Пристроить Коляна (СИ) - Зайцева Мария - Страница 29

Ну а потом понятно. Ленка не нашла ничего лучше, чем позвонить Злючке. Злючка не нашла ничего лучше, чем явиться выручать детей лично. А я не нашел ничего лучше, чем сыграть в Капитана Америку.

Итог закономерен.

У меня в ребре трещина, в жопе чудом не появилась еще одна, лишняя совершенно там дырка, Злючка на коне, потому как детей спасла, Ленка получила по заднице и села дома под арест, а Витя «Три звезды» обрел дочь.

Про то, что я сто процентов получу втык за геройство от полкана, вообще молчу. Это уже мелочи жизни.

Никто, естественно, и не вспомнит, что я взял банду.

Это случайность, за которую получат звания и медали все причастные лица. То есть, руководство.

А я так. Рядышком постою. Хорошо, если в звании не понизят. Опять.

Ладно, немного успокаиваюсь после разговора с любимой сестренкой, выжираю еще полстакана. На нервяке не торкает. А завтра на работу. С выхлопом, мать его.

Может, трещина в ребре тянет на больничный?

Тут же вспоминается Наталья, причина нашего разлада с Злючкой и, как следствие, отсутствия у меня в ближайшее время секса.

Нет уж.

Без врачих как-нибудь.

Звонок с незнакомого номера.

Беру.

— Привет, мент, — хриплый голос легко узнаваем, — я тут позвонил кое-кому… — Пауза, вдох. Курит тоже, что ли? — Про девочку.

— Кому ты, сука, звонил еще? — я не могу сдержаться и рычу, даже радостно как-то, найдя выход эмоциям.

— Не хами, мент, — спокойно осаживает меня Витя, — любови своей давней звонил…

О как! А чего же мне Валька, сучка, не сказала?

— Сейчас только, — продолжает Витя.

Ну, понятно тогда. Валька его, наверно, после меня так далеко послала, что до сих пор идет.

— Нервная она немного…

— А нехер звонить, беспокоить. Это не твое дело вообще.

— Мое. Вот и хочу встретиться с тобой, покалякать…

— За жизнь нашу скорбную, — перебиваю его, цитируя известный фильм.

— И за это тоже, — совершенно серьезно отвечает Витя. Он вообще очень серьезен, урка поганый.

Валька, ну вот нахера? Нахера?

— Нахера?

— Сам знаешь.

— Да нахера? — опять повторяю я, — ты про нее знать ничего не хотел!

— Я про нее не знал! — рявкает неожиданно Витя, и сразу становится понятно: никакого там спокойствия нет и в помине. То ли Валька его так растрясла, то ли до сих пор в ахере от известия, что уже тринадцать лет, как папаша, — Она мне сказала… Она мне тогда в зону позвонила… И сказала, что аборт сделала!

Голос его срывается, я молчу.

Вполне реально. Ну а чего? Это ж Валька. Запросто. Только, чтоб отомстить, могла запросто и наврать.

— Слышь, мент… — Витя и просящие интонации вообще никак не сочетаются, а потому я немного херею. Хотя, куда уж больше, а? — Давай просто встретимся, поговорим, а? Я не буду ничего… Я ж все понимаю. Просто… Не могу до сих пор…

— Ладно. Завтра. Позвоню.

Я кладу трубку, даже не интересуясь, откуда у него мой номер и немецкий номер Вальки. Понятное дело, что не проблема.

А вот то, что он явно хочет участвовать в жизни дочки…

Ну ладно, решим.

Опять звонок. И опять не Злючка. Татка, жена Бойца.

Сука, этот день закончится когда-нибудь???

Ночь же, ей спать надо давно! Или с Бойцом что-то?

— Колян, не спишь?

Голос Татки подозрительно бодрый и веселый.

— Теперь нет. — Может, совесть немного помучит?

— Слушай, — Татке даже в голову не приходит переживать про других. Всегда такая была. Засранка. — У меня тут проблема. Подруга должна была приехать на турбазу, а не смогла сегодня. Может, привезешь ее завтра?

— А подруге самой не судьба добраться? На автобусе? — мне вообще не улыбается везти обратно на турбазу какую-то левую бабу, потому хамлю. Может, пошлет и отвяжется? Хотя, она запросто нажалуется Бойцу и тот опять будет мне внушение делать, как надо разговаривать с его женой. Каблук, бля.

— Коль, она просто боится автобусов и вообще чужих людей… А ты — свой. С тобой не страшно… — Татка начинает канючить. Наверно, привыкла, что на Бойца это действует. Мне похрен.

— Не, Тат. Я на байке же. И работаю завтра. И вообще…

Нехрен мне на турбазе делать.

Боец завтра точно будет уже знать, что произошло сегодня в городе, начнет орать, почему их с парнями не вызвал на помощь. Отбазаривайся потом, словно мне и без того проблем мало.

— Вот после работы и заберешь. Ей как раз удобно. — Радостно подхватывает Татка, — я ей твой номер дам, состыкуетесь. Спасибо тебе, Колясик, выручил прям!

И отрубается, зараза мелкая, я не успеваю даже рот раскрыть.

В досаде отшвыриваю телефон, махнув рукой на все, напузыриваю себе еще полстакана.

Нервы, бля, сплошные нервы!

— Привет! Я Алена, от Татки, она сказала, что ты довезешь до турбазы! — голосок в трубке веселый и живой, но мне вот вообще не до нее!

Я тупо не помню, о чем вчера говорил с Таткой и что ей обещал.

Утреннее похмелье, помноженное на никотиновое отравление…

Я, бляха муха, с трудом вспоминаю, как меня зовут!

Да и к тому же, меня полкан только что так отымел, что неизвестно, сколько еще на жопу не сяду!

За все прилетело: и за самодеятельность, и за трещину в ребрах, и за то, что гражданских подверг опасности, и за то, что, дурак такой и за племяхой не слежу.

Правда, в конце экзекуции меня наградили, как и положено в садо-мазо играх. Не оргазм, но, типа, приятно.

Похвалили.

Сказали, что хороший мальчик и действовал быстро. И что два взыскания с меня снимут за это.

А еще пообещали перед опекой прикрыть, чтоб у сестры моей, шалашовки, ребенка не отобрали и в детдом не определили.

Уже за одно это я готов еще одну бдсм-сессию у полкана выдержать.

Такие вещи дорогого стоят.

И вот иду я такой, враскоряку, по коридору и мечтаю только до кабинета добраться и заполировать похмелье коньяком, а тут какая-то коза про какую-то поездку на какую-то, бля, турбазу!

Охренели все в край!

И она, и Татка, и муж ее! Распустил бабу свою!

— Ахаааа… — невразумительно рычу в трубку, дергая дверь кабинета убойного на себя и отвечая бешеным взглядом на скорбные рожи ребят из отдела. Им тоже влетело, хотя вчера все их косяки закончились там, в основном зале, где они мордами в нарезках валялись, да стрипух за сиськи мацали.

Разбор полетов был долгим и мучительно болезненным.

Все получили выговор с занесением. Ну и лишение тринадцатой. И угадайте, кто у нас теперь по всем праздникам дежурит?

Вот так вот.

А потому что нехер, как сказал полкан, в злачные места таскаться. И честь мундира порочить о блестки стриптизерские. Спалились по-полной. Так-то не запрещено… Но… Нельзя.

Конечно, если б не я, со своими подвигами во имя племяхи, никто б ничего и не узнал, естественно…

Но пусть хоть одна падла посмеет мне что-то по этому поводу вякнуть!

Пусть только дадут повод кулаки почесать, похмельную злость об их рожи поразмазывать!

Тут тогда выговором не отделаюсь. Но насрать.

Вот честно.

Я сажусь на свое место, хлопаю делами, которые надо дооформить, зыркаю по-звериному на ребят, и все сразу находят работу.

А голосок в трубке журчит, льется, кокетливо так, мягонько…

В другое время я бы сто процентов повелся, но сейчас вообще не до нее. И ехать я никуда не собираюсь!

— Слушай… эээ… Марина…

— Алена, — обиженно перебивает голосок.

— Ну да… Я не смогу сегодня, понимаешь, работой завалили… Ты уж прости…

— Да, Татка говорила, что ты — полицейский, — опять радостно взрывается голосок, — слушай, это тааак круто! Тааак мужественно, мне очень нравятся полицейские… А форма у тебя есть?

Не понял сейчас…

Я машинально перелистываю парочку страниц, не особо вникая в разговор:

— Угу.

— Круууто!!! А я спортсменка! Занимаюсь стрип-дэнсом, но не профессионально, для себя только, знаешь, девушке нужны такие занятия, растяжка, суставы, мышцы, фигура красивая…