчала она довольно громко, — ждать ежедневно, как барынина приятельница является на свидание со своим милым дружком… Признаюсь, что со стороны моей барыни крайне глупо и позорно уступать свой дом для подобных свиданий. Пусть она сегодня придет сюда одна… на дворе настоящий собачий холод.

Маркиз пришел в необыкновенную ярость, услышав этот циничный разговор: итак, тайна его позора была в руках горничной, как уже была в руках лакея… и в его душе разбилось и исчезло последнее чувство жалости, которое он все еще питал к той, которую он так любил в продолжение целых двенадцати лет.

Спустя четверть часа после этого на лестнице снова раздались шаги.

— Ну, — громко сказала горничная, — вот и маркиза. И при этом она встала и приняла почтительное положение, но, обернувшись назад, Фанни невольно вздрогнула и отступила назад как бы перед каким-нибудь привидением. Это была не маркиза!

Вошедшая женщина была высокого роста, закутанная в большой плащ.

Маркиз никогда не видал ее.

Это была Баккара.

Она сняла с себя плащ и явилась во всей прелести своего роскошного стана.

— Здравствуй, Фанни! — проговорила она спокойно. Фанни поклонилась и отступила еще дальше от нее.

— Гм, кажется, ты боишься меня, крошка! — заметила, смеясь, Баккара.

— Нет… — пробормотала она.

— Ты, как я вижу, не ждала меня?

— Я думала, что вы уже умерли.

— Это все может быть.

Фанни вздрогнула.

— Но ведь и мертвые возвращаются… и кулаки у них здоровее живых. (И при этом она дернула так за руку Фанни, что та невольно вскрикнула от боли. Баккара опять рассмеялась.)

— Ты из этого можешь заключить, что я хотя и привидение, но, однако, все еще сильна по-старому… Садись, мне надо поговорить с тобой.

Фанни дрожала всем телом и не садилась.

— Ну, — повторила Баккара, — садись и поговорим. Сказав это, она толкнула ее в кресло.

— Что вам угодно от меня? — шептала испуганная горничная, вспомнив с ужасом о той страшной ночи в сумасшедшем доме, когда Баккара чуть не убила ее.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказала Баккара и пристально посмотрела ей прямо в лицо.

— Что ты тут делаешь?

— Жду барыню.

— Врешь.

Баккара произнесла это слово твердо и холодно.

— Врешь! — продолжала она. — Твоя барыня уехала и воротится только ночью.

Фанни хотела отделаться наглостью.

— Я жду барынину приятельницу, — сказала она.

— Что же это за приятельница? Фанни колебалась.

Баккара расстегнула лиф своего платья и вынула оттуда кинжал с резною ручкою.

— Узнаешь его или нет? — сказала она. Фанни приподнялась и хотела бежать, но сильная рука

Баккара удержала ее на месте.

— Ну, отвечай же.

— Маркиза Ван-Гоп.

— А!.. Помни, что если ты солжешь хоть одно слово, то тебя ожидает смерть.

— Черт побери! — подумала горничная. — Не умирать t же мне в самом деле из-за них… я лучше скажу все!..

И она рассказала тогда все, что устраивал сэр Вильямс, чтобы доказать виновность и измену маркизы Ван-Гоп.

Фанни не колебалась и созналась во всем, не упустив ни одной из подробностей плана презренного Андреа.

Наконец, она протянула руку к уборной и. добавила:

— Маркиз, ее муж, — там.

Баккара встала, чтобы отворить дверь в уборную, но она отворилась сама, и на пороге ее появился маркиз Ван-Гоп.

Баккара подошла к нему.

— Милостивый государь, — сказала она, — довольны ли вы подобным оправданием маркизы в ваших глазах или вы хотите еще доказательств?

Маркиз молчал — на его глазах видны были слезы.

— Едемте со мной, — проговорила тогда Баккара, — и вы будете вполне удовлетворены…

В то время как все это происходило у госпожи Маласси, в отеле Дай Натха совершалась ужасная драма.

Когда маркиз отправился от нее к Маласси, то индианка, ужасно страдавшая от действия яда, с трудом дотащилась до кольца, брошенного к ее ногам маркизом, и, подняв его, опустила в стакан с водой.

Хотя она невыразимо страдала, но уверенность в целебную силу синего камня придавала ей силу и твердость.

Прошло около десяти минут, а вода все не окрашивалась синим цветом.

Дай Натха сделалось страшно… Она боялась умереть, прежде чем вода получит целебную силу противоядия.

С отъезда маркиза прошло уже три часа… она страдала невыносимо.

Но вдруг в гостиной раздались шаги…

— Это он, — подумала она.

Но портьера приподнялась, и в комнату вошел человек, которого она прежде никогда не видала. Это был граф Артов.

— Сударыня! — сказал граф. — Вы напрасно ожидаете, что этот камень разойдется… это простая бирюза!

Дай Натха дико вскрикнула.

— Этой бирюзой был заменен настоящий голубой камень без ведома маркиза Ван-Гопа, — добавил он. — Как это совершилось, вы можете узнать вот от этой дамы, — сказал граф, указывая на вошедшую в это время маркизу Ван-Гоп.

Маркиза предложила спасти ее от смерти. Но Дай Натха сперва долго отказывалась и только тогда согласилась, когда в комнату к ней вошли маркиз и Баккара.

— Проси прощенья, — сказал ей маркиз, — и ты будешь спасена.

— Простите! — прошептала побежденная индианка. Маркиз взял стакан и уже хотел поднести его к губам умирающей, но Баккара остановила его.

— Нет, — сказала она, — погодите!.. Если эта женщина хочет жить, то пусть она укажет нам людей, которым она обещала эти пять миллионов.

• Предыдущая
• 22/28
• Следующая