1000 Первая дочь (СИ) - Соловьева Елена - Страница 9

— Такое глупое обещание могла взять с тебя только ненормальная женщина, которой твоя мать, похоже, и являлась, — проговорил я ворчливо.

Глаза Майлин вспыхнули гневом. Она уперла руки в бока и, несмотря на то, что ее макушка едва достигала моей груди, приказала:

— Не смейте оскорблять память моей матери! Она была чудесной женщиной и прекрасным человеком.

До чего же она хороша, когда злится. Ее грудь так высоко вздымается, а затвердевшие соски будто вот-вот прорвут ткань платья.

— Хорошо, — я пошел на попятный, — оставим твою мать в покое. Но поговорим о тебе. Есть ли другие причины отказать мне, кроме странного обещания?

Она вздохнула, будто я ее ударил. Отступила на шаг и нервно облизнула губы. Ее маленький нежный язычок лишь на секунду стал виден, но этого было достаточно, чтобы мой член мгновенно отреагировал полной боевой готовностью. Я ласкал девушку взглядом, боясь напугать сильнее. Но она не сбежит, в этом я был уверен совершенно точно. Еще никто не удрал от Алексиса, сына повелителя Озиса: ни враг, ни тем более упрямая, но чертовски обворожительная девушка.

— Я девственница, — шепнула Майлин, не поднимая глаз.

Она не знала мужчин до меня? Эта мысль обрадовала и вдохновила меня.

— Это дело легко поправимое, — улыбнулся я. — Не бойся, это не больно впервые, если партнер достаточно опытный и терпеливый. Обещаю, тебе понравится. Иди сюда…

Майлин качнулась назад, будто собиралась упасть. Но глаза ее, полыхавшие гневом, говорили о другом. Строптивица, она упиралась так, будто кто-то мог дороже выкупить ее хваленую девственность. Я чувствовал исходящий от нее запах диких цветов: сладковатый, с едва заметной горчинкой. Он пьянил меня и будоражил. Настолько, что я, наверное, впервые в жизни готов был потерять терпение.

— Я не стану вашей… — тихо, но уверенно повторила она.

— То есть ты предпочтешь положение служанки в захудалой гостинице перспективе стать моей любовницей?

— Так и есть. Могу я идти?

Нет, это уже ни в какие рамки не лезет. Неужели она не понимает, до какой степени раззадорила мой интерес. Теперь я не уступлю, это уже вопрос чести. И не только. От ее близости у меня бурлила кровь, пульс бешено стучал в висках, подобно барабанной дроби. Я был готов не просто к сражению, а к окончательной и безоговорочной победе.

— Понимаю, ты высоко ценишь свою девственность и хочешь выручить за нее побольше. Что ж, я готов идти на уступки. К полному обеспечению могу добавить хорошее приданное, скажем, в размере тысячи золотых монет. Этого хватит, чтобы обзавестись своим хозяйством. Ты даже сможешь купить гостиницу, раз тебе так нравится здесь работать. Но это будет только после того, как я наслажусь твоим обществом.

Я сделал предложение, от которого уж точно никто бы не отказался. Но Майлин вместо благодарности замахнулась и явно собиралась влепить мне пощечину. Я поймал ее руку на лету, приложил узкую дрожащую ладонь к сосредоточию своей мужественности: туда, где все изнывало от нестерпимого возбуждения.

— Видишь, что ты творишь со мной, Майлин! — сказал я, всматриваясь в ее искаженное гневом лицо. — Ты все равно будешь моей, даже если ради этого надо будет свернуть горы. Скажи, что ты хочешь, немедленно!

— Отпустите меня! — она всхлипнула, в уголках ее глаз, как капли росы на листве, задрожали слезинки. — Мне ничего от вас не нужно. А если вы возьмете меня силой, то чем вы лучше солдат, насилующих завоеванных женщин?!

— Так ты этого ждешь, Майлин? Чтобы я набросился на тебя подобно голодному зверю?

— Нет! — она в ужасе отпрянула. — Пожалуйста, не делайте этого.

Она выглядела такой беззащитной, такой манящей, что я уступил ее очарованию. Склонился над ней, прикоснулся губами к губам. Она вздохнула, будто задыхаясь, и в это время мой язык прорвался в ее заманчивый ротик, лаская и изучая. Руки Майлин легли мне на плечи. Из ее горла вырвался не то стон протеста, не то возбуждения. Я бы поставил на второе. Она была такой мягкой и податливой в моих руках.

Нет, она вовсе не фригидна, как я подумал изначально. И это ее упрямство ― чистой воды баловство. Она отвечала на мои ласки. Отвечала с таким пылом, что я не мог остановиться.

Но вот что то изменилось. Она на секунду застыла, а в следующую ее острые зубки оставили отметину на моей губе. Чертовка укусила меня, будто не она только что отвечала на поцелуй и явно ожидала большего.

Майлин

Да как он может так спокойно, обыденно обсуждать мое будущее? Может быть, для него привычно менять женщин как перчатки, но не для меня. Я не хотела становиться игрушкой в его руках. И пусть подаренный им поцелуй доставил мне необычайное удовольствие, я нашла силы совладать с этим.

Пусть я лучше умру девственницей, чем отдамся по первому требованию этого воина.

А что будет, когда он увидит клеймо? Я не могла пережить такой позор. Даже представила, как Алексис отправляет меня на невольничий рынок. Для этого мужчины все имело стоимость, даже человеческая жизнь. Чего уж говорить о девственности какой-то там служанки.

— Ты укусила меня! — воскликнул он несколько удивленно.

Стер пальцами капельку крови, поднес к глазам, рассматривая.

— Простите, я не хотела, — произнесла испуганно. — Но вы не оставили мне выбора.

Я практически вжалась в стену, мечтая, как призрак, пройти сквозь нее и оказаться на другой стороне. И бежать — так далеко, как это только возможно. Слишком настойчив этот воин и слишком притягателен.

— Ты ответишь мне за эту кровь, — пригрозил он так спокойно, будто всего лишь вел светскую беседы. Но глаза его сверкнули так, что мне захотелось зажмуриться. — Кровь за кровь, девочка. Я все равно возьму тебя, это только вопрос времени. Твоя девственность достанется мне, вот увидишь.

Я отчаянно замотала головой, глядя в его непроницаемое лицо. Он разозлился: еще бы, наверное, его еще никогда не кусали — по крайней мере, так сильно и неожиданно. И кто это сделал? Обычная служанка. Хотя…

Неужели тетка Магра рассказала обо мне все? Если так, то мне действительно лучше скрыться. Сбежать от привычного мира и скрыться в пустыне. Добывать себе пропитание тяжким трудом. Что угодно, но не играть роль постельной игрушки Алексиса.

— Магра! — рявкнул Алексис, выглянув за дверь.

От его грозного голоса содрогнулись стены. А спустя минуту, дрожа, как мясной студень, в комнату осторожно заглянула моя тетка:

— Вы звали меня, господин?

— Заберите эту девушку! — приказал Алексис, указав на меня взмахом руки. — Дайте ей самую сложную работу. И вот еще что… верните ей ее прежний облик. Горбуньей она не выглядит так… соблазнительно. И глаз с нее не спускайте!

Неужели он решил, что я испугаюсь работы? Да я всегда выполняла в гостинице самые разные домашние дела, меня этим не напугаешь. Да и наряд горбуньи мне привычен.

Но то, что он велел Магре следить за мной — это уже слишком!

— Тетя! — вскипела я. — Скажите же господину Алексису правду. Расскажите ему, что я действительно приемная дочь вашей погибшей сестры. И, между прочим, совладелица гостиницы. Со мной нельзя обращаться как с рабыней!

Я не собственность этого наглеца, и тем более не собственность тетки Магры. Но на что я надеялась, призывая ее к ответу? На ее совесть? Вряд ли у тетки имелось подобное чувство, даже упоминания о Лагре не проняли ее.

— Она бредит, господин, — призналась Магра, побледнев. — Моя сестра Лагра купила ее на невольничьем рынке. У Майлин даже документов нет. Есть только вздорный нрав, но я сумею с этим справиться.

Сказав это, она схватила меня за руку своими лапищами и потащила прочь из комнаты.

— Как вы можете?! — кричала я и вырывалась. Но руки тетки сжались, подобно оковам, наверняка оставляя след на моей коже. — Я не рабыня, и вы знаете это!

Она утащила меня в одну из комнат — самую дальнюю, ту, в которой не было ни одного окна:

— Ты будешь сидеть тут, пока не образумишься! Без еды и воды! Как тебе вообще пришло в голову говорить такие глупости перед господином Алексисом?