Высокое Искусство (СИ) - Николаев Игорь Игоревич - Страница 5

— Поклажу в угол. Иди за мной, — недовольно приказала темная фигура, тщательно заперев дверь. Прежде чем хлопнуло окошко, Елена вскользь увидела лицо хозяина «замка», точнее набор черт, плохо видных в тусклом свете. Сплошные углы и прямые линии, сложенные в нечто крайне брюзгливое, отмеченное непреходящей печатью злого недовольства.

Идти было непросто, двигаться пришлось фактически на ощупь. После короткого коридора, в котором пахло хорошо выдержанной плесенью, открылась комната неопределенного объема. Скорее даже зала, судя по эху шагов. Заскрипел механизм, будто пружинку заводили, во тьме загорелся синеватый огонек, который окреп и раскинул вокруг лучи хорошо знакомого синего оттенка. Лампа с кристаллом лунного света, предмет дорогой, но похоже, очень старый, на последнем издыхании. Надо полагать, остатки былой роскоши. Темный силуэт встал на цыпочки — хозяин дома оказался ростом на две ладони выше Елены, что по местным критериям делало его очень высоким — повесил светильник на цепочку. Женщина быстро огляделась.

Да, не комната, но зал, причем явно тренировочный … во всяком случае когда-то, достаточно давно. Большой, так что здесь могло бы заниматься, не мешая друг другу, две или даже три пары бойцов. Пол выложен каменной плиткой в виде белых квадратов с черными прожилками. Хотя нет, прожилки оказались чем-то похожим на … Елена не знала, как называется способ украшения, когда в процарапанные на броне желобки заколачивалась цветная проволока, медная, серебряная или даже золотая, так, чтобы получился яркий, контрастный узор или рисунок. Здесь желобки проскребли прямо в камне и заполнили какой-то черной массой. Время сильно затерло рисунки, однако они еще неплохо угадывались — несколько окружностей разного диаметра с линиями внутри, как на компасе.

Деревянные стены так же потемнели от времени до почти черного цвета, вдоль одной, что по правую руку, стояли козлы, хранившие скудный инвентарь — короткое копье с несоразмерно длинным наконечником в виде равнобедренного треугольника, несколько прямых одноручных мечей разной длины, тяжелый меч-палаш типа того, что носил Кай. Пара типично бретерских сабель, похожих на оружие Шарлея. Палки и шесты. Остальное, видимо, скрывалось в большом сундуке, который больше походил на гроб.

Противоположная — левая — стена удивительно напоминала тир, к ней были приколочены деревянные шиты в рост Елены с контурами человеческих фигур, выполненных красками разных цветов. Похоже, это была своего рода иконографика с начертанием уязвимых мест и вариантами атак разным оружием. Бить предлагалось просто человека, а также бойца в относительно легком доспехе и наконец, тяжелого латника. Самый большой прямоугольник был из полотна, на ткани светились тонкими красными линиями четыре длинных обоюдоострых стрелы, которые образовали восьмиугольную звезду. Еще две линии перечеркивали получившуюся фигуру горизонтально, выше и ниже серединной. Каждый луч был пронумерован и отмечен собственной литирой. В центре зала стоял, чуть накренившись, деревянный болван, растрескавшийся и основательно побитый. Когда-то манекен, очевидно, вращался на платформе в виде колеса, теперь механизм заклинило даже на несведущий взгляд Елены.

Третья стена, прямо напротив дверного проема, была в свое время одним большим окном, скорее даже выходом на террасу, теперь же ее закрывали большие ставни, покосившиеся и подпертые для верности шестами. Палки смахивали на тренировочный инвентарь, которому нашли более актуальное применение.

Зал носил явственный отпечаток заброшенности, на большей части снарядов покоился слой непотревоженной пыли, а краски скрывались под многослойной паутиной. Более-менее жилым выглядел лишь уголок рядом с сундуком, где стояла кровать-топчан. Рядом с кроватью вызывающе лежал опрокинутый на бок ночной горшок из красного терракота, на растрескавшемся дне подмигивал синей краской одинокий глаз.

— Назовись.

Теперь Елена смогла, наконец, более внимательно присмотреться к хозяину запущенного жилья. Он был, как упоминалось выше, высоким даже по меркам ее мира, а по местным, наверное, считался бы великаном, не будь он болезненно худым, на грани изможденности. Так, что одежда — траурно-черный и многократно штопаный камзол без рукавов поверх льняной рубахи — висела на обтянутых тощей плотью костях, словно тряпье на пугале. Лицо было бритым, а волосы отпущены до плеч и забраны в длинный хвост, перевязанный шнурком, так, чтобы концы лежали, чуть свешиваясь, на плечах. Шевелюра у хозяина отливала снежной белизной, непохоже на обычную седину, скорее то была какая-то специфическая форма альбинизма. Из-под кустистых бровей сверкали маленькие глазки, круглые, как у совы.

На мудрого наставника-фехтмейстера это пугало смахивало примерно так же, как сама девушка на рыцаря. Зато хорошо соответствовало описанию Шарлея — злобный человек, ненавидящий род людской и желающий, чтобы оный род был в курсе.

— Имя, — сердито повторил беловолосый.

— Хе… — женщина запнулась, вовремя припомнив, что называться именем из Пустошей сейчас категорически не с руки.

— Вэндера, — быстро сымпровизировала она.

— Странница? — хмыкнул Чертежник, обозревая незваную гостью с головы до ног и в обратном порядке. — Бродяга. Что ж, тебе подходит.

«Да на себя посмотри, чучело пыльное» — подумала Елена, однако промолчала.

— Дай, — Чертежник властно протянул руку. Женщина поколебалась пару мгновений, затем вложила кинжал в ладонь, неприятно похожую на лысого паука с длинными лапками.

— Да, знакомая вещица, на ее счету много жизней, Хотя под слабую руку Венсан предпочитал клевец, — Фигуэредо покрутил оружие, критически сощурившись. Искоса глянул на собеседницу. — Сняла с трупа?

— Это подарок, — сухо отрезала «Вэндера».

— Да неужто, — скептически хмыкнул Чертежник.

Снаружи зазвонили колокола, глухо и весьма далеко. Вечерняя молитва, пора отчитаться Пантократору в дневных свершениях и отойти ко сну.

— Ты была его подстилкой? — прямо рубанул Фигуэредо. — Обокрала?

Елене пришлось сделать очень серьезное усилие, чтобы не плюнуть в рожу больному уроду.

«Только он сможет превратить тебя в настоящего бойца»

— Нет.

— А по-моему ты его шлюха, — чучело откровенно веселилось, читая на лице молодой женщины ярость и гневное желание дать хаму по физиономии.

— Нет, мастер, — Елена склонила голову, душа естественные порывы.

Не время. И она знала, на что шла. Вежливость сам по себе была не в цене под солнцем и луной этого мира. А уважение к ученикам в цеховом обществе считалось извращением. Да и вряд ли получится дать мудаку пощечину. Фехтмейстер, чтоб его.

— Ма-а-астер… — растягивая гласные, вымолвил Чертежник. И резко спросил. — Ладно, говори, что нужно.

— Венсан Монгайяр передает привет и наилучшие пожелания, — заученно повторила Елена. — Он просил взять меня в ученицы и обучить науке… — она на мгновение запнулась, вспоминая правильные слова. — Науке о геометрии круга и восьмидесяти трех углах человеческого тела, а также шестнадцати простым и шестнадцати сложным приемам и уловкам.

Фигуэредо помолчал, перебирая кинжал в длинных пальцах, Затем сделал неожиданное движение вперед, с размаху ткнул Елену ножнами под дых. Все это произошло очень быстро и совершенно внезапно, без всякого перехода и знака. Вот она стояла, почтительно склонив голову под низко надвинутой шляпой-треуголкой. А вот уже лежит на каменном полу, по-рыбьи разевая рот, не в силах глотнуть воздух.

— Ни внимательности, ни быстроты…

Чертежник еще раз провернул кинжал меж пальцев, как барабанную палочку, обнажил узкий граненый клинок, больше похожий на толстое шило. Глянул сверху вниз с выражением бесконечного презрения на узком бледном лице.

— Но почему ты, жалкое отродье, шлюха и дочь шлюхи, тварь низшего порядка, втемяшила себе в голову мысль, что можешь стать моей ученицей?

Женщина таки сумела вдохнуть живительный воздух. Диафрагма болела так, словно удар был нанесен острием клинка, а не тупым концом полированной костяшки.