Командировка в ад (СИ) - Казаков Дмитрий Львович - Страница 26

От запаха этой дряни мне захотелось чихать.

— Опять ты со своими номерами? — сказал Шадир. — Рассказывай, что там за порталом.

Я попытался описать, что мы видели на другой стороне, но получилось сбивчиво и невнятно.

— Не знаю, что это за планета, — трибун потер подбородок, — может быть и Гегемония. Двести семь миров… чтобы все обойти, никакой жизни не хватит, даже если только провинции, которых сто пятьдесят. И что делать с тобой? Полез без приказа, не доложил, так.

Я покаянно кивнул.

— Не удержался. Дело такое…

— Расстрел за неподчинение приказу, — эту фразу Шадир произнес будничным тоном. — Слишком сильно, пожалуй, особенно учитывая твой послужной список…

— Вы правда верите, что я предатель?

Трибун посмотрел на меня с кривой ухмылкой.

— Нет. Гага — идиот, а обвинивший тебя кайтерит ненавидит тебя и тоже не гений. Предатели действуют совсем иначе… Можно выкинуть тебя из армии, отправить домой…

Тут я похолодел, голова закружилась, а сердце забилось часто-часто — нет-нет-нет, только не это, мне нужны эти деньги, я не могу вернуться домой с пустыми руками, там Сашка ждет новую операцию!

— Но я в курсе твоей ситуации, — продолжил Шадир, и я ожил, от сердца отлегло. — Поэтому…

Он сузил глаза, и я снова напрягся.

— Это последний раз, когда ты отделываешься легким испугом! — трибун показал мне мозолистый, крепкий кулак. — Еще один цирковой номер, и я избавлюсь от тебя мгновенно! Понял?

— Так точно!

— А теперь присядь, — тон Шадира помягчел. — На ногах еле стоишь? Есть хочешь?

Смена темы сбила меня с толку, я растерянно заморгал.

— Э… да…

— Тогда сейчас подкормлю тебя и расскажу кое-чего, — трибун подтащил к себе один из рюкзаков. — Но все, что ты услышишь в этой палатке, должно остаться в этой палатке. Понял?

Я кивнул.

— Вот, офицерские консервы… — на стол передо мной шлепнулась прямоугольная упаковка из материала, похожего на пластик, с тихим щелчком откинулась крышка, мой нос пощекотали ароматы риса и тушеной рыбы.

Напоминало это все самолетный обед, только вот порция была что нужно, на мужика. Аккуратные секции, в той что справа — нож, вилка и салфетка, а в остальных собственно еда: гора желтого риса с овощами, салат то ли из винограда, то ли из оливок с маслинами, рыба в подливке, и здоровенный кусок торта.

— Ешь, — велел Шадир, — и слушай.

Рыба оказалась на диво нежной, она просто таяла во рту, и рис приготовили по тайскому рецепту, пожарили его, и острого перца накидали ровно столько, сколько нужно. Первая ложка попала ко мне в желудок, и оттуда донеслось дикое урчание, я мигом заглотал вторую.

Салат был на вкус солено-сладким, хотя его приготовили без виноградин и маслин, пустили в ход вообще не пойми что, может быть крупные икринки какой-то инопланетной рыбы. Торт же напоминал обыкновенный бисквит, и выделялся неимоверной свежестью, его словно только что вынули из печи в кондитерской.

— О том, как к тебе относится Равуда, я знаю, — начал Шадир, — и если бы дело сводилось только к нему… Но у тебя, землянин-десятник Егор, есть недоброжелатели куда более могущественные.

Мне очень хотелось спросить «Кто именно?», но я сдержался.

— Поэтому в твоих интересах не отставать от Равуды в наборе опыта, это очевидно, — трибун сделал паузу, вновь огладил голый кайтеритский подбородок: вот им хорошо, бриться не надо вообще. — Тебя бы давно убрали, но у тебя есть покровители, о которых ты не знаешь. Тоже не последние разумные…

Но тут я не выдержал:

— Но откуда все это!? Почему!? Я же простой человек!

— Я бы не был в этом так уверен, — Шадир покачал головой.

— А почему вы мне сегодня помогли? Вам же куда проще избавиться от меня, так? — поинтересовался я.

Трибун некоторое время смотрел на меня, и в глазах его мелькали эмоции, которые я не мог прочитать.

— Я начал карьеру в армии с простого бойца, — сказал он наконец. — А до этого отсидел. Десять лет. За убийство собственного сына.

Меня словно ударили в живот строительной бабой… что, как такое возможно? Поднять руку на своего ребенка, и не просто ударить, а лишить жизни?

— Ты наверняка решил, что я чудовище, — Шадир отвел взгляд, мне показалось, что глаза его предательски блеснули: слезы… нет, невозможно. — И скорее всего, ты в этом прав. Только вот я не совсем бесчувственное чудовище… Доел? Тогда иди, и помни, что я сказал. Никакого цирка, клоунады и фокусов. Понял?

— Так точно!

И я вылетел из палатки трибуна, словно пробка из бутылки шампанского в новогоднюю ночь — отделался легче легкого, иначе и не скажешь.

Казарма на «Гневе Гегемонии» после джунглей казалась настоящим раем, пиком комфорта. Тут можно лечь, не опасаясь, что окажешься в луже или тебя покусает какая-нибудь мелочь, можно вымыться в горячей воде, тебя будут кормить три раза в день, и не придется бегать по лесу или подземельям.

На второй день после того, как нас отвели на линкор, я наконец отоспался и решил разобраться с Живой Энциклопедией. Я достал коричневый томик из тумбочки, и после обмена приветствиями он снова выдал мне «Накорми меня, ибо я голодна непомерно. Энергии не хватает».

Я почесал в затылке, и тут рядом объявился Шнобель.

— Какая, э… интересная, — застенчиво сказал он: понятно, сам все время с книжкой, а тут увидел у меня.

— Еды требует, — я вздохнул. — Не знаешь, чем ее кормить?

— Э, я слышал о таком. Сейчас, — Шнобель сбегал к своей койке и вернулся с листом, судя по аккуратным краям, выпавшим из старой книги. — Вот, э… нашел у себя… Попробуем?

Он опустил лист на разворот Живой Энциклопедии, и та содрогнулась, изогнув корешок. Из недр ее раздалось хищное урчание — иначе я этот звук не опишу — лист съежился и с хрустом растворился меж раскрытых страниц.

— О… ну и ботва… — сказал я. — Спасибо, Шнобель.

«Готова отвечать» — сообщила энциклопедия.

Какой же вопрос задать, о чем спросить?

Но от мук выбора меня отвлек сигнал браслета-классификатора, и уставившись на него, я выпучил глаза — вызов к легату-наварху? не к центуриону, не к трибуну или даже командиру когорты? прямо к наварху, богу и повелителю всего «Гнева Гегемонии», от самолетных ангаров до трюмных подвалов?

Я сунул книгу в тумбочку и, провожаемый удивленным взглядом Шнобеля, рванул прочь из казармы.

Я поставил рекорд, и с семнадцатой палубы добрался до второй за каких-то пять минут. Рванул на себя дверь, и обнаружил в «предбаннике» навархского обиталища не только центуриона-адъютанта и трибуна Геррата, которых ожидал увидеть, но еще и парочку незнакомых офицеров в темно-синей флотской форме.

Эти сидели, развалившись на стульях, болтали между собой, и на меня даже не посмотрели.

— Снова ты, — сказал Геррат, когда как я отдал честь. — Конкретно ходячая проблема. Ведь так?

Я смог только вымученно улыбнуться.

— Идите, вас ждут, — прошипел центурион-адъютант,нервно поеживаясь и моргая алыми кайтеритскими глазами.

Что могло напугать эту наглую холуйскую морду?

— Идем, — ответил контрразведчик, не отводя от меня взгляда. — Будь осторожен, Егор. Очень осторожен.

Он схватил меня за руку и буквально втащил в кабинет, где я снова вытянулся по стойке смирно. Ухватил взглядом замершего под большим портретом Гегемона легата-наварха, красного, точно малиновое варенье, со свирепым выражением на морщинистой физиономии, и тут же забыл о нем.

Поскольку рядом с командиром линкора улыбался принц Табгун, родич того же самого Гегемона.

— Явился, — прорычал легат Надвиз, буравя меня взглядом, которым можно было сверлить алмазы. — Давай, рассказывай, что там за портал ты нашел, и что за ним видел. Быстро!

Запинаясь, я повторил то, что уже сообщил трибуну.

— Ты знаешь, что это за планета? — спросил Надвиз, посмотрев на Геррата. — Я — нет.

— Спутники планеты гиганта с кольцами, атмосфера пригодна для дыхания, развитая биосфера, — протянул Геррат. — В пределах Гегемонии таких три, но все густо заселены. Спрятать там портал в этих обстоятельствах невозможно…