Лестница власти (СИ) - Добрый Владислав - Страница 16

— Потому и хочу к делу пристроить. Бедовый он. Натворил дел. И еще натворит, если не занять ничем полезным. Но для того мне твоя бабушка и нужна. Так ты бы ей сказала, что я пришел, а?

— Так она знает. Вы же живые еще, — ответила Березка и мелодично рассмеялась смущенно прикрыв ротик ладошкой. — Я просто так, дедушка, поздороваться пришла. Ладно, так и быть, пойду, гляну.

Березка побежала к двери. Гридни на неё никак не среагировали. Она ловко проскользнула под огромными скрещенными клинками и, весело подскакивая то на одной, то на другой ноге, добралась до белой двери. Девочка очень красиво на её фоне смотрелась, гармонировала прямо. Заговорщицки приложив пальчик к губам, сказала “Тссс!”. Если она так призывала к тишине, то могла бы просто крикнуть, вышло бы не так громко. Музыкально рассмеявшись, приоткрыла одну дверь, насколько я понял, просто приложив к ней ладошку. Дверь приоткрылась сантиметров на сорок. Березка осторожно заглянула внутрь. Сразу скрывшись по-пояс, оставив нас наедине со своей жопкой. Прошло секунд двадцать, прежде чем она выпрямилась, махнула нам приглашающе ручкой и скрылась за дверью.

В тот же миг гридни синхронно расцепили клинки и отшагнули в стороны, явно нас пропуская.

— Там молча стой! Стой и молчи! И не ешь ничего! — сказал Распутин и подтолкнул меня вперед. Я неуверенно пошел. Но приближаться к гридням было как-то ссыкотно. Поэтому я отшагнул в сторону, поровнялся с Григорием и злобно ему шикнул:

— Хочун, да?

— Что, уже пошутить нельзя, — пожал плечами колдун. И невозмутимо подтолкнул меня вперед. — Все, молчи.

Несмотря на все мои короткие попытки поупираться, до двери я добрался первым. Дернул створку, пытаясь её открыть пошире, но она даже не шелохнулась. Как будто на полметра в пол вмурована. Пришлось развернуться и пройти в щель бочком. За мной, пыхтя протиснулся Распутин.

Мы, наконец, оказались в самом сердце логова ведьмы. И тут было очень красиво. Короткая широкая лестница вела от белых врат вниз, в небольшой восьмиугольный дворик с высоким потолком. Всюду — в мраморных клумбах на полу, в белых ящичках на стенах, в подвешенных под потолком на лентах белых корзинках — цвели розы. Самых разных раскрасок. Но, в основном, белые и красные. Теплый желтый свет лился из ниш в стенах, в которых были установлены штуки, до жути смахивающие на посох Распутина.

Среди множества кустов роз виднелись разбросанные прямо на полу подушки и пуфики из белой кошмы. Очень уютно и стильно. Дизайнер этого бы и в моем мире был востребован.

Осторожно ступая вниз по лестнице, как расхитители гробниц из старинного приключенческого фильма, мы с Распутином дошли до первых кустов роз и замерли, не зная, куда идти дальше. Из-за клумбы выбралась Березка и поманила нас за собой.

— Ну, что вы стоите? Пойдемте. Бабушка самовар поставила, сейчас чаю с баранками попьем! — она с предвкушением облизнула губы, на долю секунды став на вид хищной, как зевающая кошка, но тут же развеяла это впечатление, мило улыбнулась. И поскакала по узенькой тропинке между цветов, изредка останавливаясь, чтобы полюбоваться розами.

— Ты только молчи. Не говори ничего. Я сам. Я то знаю, что сказать надо, — тихо бормотал Григорий, двинувшись следом за ней. Я отстал от него на шаг и едва слышал, что он там бубнит. Наверно, он больше для себя. Тем более имеет смысл слушаться.

Глава 9

Бабушка Марфа была женщиной максимально далекой от такого имени. Во первых, она была как корейский айдол. На вид ей было около тридцати. А может даже сорок, но она хорошо выглядела. Но если бы мне сказали, что ей шестнадцать я бы поверил. Просто из-за косметики выглядит старше.

Я человек пожилой, видел много женщин и в косметике и без. Дело не в том, что я такой мало разбирающийся. Дело в этой женщине. Её возраст ускользал. Может, дело в глубоком вырезе на белом, обтягивающем платье, которое и так состояло в основном из паутинки кружев.

Но главное, она была прекрасна. Нет, красива не совсем то слово… Да, конечно, красива. Но не так как обычная женщина. Между этой невероятно шикарной женщиной и обычной, хоть и очень красивой, была глубокая разница. Так, новая машина — может быть дорогой машиной. И ты можешь сказать — это дорогая машина. Но если ты увидишь новую Бентли… Технически, это тоже дорогая машина. Но есть глубокая разница.

Прямо передо мной, у низкого столика с фарфоровыми чашками и хрустальными вазочками, в глубоком кресле, сидела не женщина, а воплощенная мечта. Мечта экстремала с суицидальными наклонностями. Или подростка с разрывающим сосуды гормональным коктейлем в крови.

Прямо все про меня.

— Вы обворожительны! — сказал я. И прикусил язык.

Она на меня даже не взглянула. Обидно. Она смотрела на Григория с таким лицом, как будто ей плохо чай заварили. Легкая досада.

— Садитесь, сейчас я вам чайку налью, — проворковала Березка. Она стояла чуть в стороне, наполняя чашки кипятком из изящного самовара, больше похожего не на привычный мне, а на помесь пылесоса и футуристического космического корабля.

— Да мы не надолго, — медовым голоском отозвался Распутин, не забыв больно ткнуть меня локтем. Да молчу, я молчу. Старец Григорий держался с достоинством, но уважение. Редкое умение. Он продолжил, явно осторожно подбирая слова. — Так уж сложилось, что нам с Храбром в Лицей торопиться надо. Да, кстати говоря, хочу его туда устроить. Это вот он, Храбр. Только сирота он. Может вы, сударыня Марфа, поможете? Усыновите его. Он беспутный, так и срок прошу недолгий. Примите его в семью всего на год. Пока он школяром в Царском Лицее побудет…

— Да вы садитесь, калачей ростовских попробуйте. И мед у нас облепиховый. А хотите, я сахару принесу? Слааадкий! — подкатилась к нам Березка. С крохотным серебряным подносиком в руках, на котором стояли две чашки. Я прямо почувствовал, как же сильно внутри весь высох и продрог, а горячий чай в чашках так и манил, исходя ароматным паром. Я с усилием отвел глаза и уставился в пол. А то тут все такие милые, аж дышать трудно. Взгляд опустить получилось не сразу, на секунду задержался на ножках Березки. Старец Григорий продолжал гнуть своё.

— Да нам уже бы и лететь пора. Вы, сударыня Марфа, согласие свое дайте, а за бумагами я потом гонца пришлю.

— Нет, — ответила сударыня Марфа. Слово короткое, но я расслышал в её приятном, бархатном голосе, твердую сталь маленького, женского стилета.

Распутин вскинулся, задрал подбородок и даже посохом пристукнул по полу.

— Отчего же нет? — все еще спокойным, мягким голосом, спросил он. Но глаза его сузились.

— Я давно вас знаю, старец. Нет у вас просьб, без двойного дна. Не хочу с вами дел иметь, — спокойно ответила Марфа.

— Так это не дело. А одолжение, — сказал Распутин. Многозначительно так сказал, явно на что-то намекая.

— Одолженное отдавать надо. А вы, старец Григорий, человек не надежный. Так и норовите от долгов сбежать, — ровным голосом ответила Марфа. Если на неё не смотреть, то просто женщина с красивым голосом. Но голос шикарный. Я бы певицу с таким вокалом послушал. Даже если про любовь петь будет. Если она так приятно звучит, когда спокойно говорит, что будет если страсти подпустит?

Распутин тем временем теребил свою бороду. А потом осторожно сказал:

— Так может я вам, сударыня Марфа, могу услугу какую оказать в ответ?

— Можете. Даже две, — судя по голосу, ворожейка улыбнулась. — Хочу внучку свою к вам в Лицей устроить.

Снова долгая пауза. Березка плюхнулась на лежащую недалеко от меня на полу подушку и хитро на меня глянула, отхлебнув чаю из чашки в одной руке и яростно откусив от огромного калача в другой руке.

— Это не сложно, тут моей помощи и не потребуется.

— Это да. А вот родовую инициацию ей без твоей помощи, Гришенька, не пройти.

Я бросил взгляд на Распутина, он на меня. Буркнул мне:

— Забудь что слышал! — а потом, уже Марфе. — За такое можно и головой поплатиться. Большая услуга выходит, сударыня. А если откажусь?