Мажор. Право на ошибку (СИ) - Шикова Илона - Страница 29

— Лежать! — нависает сверху, как скала, не давая мне возможности даже пошевелиться. — Пока не выслушаешь, — пауза, а после заканчивает мне прямо в губы, — Не отпущу!

Интересно, а как он представляет себе мой побег в данной ситуации?

Ведь не будет же он применять силу…

Опять я влипла!

— Что ты задумал? — я снова замираю, так как пошевелиться до сих пор нет никакой возможности.

И вряд ли она появится, пока мой спутник не объяснит свое столь странное поведение. Мне-то все равно — ночь скоро закончится, и лучше ее скоротать за разговорами, чем в потолок плевать.

“Исключительно за разговорами!” — добавляю мысленно, так как ни о чем другом даже думать не хочу, хотя глаза парня горят, как на пожаре. И даже в темноте виден этот загадочный и подозрительный блеск.

Да, я — старомодная, и считаю, что первый секс должен произойти только с любимым мужчиной.

С обычной симпатией пробовала. Не получается.

Может, меня кто-то и считает наивной дурой, а так же глупой и ненормальной, раз в свои неполные двадцать два у меня так и не было мужчины, но я подобные мнения и замечания игнорирую. Хотя и не распространяюсь об этом, обычно просто не обращая внимания на столь интимные вопросы.

Настоящих подруг у меня всего две, и они меня не осуждают. Сами, кстати, замуж вышли исключительно по большой любви.

С одним единственным мужчиной…

— Что ж ты такая недоверчивая, — вздыхает Платон, качая головой из стороны в сторону.

— Я осторожная, — поясняю, так как уже надоело слышать каждый раз одно и то же.

Как будто у меня нет повода ему не доверять. Неужели он думает, что одним днем можно исправить все ошибки прошлого? Или забыть о том, что произошло?

Да, не спорю, что Платон изменился. В лучшую сторону, как мне показалось. И это радует неимоверно. Особенно его внимание к моей скромной персоне. Хотя мне все больше кажется, что это его очередной хитроумный план. И парень приложит максимум усилий, чтобы добиться своего…

— Ладно, осторожная ты моя, давай договоримся, — Платон ослабевает хватку, а я хоть могу вздохнуть теперь полной грудью. — Я тебя отпускаю, а ты не сбегаешь, идет?

— Честно говоря, я и не собиралась сбегать, — пытаюсь пожать плечами в ответ, но из-за крепкого захвата цепких пальцев, а так же каменной скалы сверху в виде Терехова, мне это практически не удается. — С чего ты вообще взял, что в три часа ночи я решила отсюда свалить?

— Перестраховался, — усмехается парень и полностью меня отпускает. — Извини, что-то я погорячился, — укладывается рядом, и наши головы прикасаются друг к другу. — Мир? — протягивает мне руку, поворачиваясь ко мне лицом.

— И кто из нас недоверчивый, — ворчу, но руку парня пожимаю в ответ.

Второй раз он… извиняется. И вроде как искренне, от души. Я прямо в неописуемом шоке — в хорошем смысле этого слова. Если человек умеет признавать свои ошибки, то не такой уж он высокомерный, каким был когда-то.

Всегда есть право на ошибку.

Но и всегда есть право на второй шанс…

— Ты, кстати, чего кричала? — спустя время спокойно произносит Платон, не выпуская моей руки из своей ладони.

— Извини, что разбудила, — печально вздыхаю, чувствуя, как парень сильнее сжимает мои пальцы.

— Не страшно, — негромко усмехается, а после подкладывает руку мне под голову. — Неудобно лежать в позе солдатика, — поясняет, когда я приподнимаю обе брови вверх, переводя на него взгляд.

— Может, все-таки за второй подушкой сходить? — немного ехидничаю в ответ, так как настроение делает резкий скачок вверх.

Да и напряжение медленно спадает, и я признаюсь самой себе, стараясь быть объективной.

Мне уютно в объятиях Платона. И если честно, тоже неудобно лежать в позе солдатика.

— Может, все-таки умничать перестанешь? — передразнивает Платон, вызывая у меня улыбку. — Так ты не ответила, почему кричала, — тут же снова переводит разговор на тему, от которой я хотела уйти.

Слишком уж много личного. Да и я не привыкла душу нараспашку раскрывать, исповедуясь каждому встречному.

Только вот в чем вопрос — Платон же не первый встречный. Да и интересуется вроде как искренне, а не просто лишь бы в душу залезть, а после поиздеваться, считая мои страхи глупостью.

Делаю парочку глубоких вдохов, затем резких выдохов, после чего честно признаюсь:

— Сон плохой приснился.

— Расскажешь? — Платон интересуется аккуратно, а его большой палец нежно гладит внутреннюю сторону моей ладони.

— Я тогда еще в школе училась, — вспоминаю тот случай, который уже столько лет не дает мне покоя. Мучает по ночам, каждый раз выдавая плачевный финал. — Пришла домой, а там…

Запинаюсь, так как слова застревают в горле. Слишком тяжело. Слишком болезненно.

И до сих пор обида, что я все равно никому не нужна…

— Если не хочешь…

— Отчим избил мать, — я все-таки решаюсь, так как правда рвется наружу. — Он тогда без работы сидел, бухал по-черному, ну и руки начал распускать. Мелкие ревут, мама в угол забилась, тоже вся в слезах, а этот урод орет не своим голосом.

— Агата…

— Попытался и меня воспитывать, — продолжаю, игнорируя призыв Платона остановиться. Мне нужно выговориться, а сейчас самый подходящий для этого момент. — Схватил за руку, но я смогла вырваться.

— Надеюсь, все без последствий? — голос парня довольно напряженный, и он тут же добавляет: — Он же не тронул…

— Не успел, — перебиваю, начиная понимать, куда мой спутник клонит. — Я схватила нож и пригрозила этому придурку, что будут проблемы, если он не отвалит.

— Девочка моя…

— А теперь мне снится каждый раз, что руки у меня в крови, а отчим лежит на полу…

— Хватит! — Платон обнимает меня за голову, заставляя уткнуться носом ему в грудь. — Достаточно! — видимо, по голосу понял, что я вот-вот разревусь.

Слишком болезненны воспоминания, но я рада, что наконец-то хотя бы Платону смогла рассказать о своем прошлом. Долго держала все в себе, и вот сейчас…

— Как скажешь, — соглашаюсь, не в силах сопротивляться. Чувствую, что предательские слезы текут по щекам, оставляя следы на груди парня.

Он гладит меня по голове, целует в макушку и что-то шепчет. Я не могу разобрать слов, но понимаю — это слишком личное.

Наверное, именно в тот момент что-то перевернулось во мне.

В наших отношениях.

И я пока не пойму, готова ли я к таким переменам…

— Расскажи мне о себе, — начинает Платон первым, когда я уже успокоилась и снова пристроила голову на подушку. Рядом с парнем. — Очень интересно, как ты жила все эти годы, — добавляет, а я даже поворачиваюсь к нему лицом, округляя глаза.

— Серьезно?

— Ага, — спокойно отвечает, косясь в мою сторону. — Или это страшная тайна?

— Да нет никакой тайны, — пожимаю плечами, все еще до конца не веря, что рядом со мной Терехов. Настоящий. Ну, точно подменили парня. — Вроде, — добавляю в конце и усмехаюсь, так как забавно смотрится вся эта ситуация со стороны.

Но если человеку интересно… По крайней мере, говорит довольно серьезно. И на шутку не похоже, как обычно любит прикалываться Платон.

“Я молчу!” — внутренний голос вроде как поддерживает парня, а раз так, то я не против поболтать.

Все равно ведь не усну до утра — надо же как-то время скоротать.

— Как ты вообще в наш город-то попала? — добавляет Платон, так как молчаливая пауза слегка затягивается.

— Случайно, — печально вздыхаю, вспоминая, как тяжело мне пришлось выбиваться в люди. — В одиннадцатом классе выиграла конкурс красоты и решила…

— Да ладно! — Платон с удивлением в глазах уже окончательно поворачивается ко мне лицом, облокачивается о подушку и подпирает ладонью щеку. — Королева красоты?

— Ой, — машу рукой в ответ, смеясь. — Придумаешь тоже. Да и когда это было? Сто лет прошло, как я королевой была. Если бы ты не спросил, я бы и не вспомнила.

— И после конкурса решила пойти в модели, — парень скорее констатирует факт, чем задает вопрос, а я лишь киваю в подтверждение его слов.