Командировка в ад (СИ) - Казаков Дмитрий Львович - Страница 27

— Это может быть… за пределами Гегемонии, — подал голос Табгун, и я вздрогнул, услышав его мягкие интонации. — Во владениях нашего врага, главного врага, у которого бриан только один из малых союзников. Разве это не доказательство того, что они вместе? Догадливая догадка, я думаю.

— Слишком мало информации, ваше высочество, — контрразведчик пожал плечами.

— Это верно. Но я думаю… смогу добыть больше, — Табгун улыбнулся. — У него.

Поднялась изящная, холеная рука, и палец, украшенный золотым перстнем, указал прямо на меня.

— Я верю, он ничего не скрыл, ваше высочество, — Надвиз и не пытался спрятать недовольство. — Мои бойцы честно служат Гегемонии и Гегемону, да будет он здоров вечно! Если…

— В этом… нет сомнений, — Табгун перебил легата, и тот утерся, хотя побагровел еще больше. — Но я хочу допросить его наедине… Оставьте нас, мне понадобится десять минут. Временное время, не больше.

Геррат отдал честь и вышел, за ним последовал легат.

— Ты главное… не обделайся, — Табгун подошел выше, и я отстраненно подумал, что он бы сошел за человека, если бы не красные глаза. — Хозяин нам потом… спасибо не скажет… Оп!

Он поднял руки, и мне показалось, что вокруг кистей принца я вижу золотистое свечение. А в следующий момент все тело скрутила дикая судорога, по удару в колени и ладони я понял, что упал на четвереньки, мне показалось, что внутренности рванулись к ближайшим отверстиям, чтобы быстренько эвакуироваться.

Я не соображал, кто я и где нахожусь, осознавал только боль.

— Ну вот, и… прекрасно… — мурлыкнул кто-то в недостижимой выси.

Новая судорога, и на волнах муки меня словно зашвырнуло по ту сторону брианского портала. Я снова увидел дюны, голые сверху, и покрытые зеленью снизу, выпирающие из-за горизонта кольца планеты-гиганта, маленькое зеленоватое солнце, не мешающее светить крупным звездам.

Только на этот раз кто-то другой смотрел моими глазами и ворочал моей головой, выбирая, куда направить взгляд. Я ощущал его настороженное присутствие, его внимание и жадный интерес, его свирепую волю и… опаску; он чего-то очень сильно, буквально до дрожи боялся.

Все эти чувства сменило узнавание, смешанное с радостью, и контакт прервался, я обнаружил себя на полу, щекой в ковер, слабым, как новорожденный щенок, мокрым от собственного пота.

— Ты пока… мне нужен, — паузы Табгун делал, как всегда, в неожиданных местах. — Только помни, что… когда ты перестанешь быть мне нужным, я тебя уничтожу уничтожением великим. И молчи о том, что было здесь… иначе, ты перестанешь быть нужен.

Боже, этому-то я что сделал? Чем я ему опасен?

— Но пока — живи, — судя по звукам, он прошагал до двери и широко распахнул ее. — Заходите, друзья… Ничего интересного я выяснить не смог, к сожалению, но что поделать?

Как же так — ведь Табгуннесомненно узнал то место, которое я видел за порталом?

Но решил этот факт скрыть? Почему?

И что он такое сделал со мной, как сумел забраться мне в голову, оживить воспоминания?

Центурион смотрел на меня недоуменно, моргая желтыми круглыми глазами, и снова очень напоминал филина.

Поймал я его после многочасового марша на грузовиках, когда нас выгрузили в лесу. Велели ждать, после чего у младших командиров наступила небольшая пауза, возможность перевести дух.

— А ну-ка, — заговорил Гага после паузы минут в пять, во время которой я почти слышал, как в голове у него ворочаются мысли, тяжелые, как камни. — Давай проясним. Хочешь, чтобы я перевел бойца Етайхо под другого десятника?

— Так точно. Мы… не сработались.

Не мог же я назвать истинную причину — меня шантажирует трибун Лиргана, присланная неким тайным обществом, и требует, чтобы я так или иначе лишил гирванку жизни? Но убивать Етайхо, брать на душу такой грех, я не хотел — как после такого смотреть в глаза дочери?

— Не сработались… поговори у меня… — центурион не выспался, как и мы все, поскольку из линкора нас выгнали глухой ночью. — У Фагельмы бойцов мало… Я подумаю…

— Спасибо! — я изобразил вид лихой и придурковатый, как положено, и отдал честь.

Шадир мигом бы разоблачил мою клоунаду, но Гага принял ее за чистую монету.

— Давай… — но вот довести фразу до конца он не смог, поскольку наши браслеты издали сигнал пятиминутной готовности.

И дальше все пошло по накатанной — вернуться к своим, проверить, все ли готовы, все ли в порядке; взять автоматы наизготовку и потащиться в джунгли, чтобы через километр примерно, на берегу речки, услышать стрельбу и свист пуль, а потом и увидеть движущихся в нашу сторону бриан.

— Залечь! — скомандовал я. — Огонь!

Мы наступали, они наступали, и случился классический встречный бой, когда сходятся две волны, и все кипит так, что обжечься легче легкого. И с той, и с другой стороны действовала только пехота, никаких танков или огнеметов, и все это было, скорее всего, частью какой-то вспомогательной операции… деталей нам, понятное дело, не докладывали.

— Наконец-то… — сказал я примерно часа через два, когда бриан все же отошли. — Отдыхаем!

Макс тут же вытащил таблетку расслабона, его примеру последовали многие.

— Картишки? — предложил Ррагат, улыбаясь щербато и искренне: типичный сельский дурень, которого обыграть сам Гегемон велел. — Ударим азартными развлечениями по тяжкой усталости, причиненной службой во славу прекрасного и самого великого государства мира! Ура!

— Давай, а чего, — согласился Везиг. — Пира, ты с нами?

Девушка-жевельде посмотрела на меня вопросительно, но я отвел взгляд.

— С вами, — в голосе ее прозвучала досада.

— Играйте, только по сторонам посматривайте, — велел я. — Дю-Жхе, ты за старшего. Пройдусь до центуриона, узнаю, что там с боеприпасами.

Стреляли мы очень и очень много, и если бриан попрут снова с такой же яростью, и мы вынуждены будем отступить — просто потому, что нечем будет отвечать. А Гага мог просто забыть, что магазины имеют обыкновение кончаться, а аккумуляторы — разряжаться.

И я пополз назад, в тыл, и встал в полный рост, только метров через тридцать, когда река и мои бойцы скрылись из виду: понятно, что мог запросить через связь, но хотелось пройтись, слегка проветрить одуревшую от недосыпа и усталости голову.

— Через час обещали доставить, — сообщил центурион, когда я отыскал его под огромным, что секвойя, деревом. — Так что мы обрушимся на врага и сокрушим его стальным кулаком храбрости и верности Гегемону! Мерзкие бриан рассеются, точно дым под ветром!

«Услышь они твои слова, — подумал я, — они бы точно рассеялись — от смеха».

Я отдал честь и двинулся обратно, поглядывая по сторонам — Равуда ведь не отказался от мысли убить меня, и он-то не постесняется стрелять в своего, а кроме того, у него есть шестерки, которых можно пустить в дело. Но удивительно, что Юнессу я все равно проморгал, она вынырнула из зарослей бесшумно, точно лесной дух.

— Да что ты… — начал я, но меня тут же заткнули поцелуем, а затем потащили в кусты. — Куда ты? А если атака?

— Я должна… побыть… наедине… с будущим… мужем… мужем… — услышав такое, я вздрогнул.

Юнесса говорила неестественно медленно,двигалась плавно, точно преодолевая сопротивление загустевшего воздуха, глаза моргали вразнобой. Судя по всему, она была под сильнейшим действием расслабона — не одна таблетка, не две, а минимум три, проглоченные одна за другой.

— Да стой ты! — попытался я остановить ее, но девушка просто свалила меня в траву.

Тут уж она задвигалась быстрее, и через минуту я оказался раздет, так сказать, посередине: бронезащита раскрыта, майка задрана вверх, а штаны и трусы спущены до колен.

— Тебе будет хорошо, ага, — пообещала Юнесса.

И какой бы мужчина в такой ситуации стал ее останавливать? Так что я сдался.

Я ощутил прикосновение ее губ в паху, второе, более решительное: медленные, ласкающие, но настойчивые движения. Напряжение возникло там, где и должно было возникнуть, я погрузился в теплое, мягкое и влажное, отдался в руки копящемуся наслаждению.