Будни самогонщика Гоши (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 22

Селян хоронили днем, воинов – ближе к вечеру. У огромного костра собрались брент с воинами, наемники, жители замка. Подошли селяне. Приехали гости – Мюррей и его стража.

– Кароссцы шли через город, вот судья и узнал, – просветил меня Фальк.

– Будет суд?

– Зачем? – удивился он. – Все по закону. Глей напал, мы его убили. Мюррей прибыл оказать уважение.

Оказалось, не только. Но об этом позже. После кремации была тризна. Благородным накрыли столы в доме, остальным – во дворе. Клай не скупился. На столах было мясо, хлеб, пиво. Это для селян. Благородным подали вино и мой самогон. Пили сидя. Просили предков принять души покойных, поместить их подле себя. Дабы род оставался им и на том свете.

Тризна не затянулась. Осушив кубки и набив животы, народ поднимался из-за стола. Встал и я.

– Гош! – окликнул меня Мюррей. – Задержись.

Я опустился на лавку. Шо, опять? Не так убил глея? Надо было вызвать на поединок? Или станцевать польку-бабочку?

Мюррей дождался, пока мы остались одни. Взял кувшин с самогоном, плеснул в кубки.

– За тебя, сын сотника!

И он знает… Я отхлебнул. Мюррей, осушив кубок, крякнул.

– Когда привезешь нир?

– Через месяц, – прикинул я. – Может, раньше.

– Не забыл, что я покупаю?

– Да, ваша честь.

– Говори мне «Мюррей». Здесь не суд.

– Хорошо, Мюррей.

– Говорят, ты богат?

– Слухи.

– Может, так, – согласился он. – Может, нет. Некто дал Клаю пять либ серебра. Некто взял восемь у глея. Этот некто раздает серебро хрымам. Он явно богат.

Вот ищейка! Как только узнал?

– Хрымы глея купили быков. С продавцом рассчитались серебром. Тот впал в изумление: дины у селян? Те ответили: дал Гош.

Ни одно доброе дело не остается безнаказанным…

– Я нарушил закон?

– Нет, Гош. Серебро твое, и ты вправе его раздавать. Но я б на твоем месте нашел лучшее применение. Например, купил глейство.

– Где?

– Здесь. У покойного глея не осталось наследников. Сын убит, а других не было.

– Земли не отойдут в казну?

– Перед смертью глей заложил их Клецу, взяв ссуду. Пятнадцать либ серебра. Часть отдал наемникам, а куда дел остальные, бог весть… Король не станет платить. Клец хочет продать земли, но здесь нет покупателей.

– А в других округах?

– Богатые не стремятся сюда. Мы живем у границы. За лесами – кочевники. Иногда приходят с набегами. Жгут деревни, уводят в рабство селян. За пятнадцать либ можно купить земли в центре Мульда. Меньше, хуже, но свободные от набегов.

– Клец это понимал?

– Да.

– Почему дал серебро?

– Жаден. Долг глей бы вернул. У него жирные земли и богатые урожаи. Но глей мертв. Теперь Клец готов продать земли, исключив из долга лихву[8]. Тебе выгодно.

Скорее Клецу. Не получит прибыль, зато вернет сумму долга. Банкир хренов. И меня хотел развести.

– Купишь?

– Нет.

– Почему?

– У меня есть земля.

– Много?

Двадцать соток.

– Мне хватает.

– Не спеши говорить «нет», Гош! Из того, что я узнал о тебе, получается: ты изгой. Потерял место в войске, продаешь нир. Привезя к себе серебро, станешь брентом?

Это вряд ли. Нет, деньги будут. Взятое мной серебро – пятьдесят килограммов золота. Но его нужно обменять. Килограмм золота – больше двух миллионов рублей, если считать грубо. Крупная сумма! Только сбыть золото тяжело. Привлечешь внимание криминала или полиции. Продавать нужно понемногу. Я куплю себе внедорожник, жить стану в Брянске или поближе к отцу. Но крутить гайки придется, чтоб вопросов не задавали – откуда дровишки. Мне не в лом, но если целую жизнь… Поступить в университет? Мать будет довольна. Ей не нравится, что сын слесарь. На бюджет я не пройду – не с моим аттестатом. Значит, платное отделение. Отдам деньги за какой-то диплом. И что дальше? Сидеть в офисе? Не смогу. Привык к вольной жизни…

– Я подумаю.

– Думай! – согласился Мюррей. – Жду тебя с ниром. Тогда скажешь.

– Договорились.

Утром следующего дня я прощался с семьей Дюльки. Буренку оставлял им. У Мюррея был запасной кхар, и он дал его для поездки. А куда мне с коровой? Тащить в свой мир? Буренка демонстрировала обиду. Отворачивалась от меня и лизала девочек. Вот и пусть. Сюда я вряд ли вернусь.

На прощание мы обнялись, Нира пустила слезу.

– Я буду молиться за тебя, господин! Ты был добр к нам. Привез плуг, семена. Дал овцематку…

– Картошку не забудьте окучить, – сказал я. – Иначе не даст урожай.

На том и расстались. У замка я сел в седло кхара, помахал ручкой провожающим, и тронул «лося». Ехали быстро. Верховой кхар, в отличие от упряжного быка, идет ходко. У него плавная рысь. Расстояние до города пройдет за полдня. На повозках нужно тащиться с ночевкой. Мы не ночевали. Остановились для перекуса и санитарных потребностей, и более не слезали. Перед рощей я натянул поводья.

– Благодарю, ваша честь! – я поклонился судье. – Далее пешком.

– Не боишься Веруна? – удивился Мюррей. – Это его роща.

– В моих землях боги другие.

– Но чужих следует уважать, – покачал головой судья.

Я улыбнулся в ответ. Идиот! Нет бы, слушать людей…

– Жду! – напомнил Мюррей, и они скрылись. Я поднял рюкзак и вошел в рощу. Обходя деревья, вышел к холму. О, твою ж!.. Кусты у подножия расцвели. Желтые соцветия усыпали ветки, превратив заросли в золотистое облако. Оно колыхалось у холма, издавая сладкий аромат.

– Надо же! – удивился я и пошел к холму. Одолев просеку, оторопел. Прохода не было! На привычном месте виднелся склон, поросший редкой травой. Я закрыл и открыл глаза, потрогал рукою землю. Та была твердой и холодной. Начал ощупывать склон. Дважды прошел просекой от начала к концу и обратно. Нет…

– Что-то потерял, молодец?

Я оглянулся. На просеке стоял дед, вернее дедок. Рост – метр с кепкой, седая борода и такие же волосы. Правда, кепки не было. Лысое темя блестело в лучах солнца. Выглядел дед моложаво. Румяные щеки, голубые глаза. Одет в домотканые штаны и рубаху, подвязанную пояском. На ногах что-то вроде лаптей. Колоритная фигура. В другом месте и в другое время я бы полюбовался. Но сейчас было не до того.

– Потерял, – сказал я. – Проход.

– Так это ты ходишь по моей роще? – поднял бровь дедок. – Ты рубил кусты и топтал траву?

– Я.

Дедок поднял руку. От его ладони отделилось облачко. Оно походило на фигуру человека – округлую и воздушную, как в рекламе «Мишлен». Облачко подплыло и протянуло к моей голове щупальце.

– Отстань! – я отмахнулся рукой.

Призрак пискнул и метнулся обратно. Дед вобрал его в руку.

– Зачем обидел слугу?

– А что лезет?

– Я послал, – сурово сказал дед. – Это моя роща.

– Ты Верун? – догадался я.

– Меня так зовут. А ты кто?

– Гоша.

– Что ты делаешь в моей роще?

– Хожу ею к людям. По-другому нельзя. Здесь проход в мой мир. Я нашел его случайно. Получил дом в наследство и обнаружил.

– Значит, старый Ив умер, – огорчился дедок. – Кто ты ему?

– Внук.

– Он говорил обо мне?

Я покрутил головой.

– На него похоже, – согласился дедок. – Скрытный был человек, но меня уважал. Приносил угощение, радовал беседой.

– Позволь и мне угостить!

– А что есть? – заинтересовался Верун.

– С собой ничего, но могу принести. Открой мне проход.

– Хитрый! – усмехнулся Верун. – Открою, ты – фьють! – он сделал движение пальцами.

– Я вернусь. Здесь, – я скинул рюкзак, – золото с серебром. Чтобы их добыть, я рисковал жизнью. Так что приду.

– Кто знает? – не согласился Верун. – Мы сделаем так. Дай руку!

Я протянул левую. Он подошел, взял мою ладонь. Руки теплые. Это бог?

– Ай!

Я не заметил, как в руке Веруна оказался ножик. Он полоснул им по моей ладони, раскроив бугор под большим пальцем. Затем сорвал цветочек с куста, сунул его в рану, оттянув кусок плоти. Закрыл и провел сверху пальцем. Разрез исчез. Осталась только кровь на ладони.