Одиночка (СИ) - Салах Алайна - Страница 44

Мои нервы сдают спустя несколько секунд. Никогда не славилась выдержкой. Когда повисают паузы, я либо начинаю говорить, либо поступаю как сейчас. Делаю один большой торопливый шаг к Адилю и прижимаюсь к нему губами. А дальше все происходит совсем как раньше. Его руки незамедлительно сжимают мои ягодицы, язык требовательно заполняет рот. Короткий рывок — и моя спина впечатывается в стену. Задохнувшись от острого спазма внизу живота, я лихорадочно нащупываю ладонью молнию на его джинсах.

— Я почти с крыши прыгнула, а у тебя стояк, — шепчу я, сдавливая ширинку.

— Дура, — беззлобно бормочет Адиль и, заткнув рот новым поцелуем, проталкивает колено между моих несексуальных пижамных штанов.

Какое счастье, что этот лифт едет так, будто везет античную вазу, склеенную скотчем. Мы действительно могли бы…? Или нет? Время далеко не позднее, и в любой момент сюда могут зайти соседи. Насколько я свихнулась? Совсем недавно думала, что жизнь кончилась, а теперь всерьез рассматриваю вариант заняться сексом в кабине?

— Зайдешь? — хриплю я, когда лифт, дернувшись, останавливается.

Лишь после того, как двери медленно разъезжаются, Адиль, тяжело дыша, выдергивает ладонь из-под моей рубашки и отрывает меня от стены.

Ноги ощущаются как желе, места, где касались его руки, пышут огнем. Многострадальная бейсболка снова валяется на полу. Сейчас даже она меня не бесит.

— Зайду, конечно, — отвечает он, наклоняясь, чтобы ее подхватить. — Ты сомневалась?

— Квартиру отчим мне подарил… — поясняю я, нетвердой рукой проворачивая ключ. — Я только ремонт недавно закончила, хотя остались еще недоделки… Комод надо докупить, а еще картины в спальне повесить…

Я говорю это, не потому что это может быть интересно Адилю, а чтобы немного отвлечься от его близости. Он стоит прямо за мной, я откуда-то знаю, что в этот момент смотрит на мои волосы. Если перестану говорить, то обязательно повернусь и мы продолжим делать то же, что и в лифте. А надо успеть войти, снять с ног и включить свет.

Толкнув дверь, я быстро шарю по стене в поисках выключателя.

— Чувствуешь, еще деревом немного пахнет? Это паркетная доска…

Понятия не имею, для чего я продолжаю нести всю эту незначительную чушь. Мы уже внутри, все, хватит.

Вместо ответа Адиль ловит меня за талию и, развернув к себе, сдирает с моих плеч пуховик. Я впиваюсь в него губами, параллельно предпринимая попытку его раздеть. Но мои руки слишком торопливые, слишком неловкие, и в итоге Адиль скидывает куртку сам.

Задохнувшись от нового всплеска возбуждения, я прижимаюсь к нему всем телом: губами, грудью, бедрами. Дверь закрыта, в квартире никого нет, я — его космос. Больше нет ни единой причины, чтобы сдерживаться.

— Подожди… — смущенно бормочу я, когда обе его ладони ныряют под резинку моих пижамных штанов, миновав белье. — Я еще душ не принимала.

— Похуй.

Я конечно ничего не решаю. Пальцы Адиля во мне: исследуют, расширяют, двигаются.

Неужели так бывает, что спустя столько времени я помню, как это — не стесняться его. И даже мат не раздражает, а наоборот кажется уместным, и что уж скрывать — брутально-сексуальным. Сложно представить Диму, матерящимся во время секса. Я бы скорее испытала удивление и недоумение.

— Спальня там, — я неопределенно машу себе за голову и, захлебнувшись в новом поцелуе, торопливо нащупываю молнию на джинсах Адиля.

Плевать на самом деле на спальню. Сейчас мне не нужен комфорт и мягкие простыни. Правильнее будет заняться сексом именно здесь. Этот ужасный день вылился в то, чего я совершенно не ожидала… Так и пусть и дальше все происходит спонтанно и без условностей. Не хочу ничего портить.

Но Адиль все правильно понимает и, будто не услышав моего предложения, дергает мои штаны вниз. Сейчас я даже готова похвалить себя за такую неряшливость… Пижама — это не юбка конечно, которую можно легко задрать, но, по крайней мере, не тугие джинсы.

Наш поцелуй, начавшийся в момента, как дверь захлопнулась, впервые разрывается: это Адиль, с шумом вздохнув, запрокидывает голову. Причиной этому — моя рука, высвободившая его член, и теперь беспрепятственно его трогающая. Адиль всегда был довольно сдержан в проявлении ответной реакции на ласки, но сейчас даже он немного потерял контроль. Дергает ртом и жмурит глаза. В моей ладони столько смазки, что она без труда скользит.

Но лидерствовать мне он позволяет недолго — никогда не позволял, — и рывком развернув к стене, прижимается ко мне сзади. Его джинсы с шорохом падают на пол, к моим штанам, влажный напряженный член касается ягодиц.

В ожидании нашего слияния я зажмуриваюсь. Поза меня не смущает. В моей прихожей, где из мебели есть только шкаф-купе, другую сложно представить.

— Скажи еще раз, — шепотом прошу я, когда дыхание Адиля оказывается совсем рядом.

— Что сказать?

— Что я космос.

Его проникновение настойчивое, глубокое, жадное. До мокрых ресниц, до вскрика, до дрогнувших коленей.

— Скажи! — хрипло требую я, впившись ногтями в его руку, сжимающую мою талию.

— Сказал же… — отвечает он, разворачивая меня за подбородок, чтобы коснуться губ. — Ты самый настоящий космос.

Это вообще нормально — заниматься сексом у стены и при этом улыбаться как дура? Громко вскрикивать, кривя лицо в приступе наслаждения, царапать ногтями стену и улыбаться снова? Просто сейчас мне так хорошо… Будто я нашла одно единственное ненормальное место в этом скучном нормальном мире.

И как же мне всего этого не хватало. Его молчания, в котором есть больше смысла, чем в чьей-то бесперебойной болтовне, его прикосновений на грани грубости, его несдержанного дыхания и этих толчков, как забирающих так и отдающих.

И мы должны обязательно продолжить в спальне: я хочу видеть его тело. Изучить каждую его татуировку, потрогать каждый сантиметр его кожи — руками и ртом. А потом лежать в обнимку, разговаривать или молчать — неважно. Прошлое негаданно ворвалось в мою жизнь, и жить в нем мне хочется гораздо больше, чем в настоящем.

— А эта у тебя откуда? — шепотом спрашиваю я, проводя пальцем по татуировке в виде алмаза на плече Адиля. Улыбаюсь выступившим на его коже мурашкам — вернее, напоминанию о том, что тактильность ему не чужда.

— Просто решил набить, — немного хрипловато отвечает он, глядя в потолок.

Я приподнимаюсь на локте и нависаю над ним, вынуждая на себя посмотреть.

— Тебя как не послушать — все в твоей жизни происходит случайно: и успехи в покере, и покупка криптовалюты и даже выбор татуировки. Я же знаю, что это не так. Алмаз наверняка что-то символизирует.

Взгляд Адиля задевает мою голую грудь, а рука, лежащая вдоль тела, тянется к паху. Я машинально прослеживаю это движение и испытываю самодовольное ликование. Мы совсем недавно закончили, а он снова меня хочет.

— Говорят, что приносит счастье.

— И все? — с показной подозрительностью щурюсь я. — Сейчас посмотрим в интернете.

Отвернувшись, тянусь за своим стареньким мобильным, лежащим на тумбочке. Как можно изящнее, старательно выгибая спину. Хочу, чтобы Адиль на меня смотрел. Хочу, чтобы до деталей восстановил в памяти мое тело, так же как я — его. Он стал крепче, руки выглядят сильнее и татуировок на его груди гораздо больше, чем я себе представляла. На ком-то такое изобилие узоров показалось бы мне отталкивающим, но не нам нем. По какой-то причине в Адиле я все безоговорочно принимаю.

— Так, посмотрим, — тоном заправской учительницы выговариваю я, вновь падая с ним рядом и принимаясь стучать по клавишам. — Алмаз… Символизирует отсутствие страха, твердость сердца, жесткость решений и неподкупность….

Поиграв бровями, я разворачиваю следующую ссылку.

— В древности алмаз считался символом света и жизни, стойкости в любви и страданиях, открытости и чистоты помыслов… Смотрим дальше… Древние персы считали, что если долго смотреть на камень, то избавишься от ярости и раздражительности, от мрачных мыслей и тоски. Игра света внутри алмаза способна поднять настроение и настроить на позитивный лад.