Смерть дикаря - дю Террайль Понсон - Страница 11

• Предыдущая
• 11/36
• Следующая

— Делать нечего. Придется вам здесь переночевать, завтра на рассвете я дам вам хорошую лошадь.

— Но мне необходимо ехать сейчас.

— Послушайте, — заговорил проезжий, подходя к курьеру, — если вы не пожалеете двухсот су, я повезу вас в Париж.

— Разве у вас есть лошадь?

— Великолепная. И тележка моя катится, что твой луидор.

— Великолепно! А во сколько времени вы надеетесь доехать до Парижа?

— В два часа ночи мы будем там. Эй, девочка! Дай-ка моей лошади шесть гарнцев овса, — приказал проезжий хриплым голосом.

Курьер был высокий, широкоплечий мужчина лет сорока пяти.

Войдя в трактир, он сел у камина против своего будущего проводника и заговорил с ним:

— Так у вас есть лошадь?

— Да, нормандской породы, которая бежит по пяти лье в час.

— И экипаж?

— Красивая легкая тележка.

— Отлично, потому что у меня уже сильно болят ноги от верховой езды.

— Вы, верно, издалека едете?

— Из России.

— Полноте шутить, — сказал проезжий.

— Честное слово, — отвечал курьер и, указав на кожаную сумку, надетую через плечо, прибавил:— Нельзя поверить, что я проскакал такой путь из-за двух пустых бумажонок.

— Верно, банковые билеты? — спросил наивно проезжий.

— О, нет, — сказал курьер, улыбнувшись, — два письма. Но тот, кто послал меня за ними, ценит их, по-видимому, очень дорого.

Пока закладывали лошадь, проезжий с курьером выпили по большому стакану водки.

— Ну, теперь поедем, — сказал проезжий, — я довезу вас до Парижа в полтора часа и надеюсь, что вы не поскупитесь.

— О! — отвечал курьер. — Я заплачу вам тогда вместо двухсот четыреста су.

Заплатив хозяину, что следовало, они вышли на двор, сели в тележку и весьма быстро помчались по дороге в Париж.

— Вы, кажется, порядком устали? — спросил курьера его проводник.

— Да, признаюсь.

— Так растянитесь в тележке и спите себе, сколько угодно.

— Нет, не хочу: в лесу небезопасно.

— Полноте! Я уже более десяти лет езжу по ночам из Мелуна в Париж, и со мной никогда ничего не случалось. Я даже не беру с собой оружия.

— А я не так доверчив, — сказал курьер и, распахнув свой плащ, показал своему провожатому пару пистолетов, заткнутых за пояс. — К тому же, взгляните на меня, я и без оружия не сдамся дешево, несмотря на сильную усталость.

— Это видно по первому взгляду на вас, — сказал провожатый, принужденно улыбнувшись. — Скажите, пожалуйста, — проговорил он после короткого молчания, — к чему эти бумаги, за которыми вы так далеко ездили?

— Это два письма, касающиеся женитьбы, как уверял меня камердинер иностранного вельможи, у которого находились эти письма, они должны, кажется, устроить брак одного господина, впрочем, это не мое дело…

— Ах, черт возьми! — вскричал вдруг провожатый. — Свечка в фонаре догорела. Привстаньте немножко, — сказал он курьеру, — приподнимите подушку и посмотрите, нет ли в ящике свечки.

Курьер поднял одной рукой подушку, зажег спичку и, став на колени, засунул голову под сиденье.

В это время провожатый схватил мощною рукою курьера и вонзил ему в ключицу кинжал по самую рукоятку.

Бедный курьер испустил дух без малейшего крика. Удар кинжала убил его мгновенно.

Незнакомец посадил скорченное тело прямо, затем взял вожжи и пустил свою лошадь во весь опор.

Спустя десять минут он остановился, раздел курьера с головы до ног, взвалил на плечи мертвое тело и потащил его в лес, где и бросил.

Затем он вынул из кармана свечку, зажег ее и внимательно осмотрел тележку, свою одежду и руки — нет ли на них кровавых пятен.

Связав платье курьера и в середину положив большой камень, он отправился по дороге в Париж.

Доехав до Шарантонского моста, он бросил в реку одежду курьера, которая сейчас же пошла ко дну.

Спустя двадцать минут он подъехал к заставе и, остановясь у трактира, вышел из тележки.

— Поберегите мою лошадь, — сказал он выбежавшему конюху, — я вернусь через полчаса.

Он вошел в Париж и вскоре затерялся в толпе запоздалых жителей предместий, возвращавшихся из увеселительных мест.

В полдень следующего дня маркиз Альберт-Фридерик-Оноре де Шамери отправился к сэру Вильямсу.

— Здравствуй, дядюшка, — сказал он, — как ты себя чувствуешь?

— Плохо, — выразил слепой движением головы и проявляя некоторую радость при звуке голоса Рокамболя.

— Ты, вероятно, беспокоился?

— Да, — написал сэр Вильямс.

— Очень?

— Да, да.

— Видишь ли, дядя, ты поручил мне не слишком интересное дело. Ведь я маркиз де Шамери, известный своею честностью…

Сэр Вильямс улыбнулся.

— И разумеется, — продолжал Рокамболь, — мне было несколько трудно играть роль последнего негодяя. Маркизу де Шамери, будущему гранду Испании, пришлось путешествовать в тележке, ужинать в обществе трактирщика и кухарки… бррр!..

Сэр Вильяме продолжал улыбаться.

— Я пил водку с курьером…

Сэр Вильяме движением руки перебил Рокамболя и написал на доске:

— Бумаги у тебя?

— Конечно! Вот они.

— Ты убил курьера?

— Кинжалом, но так удачно, что он даже не вскрикнул.

И Рокамболь подробно рассказал о совершенном им убийстве в Сенарском лесу, затем вынул из кармана одесские бумаги.

— Хочешь, — спросил он, — я прочту их тебе, прежде чем сжечь?

Сэр Вильяме сделал утвердительный знак, и Рокамболь стал читать.

Когда он кончил чтение, слепой поспешно написал на доске: «Не сжигай ничего, ни под каким видом!»

Рокамболь удивился, но решил повиноваться своему мудрому наставнику.

— Что это ты, дядя, — вскричал Рокамболь, — о каком черте думаешь ты? Как! Ты заставляешь меня убить человека из-за бумаг, которые могут устроить брак герцога де Шато-Мальи с сеньоритой де Салландрера, и теперь не хочешь, чтобы я сжег эти бумаги?

«Нет, не хочу».

— Отчего?

«Надо беречь их на черный день», — написал сэр Вильямс.

— Что такое? Я не понимаю…

«Будущее никому не известно. Сеньорита де Салландрера может поссориться с тобой…»

Рокамболь пожал плечами.

«Случайность — великое дело, — продолжал писать Вильямс, — развязки бывают иногда самые неожиданные. Как знать?»

— Ты просто заврался, дядя…

«Как знать, не поссоришься ли ты с сеньоритой де Салландрера через неделю или через месяц?»

— Ты с ума сошел…

«В таком случае Шато-Мальи охотно заплатит миллион за эти древние хартии».

— И в самом деле! Идея недурна. «Вот видишь!..»

— Что же нужно сделать с этими бумагами? «Беречь их».

— А если их найдут у меня? «Ты забываешь, что ты…»

— Твоя правда, я — маркиз де Шамери, и полиции не придет в голову подозревать меня.

И Рокамболь положил бумаги в карман.

— Что еще скажешь? «Ничего».

— Что я должен делать до возвращения Концепчьоны? «Решительно ничего».

Рокамболь ушел к себе в комнаты с намерением хорошенько запрятать бумаги. Но его остановила одна мысль.

— Нет, —сказал он, — смерть человека не за горами, а за плечами. Я могу умереть завтра же. Тогда все пересмотрят, и маркиз де Шамери будет опозорен после смерти, а я не хочу этого. Самое лучшее — спрятать письма в Сюренской улице, там знают только господина Фри-дерика и не имеют понятия о маркизе де Шамери.

Выходя из дома, встретил он Фабьена.

Виконт очень таинственно улыбнулся своему шурину и сказал ему шепотом:

— Что это? Какую жизнь ведешь ты?

— Тсс! — проговорил Рокамболь.

— Тебя не видно со вчерашнего дня.

— Милый мой, — сказал Рокамболь, смеясь, — я составляю контраст с Ролланом де Клэ. Он разглашает свои любовные интрижки, а я скрываю.

— И хорошо делаешь.

— Я сейчас был у моего слепца, — заговорил опять Рокамболь.

— Бедняга!

— А теперь хочу прокатиться.

— Ты обедаешь с нами?

— С большим удовольствием. До свидания! Молодые люди разошлись, и Рокамболь поехал верхом в Сюренскую улицу.

В четыре часа воротился он домой и нашел у себя письмо от Концепчьоны, присланное по городской почте.

• Предыдущая
• 11/36
• Следующая