Мышка для Тимура (СИ) - Зайцева Мария - Страница 46

Поднимает подбородок, смотрит. Покорная какая. Мысль эта не моя, верней, она не от головы, а от разбушевавшейся похоти. Покорная. Моя. Запросто — на колени, член в рот. Губы пухлые вокруг ствола. Глаза — снизу вверх — на меня. Шелковые волосы в кулаке. Сука! Почему тормозишь???

— Почему ты тогда ушла? — мне, конечно, важен ответ на этот вопрос, важен, но важнее — ее реакция, та, глубинная, на которую я каким-то образом настроился, и которую сейчас улавливаю, — испугалась?

— Что? — она раскрывает рот, и порно-картинки шарашат в башке с еще большей скоростью, но я только зубы сжимаю, — чего испугалась?

— Сама знаешь, Мышь. Не придуривайся. Про Руса.

— Руса? — теперь к раскрытому рту присоединяются хлопающие ресницы. И мой уловитель эмоций не врет — она сейчас реально в шоке. Не играет. Пальцы забыла на моем ремне, так и застыли они там, впаялись… Близко она сейчас. Так близко, что хочется все прекратить. Наплевать на то, какая она сучка и тварь, и просто, эгоистично насладиться ситуацией, словить свой кайф. Но терплю. Смотрю. Ищу признаки вранья. Мне кажется, я их увижу. Почувствую. И, как только почувствую… Вряд ли захочу остановиться. — А что про Руса? Он тебе рассказал?

Сука… Значит, было. Было. Было, блять!!!

— Да, все рассказал.

Она морщит лоб, хмурится. И рот закрывает, прямо потеря потерь…

— Знаешь… Я хотела ведь сейчас оправдываться начать, представляешь? — смотрит в лицо, убирает руки от ремня, усмехается грустно. — Надо же… Как ты умеешь…

— Да мне до тебя далеко…

Убрала руки… Верни! Верни сейчас же!

С трудом сдерживаюсь, чтоб не сграбастать ее, не встряхнуть, чтоб в чувство привести.

— Правда? — Мышь перестает усмехаться, — да, наверно… Далеко. Мы с тобой вообще — далекие. Всегда были. А я думала…

Она замолкает и отворачивается так резко, что порывом воздуха меня обдает, теплым-теплым.

— И я думал… — эхом повторяю за ней, — чего тебе не хватало, Мышь? Чего такого у него было, чего у меня нет? А? Или ты… Или реально только бабки?

— Что? — она ежится, словно холодно внезапно стало, — ты о чем вообще? О ком?

— О Русе, — терпеливо повторяю я, — о вас с ним.

— Да прекрати уже! — досадливо дергает она плечиком, — я не рассказала, потому что это вообще все несущественно! И смешно!

— Несущественно… Смешно… — слова эхом отдаются в голове, ставшей внезапно пустой, как барабан, — то есть, секс с другим мужиком, когда живешь со мной, для тебя — несущественно? Да?

Мышь резко разворачивается, смотрит на меня, и глаза у нее настолько удивленные, настолько шокированные, что я в одну секунду реально ощущаю себя дураком.

— Какой секс? С кем? С Русланом? Ты… Ты с ума сошел? Или… Или просто хочешь перевалить с больной головы на здоровую?

— Не надо сейчас играть, Мышка, — я уже не сдерживаюсь, она и без того все нервы вымотала! Еще до этого дня! А уж сегодня… Зря Темир говорит, что я — пиздюк малахольный нетерпеливый. Я, блять — образец терпения!!! — Сама уже призналась.

— В чем? — она недоверчиво вскидывает брови, словно слышит бред бредовый, — в сексе с Русом? Ты — нормальный вообще? Как ты себе это… Хотя…

Мышка отступает дальше, опять обхватывает себя ладонями, запираясь от меня на тысячу замков одновременно, разглядывает недоверчиво:

— Знаешь… А ведь я реально дура… До этого дня я как-то… Ну, знаешь, бывает же такое, что эмоции проходят? Я почему-то подумала, что у тебя что-то было ко мне… Не чувства, нет… Эмоции. Что ты ко мне искренне относился. В самом начале. А потом… Меня предупреждали, что ты не заводишь долгих отношений, а я смеялась… Помнишь? Смеялась… Зря.

Я слушаю, но ощущение, что Мышь на каком-то инопланетянском языке говорит: ни одного знакомого звука!

О чем она вообще? Какого хера обо мне? Это не я свалил среди ночи гулять по кабакам! Это не спал с другими за ее спиной! Бред один! Вокруг один бред!

Зубы сводит от злости не понимания. А она… Она добавляет в топку огня просто видом своим, нарочито беззащитным. Безвольным каким-то. На подсознательном уровне хочется ее обнять, утешить, защитить… От всего мира закрыть. Сука! Она знает эту фишку! Проворачивает опять! Опять! А я ведусь!

Делаю к ней шаг, разом покрывая все то расстояние, которое Мышь наверняка считала безопасным. Зря считала.

Ее плечи в моих лапах — хрупкие и ломкие. Чуть сильнее сожмешь — хрустнут. Голова запрокидывается, открывая беззащитное горло. Губы сжаты сурово, глаза горят бешено и неуступчиво. Если она и боится сейчас, то вообще этого не показывает.

— Ты… — у меня слов не находится, горло болит, а пальцы неосознанно сильнее сжимаю. И понимаю, что на нитке держусь. Что, если она сейчас хотя бы пошевелится, хотя бы даст намек на сопротивление, слечу, ко всем херам, с катушек! Перестану себя контролировать. И что в этой ситуации произойдет, не хочу думать. Предполагать. Слишком… Заманчиво. — Ты… Спала с Русом… А сейчас мне тут строишь…

— Я. Не спала. С Русом.

Ее голос неожиданно резкий и холодный. Такой же, как и взгляд.

Мы стоим посреди комнаты, близко, так близко друг к другу, и в то же время — между нами разлом. Пропасть дикая.

Мышка не пытается даже дернуться, покорно вися в моих лапах. Она прекрасно понимает, что ничего мне противопоставить не сможет, что полностью в моей власти, и, захоти я сейчас ее ударить, или принудить к сексу… Сопротивляться будет бессмысленно.

Но она сопротивляется. Гораздо эффективнее, чем если бы это было явным противоборством.

Я хочу ее, так сильно, что на все готов. Отомстить за слова, за мои мучения, за мои гребанные обиды и утраченные иллюзии.

И защититься от меня она может только вот этой холодностью, льдом своим, так для нее нехарактерным, слабостью, хрупкостью плеч под жесткими пальцами…

Она прекрасно умеет защищаться.

И бить в ответ. Нападать.

— Спала! Я видел фотки!

— Нашего секса?

— Нет! Ваших тисканий!

— На фотошоп не проверял?

Молчу. Держу. Дышу.

— Ты из-за этого привел в нашу постель ту брюнетку?

— Какую, блять, брюнетку?

Реально не понимаю, о чем она, вообще ничего не понимаю. Ничего.

Мышка смотрит внимательно, губы кривятся в усмешке.

— Не помнишь даже? Их много было… во время наших отношений?

— Ты… — у меня в очередной раз нет слов, один мат. А мат сейчас — малопродуктивен. — Ты… С чего ты… У меня никого… Какого хера ты…

— Я вас видела, — спокойно прерывает она мой бессвязный бред, и продолжает, словно гвозди в башку бьет, по одному. Насмерть сразу. — В том клубе, где ты… деловую встречу проводил. Интересный выбор места переговоров. И потом, утром, когда вы вдвоем из подъезда выходили.

Сказать, что я в шоке — вообще ничего не сказать. Шок — это не то слово, которое тут подходит. Таких слов нет в языке. Я их не знаю, по крайней мере.

Мышь не упускает момент и, резко крутанувшись, выворачивается из моих лап, отпрыгивает сразу на метр в сторону двери.

Дышит тяжело, смотрит злобно. И эти эмоции уже ласкают, после ледяного-то безмолвия.

— Ты, Тимур, в следующий раз, когда решишь поиграть в отношения, иди на Казанский, и прямо с поезда лохушку себе лови. Так оно вернее будет. И с друзьями ее не знакомь.

Она отступает в сторону двери, медленно, но очень целеустремленно, не сводя с меня бешеного жесткого взгляда.

— А еще мой тебе совет: проверь своего друга, он себя странно ведет, ощущение, что ревнует. Может, хочет сам к тебе в кровать залезть, вот и расчищает себе местечко?

— Стоять.

— Ну уж нет, Тимур Анварович, у меня работы полно.

— Стоять, я сказал.

Шагаю к ней, но Мышка разворачивается, открывает дверь и вылетает прочь из квартиры, только волосы из распавшегося во время нашего эмоционального разговора хвоста мелькают.

Но в этот раз я отступать вообще не собираюсь.

Эта стерва мне все пояснит.

Вот только поймаю.

В коридоре, слава яйцам, пусто. И некому пронаблюдать нашу дурацкую погоню волка за мышью. Я не особо тороплюсь, знаю, что ей некуда деваться, коридор длинный, но конец-то у него есть.