Жатва (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич - Страница 4

Время здесь тоже текло странно – иногда, проплутав в этом бесцветном мире до полной потери сил и заснув, я просыпался от того, что меня тормошил за плечо кто-то из одноклассников, найдя меня в каком-нибудь закоулке, где я валялся, свернувшись в клубок. При этом оказывалось, что прошло совсем немного времени – буквально несколько минут. А случалось, что я, наоборот, пропадал на несколько дней. Так что к регулярным походам по врачам добавились и приводы в полицию. Где я тоже старался отмалчиваться. Как объяснить, что я совсем не собирался убегать из дома? Рассказать о сером мире, чтобы взрослые окончательно убедились, что я псих?

Больше всего меня мучило то, что я никак не мог объяснить или анализировать все эти случаи. Ведь я с детства был очень рациональным. Фантастику на дух не переносил. Даже истории про супергероев с их необычными способностями терпеть не мог.

А может, именно поэтому и не мог. Я и сам был с необычными способностями. Только вот на деле это оказалось ни хрена не круто и не весело.

Я не мог никому открыться. Не мог даже сам для себя толком решить, являются все эти скитания по бесцветному миру реальными, или это просто мои галлюцинации во время приступов. Ведь оттуда ничего нельзя было вынести, нельзя было оставить никаких знаков.

Закончились приступы постепенно. Врачи говорили, что это было как-то связано с половым созреванием. Может быть. Годам к 14–15 я почти поправился. И потерял бдительность настолько, что провалился на целую неделю. А может, и больше – чувство времени ТАМ подводило. Вся техника отказывала, телефон попросту не включался. Еще в детстве я обнаружил, что работали там только обычные механические часы. Но и те странно – в какие-то разы секундная стрелка почти не двигалась, в другие – наоборот, бешено нарезала круги, будто в ускоренной съемке.

Я скитался по пустынному причудливому миру, постепенно сходя с ума от голода, жажды и жутких картин, разворачивающихся передо мной. Часть из этих видений потом долго преследовала меня во снах. Все та же гигантская паучиха, подбирающаяся ко мне из тумана. Страшные серые башни – высоченные, тонкие, похожие на обломанные сухие стебли или полуразрушенные термитники. Массивные бесформенные существа, кажется, полностью сотканные из железных сегментированных щупальцев и десятков светящихся глаз. Гигантская перевернутая пирамида со срезанной верхушкой, стоящая посреди выжженной пустоши с растрескавшейся бурой землей.

Как выбрался – не помню. Очнулся в больнице и первое, что увидел – это опухшие и красные от слез глаза матери. Оказалось, что меня не было почти месяц. Успели объявить в розыск. Прочесывали весь город и окрестности. Лесопосадки, свалки, овраги, заброшенные здания. Потом я еще пару месяцев натыкался на объявления со своей фотографией, расклеенные на столбах и на остановках общественного транспорта.

В тот день я пообещал матери, что это было в последний раз. И мне удавалось сдерживать слово больше десяти лет.

Каким образом? Стало понятно, что главное средство выживания для меня – это самоконтроль. Так что я учился управлять своим телом, своими эмоциями, своими поступками. Контролировать себя всеми возможными способами. Аутотренинг, медитация, у-шу и другие восточные единоборства, жесточайшая самодисциплина.

Со временем все это стало неотъемлемой частью моей жизни, очень повлияло на всю дальнейшую судьбу. Но самое главное – это помогло в борьбе с моим проклятьем. Последний раз я нырял в серый мир в пятнадцать. Недавно мне исполнилось двадцать девять. Почти четырнадцать лет без рецидивов. И именно поэтому меня так ужаснуло возвращение приступов. Я так давно не сталкивался с ними, что уже и забыл, каково это.

Впрочем, сегодня все вообще было иначе. Сегодня провал спас мне жизнь.

Чудовища, превратившиеся в серые полупрозрачные силуэты, схлестнулись в нескольких шагах от меня. Двигались они так быстро, что их выпады сложно было толком разглядеть, плюс мешали размытые следы в воздухе, которые часто оставались в этом мире от движущихся объектов.

Зрелище было завораживающее. Единоборствами я увлекался еще со старших классов школы, поэтому кое-что понимал в схватках, в том числе с холодным оружием. И то, что демонстрировали эти двое – это что-то на пределе человеческих возможностей. Или даже за пределами. Такая скорость движений, такая молниеносная реакция, такая сила ударов…

Огненный клинок золотого чужака был заметен даже здесь, в сером мире. Он светился ярким голубым светом, сейчас еще больше напоминая пламя газовой горелки. А еще…

Я раньше очень редко видел такое, оказываясь здесь. Но когда видел, это обычно означало что-то жуткое и непонятное. В детстве я от таких мест бежал, будто увидев паука размером с теленка.

Яркие пятна. Они в этом мире встречались крайне редко, а потому сразу цепляли взгляд, притягивали. И одновременно пугали. Но сейчас их было очень много. Я никогда не видел столько света в сером мире.

Бушующая за окнами буря была похожа на бесконечный фейерверк – в воздухе роились целые тучи ярко-красных огней, похожих на раскаленные угли. Один из чужаков – тот, что с шипами на доспехах – тоже изнутри светился красным. В золотом это свечение тоже присутствовало, но гораздо меньше. Но зато в обоих внутри блестели, как капельки ртути, какие-то вкрапления – шарики, нити, бесформенные кляксы. Эта тягучая субстанция постоянно двигалась, образования перетекали одно в другое. Не то металл, не то жидкость, не то что-то живое.

Схватка затянулась, но кажется, черный начал побеждать. Я увидел, как он всадил в золотого здоровенный кривой клинок, прикрепленный к предплечью. Как в полную силу пнул его в живот так, что тот отлетел к стене, едва не вылетев наружу через разбитое окно.

Но сдаваться золотой явно не собирался. Броня его трансформировалась, вырастив на левом предплечье небольшой продолговатый щит, которым он начал вполне успешно отражать атаки черного.

От их ударов, кажется, дрожал пол под ногами. Вот черный рвется вперед, пытается достать соперника хуком справа. Тот уходит от удара, и закованный в броню кулак бьет в стену рядом с оконным проемом. В воздух взметаются обломки кирпича и штукатурки – будто не кулаком ухнули, а чугунной бабой, которой здания рушат.

Я потихоньку пячусь назад. Дерущиеся сейчас не могут причинить мне вреда, они лишь бесплотные тени. Но я понятия не имею, сколько продлится мое состояние. Управлять им я никогда не умел. Надо отойти на безопасное расстояние, причем так, чтобы и от бойни укрыться, и от точки проваливания особо не отдалиться. Я решил, что достаточно будет вернуться ко входу в корпус.

Но не успел я преодолеть и половины пути, как навстречу мне метнулось что-то алое, пятнистое, будто гепард. Я инстинктивно съежился и попытался защититься руками. Какая-то бесформенная длиннолапая тварь на полном ходу промчалась сквозь меня и прыгнула на чужаков.

Ярости ей было не занимать, но все остального, похоже, не хватало. В том числе мозгов. Атака ее оказалась самоубийственной. Всего несколько взмахов клинками – и чудовище отлетает в сторону, как кукла с переломанными конечностями.

Но на исход схватки его появление все же повлияло. Золотой чужак первым отвлекся на тварь и пропустил еще пару серьезных ударов. Не обращая внимания на раны, провел мощную контратаку, несколько раз полоснув черного своим светящимся клинком, вдруг ненадолго увеличившимся в размерах. В разные стороны полетели отсеченные куски шипов, украшавших темную броню.

Однако золотой, кажется, недооценил противника. Тот уже рухнул на колено, согнулся под градом ударов, но вдруг рванулся вверх и страшным ударом кривого клинка отсек ему правую руку по локоть, заодно лишая его и оружия.

Отрубленная конечность отлетела на пару метров, разбрасывая брызги светящейся крови. Огненный клинок потух, напоследок оплавив часть пола прямо у моих ног. Золотой же атаковал слаженным залпом из крыльев в упор. Сгустки огня прожгли фигуру черного насквозь, и тот, пошатываясь, рухнул вперед, уже в агонии пытаясь достать противника и придавливая его к полу. Золотой заворочался, пытаясь спихнуть его, но безуспешно. Кровь хлестала из обрубка руки фонтаном, и было удивительно, как он еще не потерял сознание.