Притворись, что любишь 3 (СИ) - Рымарь Диана - Страница 12

– Вот так, малышка… Вот так… Я рад, что тебе понравилось!

– Но это ведь еще не всё? Мы же еще не… Ты же не…

– Мы не будем! – проговорил он с тяжелым вздохом.

– Но почему? – охнула она возмущенно.

– Я всё-таки хочу, чтобы у тебя это было по любви!

Флора уставилась на него своими огромными голубыми глазищами и сдавленно прошептала:

– Давай притворимся, что любим…

Для Руса ее слова прозвучали как гром среди ясного неба.

«Значит, ей от меня не любовь нужна, а близость?»

Некоторое время он всматривался в ее лицо, пытаясь определить, не шутит ли.

Флора не шутила…

«Ну что ж, хорошо, значит… возьму!»

Он сжал ее в объятиях, впился в губы жестким поцелуем, словно пытался наказать за необдуманные слова.

– Хочешь меня, малышка? Получишь сполна!

Рус подхватил Флору на руки и усадил на стол, потом заставил лечь на спину. В мгновение ока избавился от рубашки и джинсов, вытащил из кармана презерватив, хорошо, что они у него всегда под рукой. Натянул защиту и устроился между девичьими ногами, одной рукой схватил Апельсинку за бедро, другой направил член туда, где недавно побывал его палец.

Всего один толчок – резкий, мощный, безжалостный, и вот заветный барьер прорван, Трубачёв уже в ней. Флора оказалась до одури тесной, в то же время нежной, будто бархатной внутри. Сдерживать себя почти не было сил, но Рус всё же постарался не спешить.

Ему приходилось иметь дело с девственницами раньше. Обычно от первого раза никакого особого удовольствия нет. Девчонка идет на это, заранее боясь самого процесса, как бы ты ни старался сделать всё безболезненно, всё равно кричит и выставляет тебя чуть ли не садистом. Но не его Апельсинка.

Флора не кричала, скорее постанывала, и он был готов дать руку на отсечение: причина тому – удовольствие! Все-таки не зря сначала приласкал. Она была более чем готова к его вторжению, пусть далеко и не нежному. Обвила его ногами и позволила двигаться так, как хотел.

Ее стоны невероятно заводили, а вид груди, двигающейся в такт его толчкам, приводил в неистовство. Маленькая, тесная, дико желанная Флора довела его до оргазма в считанные минуты, хотя раньше он мог похвастаться своей выдержкой.

Рус замер, чувствуя, как Флора сжимает его внутри. Покидал ее тело крайне неохотно. Едва отнял руки от ее бедер, заметил оставленные им красные отметины. А еще кровь на внутренней стороне ее ног.

– Вот так да… повеселились… – пробурчал он, отходя.

«Поздравил с днем рождения, называется».

Флора подскочила и попыталась исчезнуть из виду со словами:

– Я в ванную.

– Я с тобой! – тут же заявил Рус.

Дело уже сделано, и больше отказывать себе в удовольствии быть с Флорой он не собирался. Они долго стояли под струями теплой воды, наслаждались объятиями и поцелуями. Апельсинка позволила ему любить себя снова прямо там, в ванной.

Позже, полностью довольные друг другом и уже одетые, они долго пили чай за тем самым столом, где еще недавно занимались любовью.

– И что теперь будет дальше? – вдруг спросила Флора.

Пока Рус соображал, как ей лучше ответить, в прихожей послышались шаги.

Флора засуетилась, поправляя платье, приглаживая волосы. Только спрятать припухшие от поцелуев губы она вряд ли сможет.

«Ну всё, приплыли…» – только и успел подумать он.

Скрываться и прятаться Рус не будет, если что, примет удар на себя.

Но вместо родителей на кухне показалась Анна, Флорина сестра.

– Привет! – удивленно протянула она. – А что это вы тут делаете вдвоем?

– Тебе что не видно? Чай пьем! – фыркнула на нее Апельсинка.

– И часто вы тут без родителей чаи гоняете, дорогие ребята?

Анна нахмурилась, стала внимательно разглядывать сестру, а потом и Руса.

А потом вдруг ляпнула то, за что Рус готов был ее придушить:

– Вкусно тебе пить чай с моей сестрой, Трубачёв? А я вот помню, как ты вчера пил чай с одной блондинкой! Видела тебя в кафе, ты еще здоровался с моим женихом, не забыл?

«Кто же тебя тянул за язык!»

Теперь доказывай Флоре, что он не индюк.

Рус подскочил со стула, ответил строгим тоном:

– Аня, ты всё не так поняла! Это была просто встреча со старой подругой, не более…

Трубачёв очень хотел, чтобы его слова не выглядели оправданием, но, по сути, именно так они и звучали.

Сестра Флоры изогнула бровь и фыркнула в ответ:

– Ну да, конечно…

В этот момент Руслану захотелось взять со стола корзинку с печеньем и затолкать сладкие кругляши ей в рот один за одним, чтобы научилась помалкивать. Глянул на Апельсинку и мысленно застонал в голос. Щеки младшей Карц красные как помидоры, плечи смотрят вниз, взгляд такой, будто мир рухнул.

И все-таки именно она избавила его от неловкой ситуации:

– Аня, он просто пришел меня поздравить, а что он делает по вечерам – его личное дело, нас никак не касается…

После этого ее словно подменили – взгляд стал отрешенным, Апельсинка будто перестала его замечать, смотрела сквозь него.

Аня спросила, насупившись:

– Так вы не…

– Между нами ничего нет! – перебила ее Флора. – Правда, Рус?

Ему оставалось только кивнуть.

«Ей не понравилось? Она совсем не хочет продолжения?» – всё новые и новые вопросы взрывались в его голове один за другим. Только как добыть ответы?

Еще несколько минут назад ему казалось, что Флора готова была есть с его рук. Теперь же он в одну секунду превратился в какого-то старого знакомого, причем не очень приятного.

Повода задержаться больше не было, да и Анна никуда исчезать не собиралась, поэтому ему ничего не оставалось, как просто уйти.

– Не рассказывай мне сказки, дорогуша! – фырчала Анна, возвышаясь над сестрой.

Обе Карц не отличались особым ростом, но Анна всё же была выше Флоры.

– Если тебе мерещатся какие-то сказки, я тут ни при чем! – возмутилась в ответ Апельсинка. – И вообще, хватит совать нос туда, куда не просили! Будешь чай?

– А кто еще убережет тебя от глупостей, если не я и мой нос?! Чай буду!

Флора усадила сестру на то место, где еще недавно сидел Рус, и принялась старательно отпаивать крепким каркаде, закармливать шоколадками, лишь бы сестра забыла о том, кого видела на этой самой кухне, и главное – не доложила об этом родителям. Очная ставка с папой – не самая приятная вещь в мире. Выслушивать от него неудобные вопросы и врать в ответ было бы пыткой, к тому же он каким-то шестым чувством чуял, если дочь лукавила.

– Чтобы у тебя окончательно не осталось никаких сомнений, я тебе скажу – вчерашняя «старая подруга» Руса была от силы лет двадцати, а одета… как на свидание! Такое короткое красное платье, что даже немного выглядывала линия чулок! И после этого он будет говорить, что это просто встреча…

«Замолчи, замолчи, замолчи!» – хотелось кричать Флоре, но вместо этого она лишь вежливо ответила:

– Мог бы выбрать кого-то со вкусом!

Сестра кивнула и с азартом продолжила:

– Трубачёвы хоть и друзья наших родителей, но папаша у Руса всякое по молодости чудил! Я недавно читала статью в журнале, так вот там подробно описывалось, каким ловеласом был дядя Кирилл. Писали, что сын весь в отца, представляешь? Оно и не мудрено – с такой внешностью и возможностями… В общем, милая сестричка, я не буду мучить тебя нравоучениями, но ты и сама не дурочка. Должна понимать, что влюбиться в этого типа – себе дороже.

А вот с этим советом сестра запоздала… Припозднилась годков эдак на четырнадцать-пятнадцать. Ведь Флориной любви к этому самому типу ровно столько лет, сколько она себя помнила – тем неприятнее для нее были откровения сестры. В то же время Апельсинка и без того не тешила себя надеждами, что Рус вел монашеский образ жизни с тех самых пор, как они впервые поцеловались. Он мужчина, в конце концов, и ей пока что ничего не обещал.

Несмотря ни на что, очень хотелось верить, что Рус способен на серьезное чувство, то самое, которое делает мужчину верным и преданным. Пусть это чувство пока у него не возникло, но всё возможно, когда Трубачёв узнает ее лучше. Он обязательно полюбит ее, Флоре просто надо подождать.