Храмовый раб (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 32

Ближе к ночи разговоры закончились, усталость брала свое. Ахемен не рассказал и доли своих приключений, но пора было спать. Они улеглись на улице, укрывшись шерстяными одеялами, и Макс вдруг спросил:

— Слушай, а как тут у вас сватаются?

— А тебе зачем? — приподнялся на локте Ахемен.

— Да вот интересно. Надо уже остепеняться, семью заводить, детей рожать, дом строить.

— Ты на сестру мою запал, что ли? — удивился Ахемен. Та, в его понимании, все еще была девчушкой десяти лет с двумя косичками, торчащими в стороны, которая махала ему вслед рукой, когда он уезжал из родного кишлака.

— Да может и запал, — ответил Макс.

— Дом, нужен, хозяйство, калым опять же. У тебя же нет ничего.

— А ты наш уговор забыл? — усмехнулся Макс.

— Как это забыл? — обиделся сотник, — Свобода, место около меня и…

— Доля в добыче, — закончил Макс, — да я тут самый завидный жених в округе. Может, мне чью-нибудь чужую сестру просватать?

Ахемен задумчиво теребил бороду.

— Да, ты прав, жених на загляденье. Тут я не подумал. С отцом поговорить надо.

— Не говори пока. Давай сначала дела сделаем. Ты князь, я жрец. Тогда и за свадьбу поговорим. У нас с тобой впереди дел много. Нам еще Аншан брать.

— С ума сошел? — удивился Ахемен.

— А ты думаешь, они тебе пирамиду из голов простят?

— Не простят. Опять ты прав.

— И серебро, где возьмешь, когда это закончится?

— Город какой-нибудь ограблю, — нашел быстрый выход Ахемен.

— Кто же сам себя грабит? В храме великого бога Иншушинака возьмем. Там его много, и оно без дела лежит.

Весь следующий день в кишлаке резали баранов, а в доме князя намечался пир. Приглашены были Ахемен, Камбис и Макс, как жрец сотни. Со стороны хозяев ждали старейшин племени, собранных со всей долины.

Ахемен подготовил подарок для князя — неплохого жеребца, купленного у мидийцев. Для старейшин — кошель с серебром, нарубленным на сикли. Деньги в виде монет пока еще не придумали, поэтому приходилось мучиться. В переводе на понятный язык старички получали восемь грамм серебра, на которые могли купить хорошего барана. Ну а что делать? Пиар — штука затратная.

Князь жил в самом большом доме из всех, что был в долине, но, разумеется, тот и в подметки не годился строениям в Аншане, и уж, тем более, в Вавилоне. Так, просто курятник чуть побольше.

— Неужели из-за такой ерунды такая могучая интрига завертелась? — подумал Макс. — Сидеть в нищем кишлаке на высоте полутора километров над уровнем моря и в буквальном смысле ждать дождичка в четверг. И каждый вечер обсуждать с соседями баранов, верблюдов и рождение карапуза у пятиюродной сестры. Да ни за что на свете! Я лучше вернусь в Аншан и добровольно в храм сдамся, но не сдохну тут от скуки.

А князь тоже расстарался. Низкий достархан, высотой сантиметров тридцать, был обложен вокруг тюфяками, на которых сидели или лежали гости. На костре стоял огромный котел, который по местным понятием, стоил целое состояние. В нем готовили плов из крайне редкого тут, в засушливой долине, риса. Его привезли пару месяцев назад купцы, которые покупали здесь местные шерстяные ткани и баранов. Мясо жарили, варили и запекали. На столе стояли дыни, груши, виноград и персики. Горкой лежали лепешки, еще горячие, и благоухающие сумасшедшим запахом свежего хлеба. Для Макса данная трапеза была однозначно самой роскошной за все время пребывания в роли попаданца.

На столе стояли кувшины с вином из фиников, тоже привезенным из Элама. Финиковые пальмы тут не росли, потому что это проклятое дерево тянет воду, как погружной насос.

Начались бесконечные цветистые славословия. Сначала в честь хозяина дома и его немыслимой щедрости, а потом в честь гостей, и их немыслимой щедрости. Ахемен, знавший всех присутствующих тут людей, находил какие-то особые слова для каждого, делая свой подарок. С каждым новым сказанным тостом и врученным подарком, местный князь, которого звали Артахшасса, мрачнел все больше. Безродный голодранец, уехавший на рахитичном коньке с самодельным луком, вернулся богачом и унижает его в собственном доме, задаривая подарками подданных. Его, Артахшассы, подданных! Немыслимо! Злоба душила князя, но законы гостеприимства были священны, никто бы не понял, если бы он сделал что-то с этими людьми. Да и сделать он ничего не мог. У него и близко не было силы, способной победить сотню тяжелой конницы. Он лихорадочно прокручивал в голове планы один безумнее другого, как уничтожить этого выскочку и забрать себе его богатства и воинов. Бешеная работа мысли отражалась на лице, искажая его в гримасу. Но жизненный опыт брал свое, и князь снова начинал благожелательно улыбаться гостям. Впрочем, наивные потуги простого, как топор, горца были понятны не только Максу и Ахемену, но и вообще всем. Наконец, князь придумал изящный, как ему показалось, маневр. Он решил отыграться на Максе.

— А скажи нам, жрец, какому богу ты служишь?

— Я служу великому Ахурамазде и поклоняюсь его воплощению в виде священного огня.

— Мы тоже чтим огонь и Ахурамазду. А остальных богов ты разве не уважаешь? Разве Митра светоносный не бог? — это была хорошая зацепка. Богохульство — тяжкое обвинение. Но Макс предполагал нечто подобное.

— Все хорошие боги — воплощение Ахурамазды, а все плохие- демоны и воплощение Ангра-Майнью.

— Ты лгун, странный беловолосый чужеземец! Лгун и богохульник. Тебя следует побить камнями. — Окружающие начали оживленно переговариваться. Ахемен напрягся, стискивая нож. Макс незаметно толкнул его, показывая, что все в порядке.

— Я докажу тебе свою правоту.

— Докажи! — возбудился князь. — Яви нам чудо.

Макс начал обгрызать баранью лопатку, демонстративно затягивая паузу.

— Отличная баранина, прожарка идеальная, — чуть накалил атмосферу Макс. Князь уже закипал.

— Чудо будет потом, когда все племя уверует так, как заповедал Ахурамазда. А для начала великий бог даст знамение. И это случится не позднее, чем придет новая луна.

— Что еще за знамение? — удивился Артахшасса.

— Я не знаю этого. Я всего лишь голос бога, но не сам бог. Великий Ахурамазда явит такое, чего на этой земле не бывало. И все, кто тут сидит, это увидят. И как только после этого все уверуют, то бог явит чудо.

— И какое же он явит чудо? — издевательски произнес князь.

— В течение двух лет в долине будет вода. И у каждой семьи будет своя финиковая пальма.

Потрясенное молчание было ответом Максу.

— Ты сошел с ума? — спросил совершенно сбитый с толку князь. — Я увижу тут растущую финиковую пальму? Ты ненормальный, жрец.

— Ты этого не увидишь, князь, — сказал Макс, театрально закатывая глаза от восторга, обгрызая мясо с кости. — Кстати, отличная баранина, мои поздравления повару.

— Какая, к демонам, баранина? — заорал Артахшасса. — Ты что несешь?

— Я повторю еще раз. Ты усомнился в силе бога, и потому не увидишь его чуда.

— Как же это? Все увидят, а я нет? — князь совсем растерялся.

— А вот так. Сейчас говорю не я. С вами говорит Ахурамазда моими устами. Будет знамение — то, чего никогда тут не случалось. Если потом все племя до последнего человека уверует в Ахурамазду и священный огонь, то бог явит чудо. Тут будет вода. Но ты, князь, этого не увидишь, так как усомнился.

Сидящие за столом молчали, переваривая услышанное. Беловолосый чужеземец был либо опасным сумасшедшим, либо пророком великого бога, что частенько совпадало в одном человеке. Но, в отличие от крайне неконкретных и двусмысленных слов местных жрецов и предсказателей, тут был просто расписан бизнес-план, где в конце маячила очень обеспеченная жизнь. Ведь даже капли воды делали эту землю благословенной, заваливая земледельцев ее плодами. Зерно, финики, овощи и фрукты начинали расти просто в немыслимом изобилии. Макс показал всем дорогу в рай, и рисковал головой в случае обмана.

После такого все разговоры быстро затухли, и гости засобирались по домам, готовясь разнести неслыханные вести со скоростью пожара в степи. Макс ехал стремя в стремя с Ахеменом, который обдумывал случившееся, а потом спросил: