Последняя акция - Ковалев Анатолий Евгеньевич - Страница 71

— Ах, вот оно что! То-то, я думаю, народу у тебя в камерах не густо. Бедная Надя! До сих пор не знает, кого ей на самом деле надлежит бояться. Кто ее так хорошо подставил десять лет назад! Жаль, что мы с ней не встретились, не поговорили, я бы ей все растолковал. — Соболев поднялся с кушетки и бросил: — Извини, мне надо помочиться!

— Помочись, Соболев, помочись! — закричал он. — Что тебе еще остается делать? Завтра ты у меня не только помочишься!

— Шел бы ты, Ваня, — услышал он в ответ и последовал разумному совету своего пленника.

После ухода Стацюры Соболев тихо позвал:

— Машенька!

— Я здесь, дядя Юра, — услышал он совсем рядом.

— Что за песню ты вчера пела?

— Это из сериала «Элен и ребята», на французском языке, — с достоинством произнесла девочка. — Мама говорила, что от этих сериалов у ребенка только портится вкус…

— Спой мне, пожалуйста, — попросил Юра, и Маша запела, коверкая французские слова до неузнаваемости, отчего Юра никак не мог уловить смысл песни. Облокотившись на кирпичную стену, он слушал Машино щебетание и тихо плакал не потому, что жить ему осталось до утра, и не потому, что вспомнил дочь и Полину, и не потому, что у Маши нет больше мамы, а просто потому, что ему было обидно…

Вера замолкла и закурила.

— Что было потом? — не давал ей передышки Блюм.

— Стацюра тут же исчез…

— Как исчез?

— О, это у него коронный номер — незаметно исчезать, будто сквозь землю проваливаться. И через некоторое время привез Буслаеву. Она, видимо, и похоронила Ксюшу, но я тогда уже улетела в Мексику.

— Так, ясно, — хлопнул себя по коленям Миша. — Теперь поговорим о главном. Как попасть в замок?

— Вопрос, конечно, интересный! — Она на миг прикрыла свои желтые глаза, а на лице возникло подобие улыбки — видимо, вспомнилось что-то приятное. — Примерно в радиусе километра замок обнесен забором с колючей проволокой, на некоторых участках даже подключен ток, о чем предупреждают таблички. Все замаскировано под военный объект стратегической важности. Дачники об этом уведомлены, и никто в тот лесок не суется.

— Как же вы попадали в замок?

— Во-первых, я там не так часто бывала, а во-вторых, бывала только с Авдеевым, а он уж знал все секреты.

— И все же, Вера Петровна, вы не могли не видеть, как он туда заходил?

— Разумеется. Он входил в лес в том месте, где стоит щит «Осторожно, лоси!», потом шел прямо на север, пока не упирался в забор. И вот там главное отыскать сосну, к которой прибит такой же щит «Осторожно, лоси!». Он снимал этот щит, и под ним оказывалось дупло. Он просовывал руку в дупло — она уходила по самый локоть, и что-то там нажимал. При этом забор открывался.

— Каким образом?

— Черт его знает! В этом месте ворота, но замаскированы они под забор, так что не разберешь.

— И сколько еще от ворот до замка?

— Примерно полкилометра.

— А что, на машине к замку нельзя подъехать?

— Можно. Когда приезжала Гелла со своими «апостолами», они как-то умудрялись проехать на машинах, но как, я не знаю. У Палыча никогда не было машины, и он попадал в замок таким путем. Наверняка этот путь не единственный.

— А в то утро, когда выбросилась девочка, Стацюра не мог уехать из замка на машине? Почему вы сказали, что он исчез?

— Да потому, что возле замка не было его машины, а Иван, постояв у фонтана, сказал нам: «Не трогайте ее до моего приезда!» — и ушел в замок. И больше его никто не видел, а примерно часа через два он привез на своем «мерседесе» Буслаеву!

— Как это объяснить? Гелла и Авдеев не удивлялись?

— По-моему, нет. Может, они были так расстроены, что не обратили внимания? — Сатрапова пожала плечами, и Миша понял, что для нее это тоже загадка, тогда он решил зайти с другого бока.

— Может, Авдеев как-нибудь в разговоре шутя называл Стацюру? Ну, там, «человек-невидимка» или «мальчик с пальчик»?..

Она помотала головой, но, подумав с минуту, вдруг оживилась:

— Стойте-ка! Полгода назад мы отмечали на даче у Стацюры Новый год по старому стилю. Все уже были ужратые, и Палыч, по своему обыкновению, подмигнул и сказал: «Сейчас бы сала да соленых огурчиков!» Не то чтобы ему захотелось сала, просто любил, когда вокруг него суетились, и тем более лестно, если суетится Стацюра — большой человек! Ваня и рад стараться — полез в погреб за салом и огурцами, а когда вылез, Авдеев похлопал его по плечу и изрек: «У настоящего хохла всегда имеется в погребе лаз и сало на черный день!» Все смеялись.

— А что на это ответил Стацюра?

— Послал на три буквы и спрятал сало обратно в погреб, что вызвало еще больший смех. Они с Авдеевым вообще недолюбливали друг друга, постоянно ссорились.

Миша решил не терять больше времени и, спрятав в карман диктофон, попрощался.

— Я свое обещание сдержу, Вера Петровна. Даю вам ровно сутки, чтобы скрыться. Завтра в это же время вас начнут искать.

— Прямо как в прятки играете: «Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать».

Она захлопнула за ним дверь и сломя голову понеслась на кухню. Там высыпала на пол из ящика картошку и достала со дна пистолет.

Выйдя за дверь, он увидел на лестнице, тремя ступеньками ниже, женщину. Она сидела к нему спиной, прислонив голову к прутьям перил. «Бомжиха? Что она тут делает?»

Заглянув женщине в лицо, Михаил обомлел.

— Лика? — Она раскрыла свои светлые глаза, очнувшись ото сна. — Почему ты не в больнице? Ты что, следишь за мной?

— Миша, прости! — Глаза ее наполнились слезами.

«Сейчас начнется истерика», — с тоской подумал он.

— Я легла в субботу в больницу, — продолжала оправдываться Лика, — но ты ни разу ко мне не пришел, и сегодня утром я оттуда сбежала.

— Ты следила за мной? — опять повторил он раздраженно.

— Я соскучилась, Миша, и хотела тебя увидеть. Я сидела в управлении в вестибюле. Ты прошел мимо и не заметил. Я боялась к тебе подойти и пошла за тобой. Я не думала следить, так вышло. Я соскучилась и хотела тебя видеть. Потом я поняла, что ты идешь за женщиной, а я за тобой. Как это унизительно! Ты стал с ней знакомиться, а потом нес ее на руках, а я все шла и шла за тобой…

В этот миг за спиной у Лики открылась дверь, и Миша увидел направленный на него пистолет.

— За мной! — скомандовал он, дернул жену на себя, и они кубарем покатились вниз. Прозвучал выстрел. Оказавшись внизу, Лика упала ему на грудь и истошно закричала:

— Нет!

Прозвучал еще один выстрел. Блюм не был так меток, как Жданов, и поэтому вместо того, чтобы выстрелить Сатраповой в руку, он попал ей в живот. Она завыла и опустилась на пол, выронив пистолет. Она выла еще несколько минут, пока не потеряла сознание, а вот Лика молчала. Соседи Сатраповой боялись выйти в парадное, хотя были разбужены выстрелами и глазели в «глазки». «Сволочи!» — подумал о соседях Блюм, выбираясь из-под окровавленного тела жены. Где-то внизу открылась дверь, и он крикнул:

— Вызовите «скорую помощь»!

— Сейчас! — ответили ему.

Миша взял Лику на руки и спустился с ней во двор.

— Глупенькая моя! — целовал он ее лицо. — Разве можно так себя изводить? Я ведь работаю и днем, и ночью, а ты думаешь… — Спазм сдавил ему горло, и он умолк. Он аккуратно уложил ее на скамейку у подъезда, а сам встал рядом на колени. Лика дышала.

— Я соскучилась и хотела тебя видеть… — Это были ее последние слова. Миша уткнулся ей в грудь и дал волю рыданиям.

«Скорая» приехала быстро, но уже ничем не могла помочь Лике.

До рассвета оставалось два часа. Отправив Лику в морг, он вернулся в управление и вызвал по рации Березина.

— Стацюра на даче больше не появлялся, — сообщил тот.

— И не появится. Оставь там людей и срочно приезжай!

Не успел Березин переступить порог, как Блюм приказал ему:

— Буди полковника! У меня важные сведения — надо подключать Москву и Интерпол! Кроме того, для операции нам потребуется подразделение ОМОНа. Вопросов не задавай — все расскажу полковнику.