Продолжай стонать (СИ) - Коваленко Мария Александровна - Страница 3

- Суровая!

- Элитная порода!

- И без телесных повреждений вроде обошелся...

Друг внимательным взглядом окинул мое лицо, шею и руки.

- Крестница твоя в свидетелях была. И няня.

- Ну да, при детях и пожилых нельзя.

- Вот и выжил.

- Так надо было благоверную в спальню тянуть, и пусть бы убивала себе на радость. Это точно приятнее бракоразводного процесса, да и лечиться дешевле, чем делить имущество.

- Не учи ученого. - На миг я вспомнил свой прежний развод, дорогой и долгий. Настоящий день воспоминаний. Подсознание словно подсказывало - психику готовило.

- Учёный сейчас уже решил бы все свои проблемы и ел котлеты, - Никита поближе пододвинул мне сковороду с ароматными мясными колобками, - вот такие!

- Ел бы... Меня дальше порога не пустили.

Ужинать резко расхотелось, и никакой аромат не мог вернуть аппетит.

- Ну да! Подготовка на высоте.

- А должен был быть отпуск, пляж и песок.

- А ты сам хоть уверен, что у нее есть причина? - Лаевский тоже отложил вилку.

- Причина...

Уже в который раз за день я попытался вспомнить хоть что-то о прошедшей ночи, но в этом память молчала.

Ни порно в моем исполнении с Юлей. Ни сольного автопилота в отель с последующей отключкой в кровати. Ни минета в коридоре, о котором Завадская в подробностях сегодня рассказывала.

Мозг словно отформатировали, оставив на память лишь головную боль. Тупую, которая не лечилась ни таблетками, ни едой. Словно между полушарий поселился чокнутый дятел. И лупил, лупил, лупил...

- Тяжелый случай. Делать что теперь будешь? – Дожидаться, когда я придумаю какое-нибудь внятное объяснение, Никита не стал.

В ответ так и хотелось сказать: «Не знаю». В моей привычной реальности ещё ничего не изменилось. Желания, планы и чувства остались прежними. А реальность, где была кухня друга и чемоданы, все еще казалась дурным сном.

- А что мне остаётся?..

- Ну... всегда можно накосячить ещё сильнее. Это я тебе как специалист говорю.

- Сильнее мне не нужно.

За стеной что-то грохнулось. В тишине зазвучал суровый женский голос, так похожий на голос моей жены, когда она отчитывала мальчишек. И сердце болезненно сжалось.

- Завоевывать ее буду! - ответ родился сам. - Костьми лягу, но докажу, что я для неё лучший и единственный.

- А если станет сопротивляться? - Откинувшись на спинку стула, Лаевский хищно сощурился.

- Сопротивляться? – Жизнь неожиданно вспыхнула яркими красками. От стадии отрицания я сразу же перешел к принятию. И даже дятел в голове замер. – Ну, пусть попробует. Не в первый раз.

2.2

Лена.

Наверное, нужно было горевать - оплакивать свою семейную жизнь и придумывать какие-нибудь обидные эпитеты мужу.

В конце концов, я собственными глазами видела его в кровати с другой и давно сбилась со счета количеству командировок.

Однако злиться почему-то не получалось. С самого первого момента, как вошла в номер отеля, до ухода Эда с чемоданами в голове крутился только один вопрос: «Как правильно действовать в такой ситуации?»

Я понимала, как вести себя, если муж пришел домой голодный. Не задумываясь, меняла подгузник Соне, когда тот становился полным. Черт, еще несколько лет назад я работала главным бухгалтером и знала все о движении денег.

Не дура, да и не первый день замужем! Судьба не раз ставила мне подножки и как нагадившего котенка макала в лужу. Но ответа на самый главный сегодняшний вопрос... своего ответа все равно не было.

Мозг не желал обрабатывать информацию, а сердце верить в то, что видели глаза. Пинг не проходил! Решения не было. Вместо мозга меня спасала какая-то генная память – вшитый в ДНК каждой женщины алгоритм борьбы с изменщиками. В моем случае: «Чемодан-скалка-дверь».

Именно о том, что нужно положить в чемодан, я думала всю дорогу от Москвы до Питера. Список в телефоне себе составляла.

Именно за скалку схватилась, когда услышала скрежет ключа в дверном замке. Борьба фаллических символов какая-то.

И именно после того, как закрылась дверь, заряд энергии резко иссяк.

Меня покинули все силы. Эд ушел, и я остро ощутила себя Сониным зайцем. Пустым, без набивки, без левого глаза и задорного пушистого хвоста.

Прибить Басманского хотелось за такое ощущение. Догнать, наорать и отхлестать по щекам, чтобы хоть немного почувствовал, как мне больно.

Если бы не няня и не Соня, вероятно, я бы сорвалась. Даже обуваться не стала бы. Побежала бы по ступеням босиком.

Но при ребенке и с места сдвинуться не смогла. Слушала удаляющиеся шаги, шум лифта и гулкие удары своего сердца.

Плохо было так, как не было никогда раньше. Но даже в таком убитом состоянии мозг не мог осознать произошедшее.

Наверное, со стороны я напоминала курицу с отрубленной головой. В извилины не поступало ни одного сигнала, и только внутри все трепыхалось. Одновременно тянулось к своему мужу, самому любимому, самому сильному, уверенному и красивому мужчине на свете. И готовилось бежать от него, если попробует вернуться, обнять или поцеловать.

В общем, проблемы с психикой были заметны даже без обследования у специалиста.

Те самые женские гены требовали мести и пару литров мужской крови. А сердце шептало: «Выслушай и прости».

Не представляю, как бы я с таким раздвоением личности протянула не то, что до развода – до следующего дня. Няне точно пришлось бы у нас поселиться. Но, к счастью, искать мозгоправа не пришлось.

Будто почувствовала, что мне нужна помощь, лучшая подруга Лиза без звонка нагрянула в гости. И с первого же взгляда, едва переступив порог, поняла масштаб трагедии.

- Ты такая «красивая», словно твой Басманский отвязался и сбежал на волю. - Цокнула языком она.

- Ты точно гинеколог, а не гадалка?

Плакать хотелось так сильно, что я даже на шутку ответить нормально не могла.

- Знаешь, у некоторых женщин из гинекологического кресла внутренний мир виден лучше, чем на исповеди. – Лиза оставила свою сумочку на комоде и крепко меня обняла. – Кстати, твой внутренний последние три года был очень хорошим. Если из-за какого-нибудь парнокопытного он испортится, то я готова лично поучаствовать в кастрации.

- Тогда доставай свой скальпель.

Няне я не призналась, что Эд мне изменил. Сказала лишь, что муж сделал серьезную ошибку. Но Лизе молчать не могла. Обида перла из меня девятым валом. Радовало лишь, что дети уже спали в своих кроватях, и небольшой потоп сможет пройти мимо них.

***

- Ну, рассказывай!

Так и не дождавшись стандартного: «Чай? Кофе?», Лиза сама включила чайник и усадила меня на ближайший стул.

- Рассказывать особо нечего. – Я запасливо пододвинула к себе рулон бумажных полотенец. – Я застала Эда сегодня в кровати с другой.

- Подожди... Ты ж вроде собиралась ехать к нему в Москву? Романтический уикенд устраивать.

- Вот в Москве и застукала. – Глаза уже болели, но слезы почему-то не лились.

- Прямо в кровати?

- Да...

- Ээ... А это точно твой Басманский был?

- Хотела бы я ошибиться....

- Блин... Он же у тебя, вроде, совсем цепной. От юбки ни шагу. – Лиза недоверчиво нахмурилась. – У нас в родовом отделении до сих пор его с ужасом вспоминают. Особенно когда на дверь родзала смотрят, которую твой благоверный плечом вынес, услышав крик.

- Кобель он у меня. Бешеный.

Расплакаться ну никак не получалось. Стоило Лизе напомнить про роды, перед глазами сразу встал перепуганный, белый как мел Эд, готовый убить любого, кто посмеет ко мне прикоснуться.

Наверное, это были самые ненормальные роды, какие видел персонал. Злая как черт будущая мать, готовая родить побыстрее только, чтобы муж убрался наконец из зала. И будущий папаша, орущий на акушерку с врачом громче, чем его жена во время схваток.

Не удивительно, что заведующий отделением намекнул мне во время выписки, что следующего ребенка лучше рожать в другой клинике. Что они «недостаточно компетентны в таких тяжелых случаях».