1000 Первая дочь (СИ) - Соловьева Елена - Страница 30

А я застыла в нерешительности.

Походила по комнате, меряя ее шагами. Взяла одну из книг и, не решившись лечь в постель, удобно устроилась на ступенях. Расположенные в изголовье светильники давали достаточно света и я, ненадолго забыв о реальности, погрузилась в изучение древнего фолианта. Оказавшегося, как нарочно, трактатом о любви и чувственной страсти.

Алексис

Я думал о Майлин слишком часто. Чаще, чем о ком-либо когда-либо. Она словно приворожила меня, завладела моими мыслями и телом. Впервые в жизни я торопился покончить с делами. Не наслаждался роскошным ужином, специально приготовленным моим поваром. Не купался в бассейне и не парился, а лишь наскоро омылся. И все потому, что в спальне меня ждала она.

Я специально дал ей время свыкнуться с новой ролью, отдохнуть от первого раза. Но ждать дольше не мог. Казалось, время замедляет ход, когда ее нет рядом.

— Майлин?..

Я вошел в комнату и застал ее за странным для рабыни занятием. Она читала! Мало того, что выбрала она один из огромнейших талмудов, подаренных мне послами Лимба. Самое интересное заключалось в том, что написана книга была на миори.

— А?..

Майлин подняла голову и, густо покраснев, захлопнула книгу. Стрелой сорвалась со ступеней, и все для того, чтобы поскорее спрятать улику обратно на полку.

Я не знаток миори, но рассмотреть картинки сумел вполне. Разнообразие и причудливость позиций для занятий сексом меня поразили. Признаться, я даже испробовал кое-что на собственном опыте. Но никогда бы не подумал, что Майлин заинтересуется подобным.

— Я всего лишь хотела освежить в памяти этот язык, — смущенно призналась она. — Но не думала, что там такое…

Она прижала ладони к пылающим щекам. Потом вдруг вспомнила, что на ней больше нет длинного одеяния, скрывающего ее прелести. А новое, короткое и открытое, куда лучше подходило ей. Оно искусно подчеркивало ее прелести. Нет, я не хотел, чтобы Майлин в подобном виде показывалась гостям. Но меня она должна встречать только в таких платьях.

— Не пытайся одернуть подол, от этого только оголяется грудь, — рассмеялся я. — Впрочем, можешь продолжать, мне это нравится.

Она села на высокий стул и попыталась натянуть подол на колени. Куда там. Эти платья для рабынь изготавливались для моего дома по спецзаказу. Для того чтобы во время недолгих передышек между военными походами я мог чувствовать себя легко и свободно, окруженный роскошью, доступной немногим в Озисе. В том числе красотой девушек, купленных за баснословные деньги. Я редко пользовался сексуальными услугами домашних рабынь, но видеть их полуобнаженные тела доставляло мне удовольствие.

Правда, когда заказывал эти откровенные наряды, еще не знал, кто лучше всех будет смотреться в них. Майлин словно сами боги создавали для того, чтобы услаждать мой взгляд. И не только его. Ее совершенные формы, эти плавные изгибы и выпуклости так и манили прикоснуться к ним. Стоило увидеть ее, как мое тело бурно отреагировало на ее присутствие. Сердце забилось гулко и часто, разгоняя кровь по телу и концентрируясь в члене. Мой неутомимый боевой конь встал на дыбы, готовый пуститься в неистовый галоп. Майлин не обычная девушка, это я понял сразу же. И каждый день все сильнее убеждался в этом. Раньше ни одна женщина не заводила меня так одним своим видом.

— Это очень странное платье… — заметила она.

И, покосившись на спрятанную на полке книгу, нервно покусала нижнюю губу. От этого ее жеста я едва не застонал.

— Вижу, тебе понравилась книга, — заметил вслух. — Что же ты успела прочесть? Переведи для меня.

Глаза Майлин вспыхнули, выражение лица стало томным, завораживающим. Эта девчонка явно успела многое прочесть до моего прихода. И, Дикал подери, книга ей определенно понравилась.

— Я… - начала Майлин. — Тут все так… Простите, я не смогу пересказать все это.

Конечно, автор трактата наверняка не стеснялся в выражениях. Точнее, он описал все происходящее правильными словами. Вот только скромница Майлин не могла это перевести.

Но я был готов помочь ей в этом:

— Что ж, если ты не готова к теории, можем начать сразу с практики. Что тебе запомнилось больше всего?

Чертовка облизнула губы. Увидев кончик ее маленького блестящего язычка, на мгновение мелькнувшего между полных чувственных губ, я едва не потерял сознание. Чертовщина какая-то творилась со мной. Появилось странное ощущение, что я не занимался сексом много месяцев и настолько изголодался, что готов был кончить, даже не дотронувшись до Майлин.

— Даже не знаю… — она всерьез задумалась. — Наверное…

Она задумалась и постучала указательным пальцем по губам. Будто специально дразнила меня, заставляя дрожать от страсти. Я присел на край кровати и поманил ее к себе. Но она покачала головой и стыдливо опустила взгляд.

— Ну же, Майлин, смелее, — произнес я, начиная терять терпение. — В близости нет ничего постыдного. Напротив, сложно найти что-то более естественное, чем то, чем занимаются мужчина и женщина, оставшись наедине.

Или не наедине, тут у кого насколько хватает фантазии. Признаться, раньше мне не претила мысль развлекаться с гетерами на виду у своих воинов. Но сейчас, только представив, что кто-то увидит Майлин обнаженной, или даже в этом откровенном домашнем платье, я испытал такой острый укол ревности, что едва не вскрикнул. Раньше я не был таким собственником. И охотно мог уступить женщину кому-то из своих друзей или братьев.

Но не Майлин. Эта девушка совершенно зачаровала меня.

— Так что там насчет науки любви? — спросил я. — Если не скажешь сама, мы будем вместе смотреть картинки из этой книги. Когда твое сердце забьется чаще, а щеки запылают сильнее, я пойму, что именно ты выбрала.

Алексис

Вместо ответа она бросила беглый взгляд на свои бедра. Я не мог не догадаться о причине, Майлин делала так слишком часто. Каждый раз, когда я пытался увлечь ее любовной игрой, она вспоминала о своем клейме. Как убедить ее в том, что для меня это не имеет никакого значения? Я этого не знал.

Зато хотел бы как минимум отчитать Лагру за то, что убедила свою приемную дочь в уродливости клейма. Впрочем, с погибшей уже не спросишь. А вот к живущей ныне Магре у меня остались претензии. Не сомневаюсь, она сильнее прочих убеждала Майлин, что ее клеймо уродливо и не должно быть увидено посторонними. Особенно мужчинами. Метка — главный способ тетки манипулировать племянницей, причина держать при себе бесплатную и безропотную служанку. Если бы не решение Майлин отдать часть гостиницы друзьям, я бы поступил с Магрой жестче. Лишил ее главного заработка как минимум.

— Думаю, вот это поможет тебе раскрепоститься, — произнес я вслух, прогнав прочь мысли о прошлом Майлин.

Задернул шторы и приглушил светильники. Теперь силуэт Майлин был едва различим, но поза ее стала более расслабленной. Кажется, я даже заметил улыбку девушки. Подумать только, как мало ей нужно для того, чтобы расслабиться. Клянусь, со встречи с ней я полюбил темноту. Хоть мне и претило заниматься сексом чуть ли не наощупь, ведь так невозможно было отчетливо рассмотреть совершенные формы Майлин. Увидеть блеск ее глаз и сияние улыбки. Но ее запах будто бы усиливался в темноте, а тело становилось более податливым, гибким и покорным моим прикосновениям.

— Спасибо… — произнесла она с таким придыханием, что мой член тут же отреагировал на это, заняв боевую позицию.

— Я бы предпочел свет, — признался с легким намеком на укор. — Но готов потакать твоим желаниям. Но только в том случае, если это воздастся мне сторицей.

Наверное, стоило быть жестче с ней. Прежде я не позволял ни одной любовнице диктовать свои условия. Брал их там, где было удобно мне. Но Майлин уже, кажется, могла вить из меня веревки. Один взмах ее шикарных ресниц, и я был готов, как дрессированный пес, выполнять малейшие ее прихоти.

Как бы Майлин отреагировала, если я при свете дня задрал ей подол и рассмотрел, наконец, все ее прелести? Возможно, она сопротивлялась бы. Тогда я был бы вынужден отшлепать ее по хорошенькой попке. Или напротив, Майлин бы оцепенела? Тогда шлепать мне пришлось бы самого себя.