Любить сложно, не любить невозможно (СИ) - Мур Лана - Страница 19

— Дорогая, это же зависит от наших прошлых заслуг, — Абхи обращалась к подружке, но косилась на Майру, и ее губы подрагивали от стараний удержать слишком явную издевательскую усмешку. — Кто-то пришел в этот мир, чтобы владеть богатством, приумножать его и распоряжаться для всеобщего блага, а кто-то — чтобы охранять это богатство, даже ценой своей жизни. Служить более достойным — их призвание, — Абхи изо всех сил сохраняла образ благочестивой добропорядочности.

Сжав зубы, чтобы не ответить нахальной девчонке, Майра торопливо уталкивала в рюкзак вещи — ее ждали более важные дела, чем спор с заносчивой псиной — с ней притаившаяся кошка планировала разобраться позже и потихоньку точила когти — а сейчас надо было бежать на работу.

— Правильно, собаки должны преданно служить своим хозяевам, — проходя мимо стайки девушек, сквозь зубы процедила Майра и, забросив рюкзак за плечи, ненароком стукнула Абхи по голове.

От неожиданности девушка вскрикнула и гневно сверкнула глазами, но обидчица уже успела исчезнуть.

Выскочив на улицу, Майра побежала к байку, но, уже приблизившись к парковке, замедлила шаг — около мотоцикла околачивался какой-то парень.

— Эй! Тебе что здесь надо?

Парень обернулся, и Майра узнала Маниша.

— Я это… Я хотел поговорить… Сказать… Это по поводу вечеринки… вы… — не решаясь начать, мялся он.

— Да-да. Мы, конечно, придем, — поспешила успокоить его Майра.

— Я очень рад, но хотел сказать о другом, понимаешь… — Маниш снова нерешительно замолчал, не зная с чего начать.

— Ты извини, но мне пора. Давай, позже, — Майра взялась за руль байка.

— Да, конечно, — Маниш отступил и с грустью проследил взглядом за мелькнувшей в воздухе длинной ногой, а позже и за скрывшейся за школьными воротами подругой. — Позже, так позже, — пробормотал он. — Эй! Сестренка, тебя подбросить до дома? — помахал рукой появившейся в дверях Абхи.

— Обойдусь, у нас сегодня запланирован шопинг. Пойдемте, девочки, — Абхи дернула головой, одновременно отбрасывая волосы и указывая на кабриолет. Самые приближенные из свиты последовали за ней.

Самайра вбежала в редакцию и, как показалось, попала в потревоженный муравейник — все бегали, суетились, переговаривались. Гул голосов нарастал, спадал, выплескивался из дверей кабинетов в коридор, поднимался к потолку и падал обратно на головы жужжащих сотрудников — объектом пересудов стал некто, неизвестный Майре, Раджит Чаухан. Девушка не смогла толком разобрать, в чем он провинился, но поняла, что вчера вечером он продал на телеканал какую-то сногсшибательную новость, и из-за этого его готовы были сжечь заживо. Но незадолго до того, как утренний номер был отдан в набор, журналист принес более полный материал по той же самой новости и обеспечил газете неслыханный тираж. И теперь Чухана ждут немалые премиальные.

Майра заглянула в канцелярию, но сегодня всем было не до студентки-курьера и от нее отмахнулись, как от назойливой мухи. Пожав плечами, она пошла приводить в порядок архив.

Помещение, где годами скапливались экземпляры всех выпущенных номеров, было хоть и большое, но невероятно грязное. Пыль толстым, ровным серым слоем покрывала пол, полки стеллажей, сами газеты и даже окна, от чего в разгар дня в комнате царили сумерки.

Оставляя четкие отпечатки ног на мягкой, как ковер, пыли, Майра пробралась к огромному окну и дернула створку.

Какое-то время ничего не видела и не могла дышать от окутавшего ее серого облака.

— Они здесь что, ни разу не делали уборку? — кашляя и задыхаясь от набившейся в нос и горло пыли, воскликнула она.

Майра протерла глаза и помахала рукой, разгоняя кружащиеся в бешеной пляске и блестящие под солнечным светом пылинки. В распахнутое окно подул ветер, и на полу появились небольшие барханы, а между ними закружились минисмерчи. Майра неодобрительно покачала головой и вышла из хранилища древней пыли.

Забежав в туалет, она вымыла руки, лицо и кое-как отчистила одежду, затем попросила у уборщицы ведро, тряпки и, вернувшись в архив, деятельно принялась за уборку — первым делом вымыла окна, и в комнате сразу стало светлее и свежее. Майра убрала с лица растрепанные волосы и принялась за пол. Когда и он приобрел первозданный цвет, она удовлетворенно вздохнула.

— Вот, теперь можно работать, — подвела было итог, но тут ее взгляд упал на бесчисленные пыльные стеллажи и погрустнел, но ненадолго. — Буду вытирать их процессе, — решила Майра и схватила с ближайшего стеллажа кипу пожелтевших и хрустких газет.

Она опять чихнула от попавшей в нос вездесущей пыли, но кроме этого пахнуло смесью пряностей и муссонных дождей, от которых год за годом размокали древние страницы, а потом высыхали, желтели и коробились; плесени, покусившейся было архивные ценности, но высушенной безжалостным солнцем; пробегавших в поисках еды и кое-где подгрызших страницы мышей.

Майра аккуратно брала рассыпающиеся в руках листы, газету за газетой, рассматривая, а иногда, только догадываясь, о номере и дате выпуска и складывала их по-порядку, занося информацию в древний компьютер. Порой, когда взгляд за что-то цеплялся, она пробегала глазами интересные статьи и, чем больше просматривала газет, тем сильнее разрасталось непонятное беспокойство.

Поглощенная работой, Майра не забыла о брате и, очередной раз взглянув на часы, увидела, что он вот-вот должен вернуться с работы. Аккуратно сложив в одну стопку занесенные в каталог газеты, а не занесенные — в другую, она вернула все обратно на стеллаж, заперла архив и выбежала из редакции.

Ранбир весь день чувствовал взгляд Викрама, как из засады, наблюдающего за ним из своего кабинета. Устав от слежки зама, Ранбир сослался на плохое самочувствие. Тем более, что все равно собирался поговорить с грабителями без свидетелей.

— Не на осмотр ли к медсестре идешь? — вопрос Викрама остановил Ранбира уже в дверях, а странноватые ядовито-подозрительные нотки, которые заместитель безуспешно старался скрыть, заставили обернуться.

— Ты это о чем? — он сделал вид, что не понял.

— Ила, — пояснил Викрам. — К ней торопишься? Заинтересовался? Учти, мы не позволим ее обижать, — Викрам исподлобья посмотрел на начальника и, встретив его недоуменный взгляд, пояснил. — Она сирота, а наша семья оказывает им покровительство.

— Всем сиротам? Но в Иле ты особенно заинтересован? — уточнил Ранбир. — С чего бы?

— Ну, тут такое дело, — замялся Викрам.

— Какое? — Ранбир подозрительно прищурился.

— Я говорил о ней с отцом, и он пообещал, что когда женюсь на выбранной им девушке и выполню долг перед семьей, то разрешит взять Илу второй женой.

— А сама девушка уже в курсе, что ты решил ее осчастливить? — сжав кулаки, поинтересовался Ранбир.

— Нет, я еще ей ничего не сказал, — Викрам беззаботно пожал плечами.

— Тогда, почему уверен, что она примет твое предложение? — Ранбир еле сдерживался, чтобы не разорвать самоуверенному наглецу горло, и, почему-то вспомнился кроткий взгляд бархатных глаз и выбившиеся из-под форменной шапочки черные пряди.

— Кто же откажется от предложения Прамара? — недоуменно рассмеялся Викрам.

— Меня не касаются ваши дела, я домой, — резче, чем хотел, бросил Ранбир и, развернувшись на каблуках, покинул управление, хлопнув на последок дверью.

Он ехал к изолятору, где содержались дожидающиеся суда преступники, и не мог отделаться от застилающих обзор глаз газели. Против воли, в нем просыпалось сочувствие к судьбе девушки. «Перестань о ней думать», — уговаривал себя Ранбир. — «Ты ничем не можешь ей помочь, поэтому забудь. Ни она, ни ее замужество тебя не касаются. К тому же, может, она и сама рада будет выскочить замуж. Занимайся своими делами», — решительно отбрасывая лишние и ненужные мысли, взялся за ручку тяжелой двери изолятора.