Может быть, он? (СИ) - Лабрус Елена - Страница 53

Я засмеялась, кивнула и села.

— А мой чемодан?

Он показал рукой в угол, где тот стоял.

— В общем, я к тебе сразу с вещами. И чтобы ты вдруг не передумал, начну с того, что достану халат и тапочки.

Как же он был прав, когда сказал, что у нас ещё столько дел.

Как же я была неправа, когда думала, что у меня есть две чу̀дные маленькие душевные компании на самостоятельном балансе и, раз мне больше не надо платить чёртов кредит, мне этого хватит. Чёрта с два!

Я как раз сидела у Мирослава Сергеевича Сарматова в кабинете. Позвякивая ключом на цепочке, который крутил в руке, он мерил шагами кабинет и разговаривал по громкой связи с детективом, когда в кабинет буквально ворвалась в истерике одна из двух его главных бухгалтеров.

Миро̀ попрощался с детективом, налил ей воды.

Даже осушив стакан минералки, она всё равно заламывала руки:

— Я не знаю, что им отвечать, Мирослав Сергеевич. Не знаю. Я не работала в компании два года назад, — судя по лицу Миро̀ завела она до чёртиков надоевшую песню.

— Чего вы не знаете? — встала я. — Как рассчитывать НДС? Сроки уплаты? Порядок сдачи налоговой отчётности? За два года ничего не изменилось. Можно я? — повернулась я к Миро̀.

— Тебе можно всё, — развёл он руками. — Но я хочу на это посмотреть, — улыбнулся он.

— Разве я могу тебе запретить, — улыбнулась я в ответ.

Бодро стуча каблуками, я пошла вслед за главным бухгалтером в «пыточную», где сидели проверяющие и задавали несчастным сотрудникам вопросы.

Настроение свернуть горы появилось у меня ещё вчера за ужином с его мамой.

А после того как позвонил детектив и рассказал, что Кирилла Владимировича «взяли» со спущенными штанами — поднялось ещё больше.

— Видимо, у него был очень плохой день, — рассказывал детектив. Когда их подсадная девчонка начала артачиться, он вышел из себя, ударил её по лицу, и был настолько зол и агрессивен, что теперь его никакой адвокат не спасёт.

— Туда ему и дорога, — кивнула я.

И не стала рассказывать Миро̀ лишнее, про встречу Кирюши с дыроколом в моём кабинете. Мой самурай расстроится, будет чувствовать себя виноватым — я с ним так не поступлю.

Может, когда-нибудь потом и признаюсь, а, может, и нет.

Может, Пряник и поступил эффектнее — вмазав Кирюше по роже и выставив за дверь. Но Миро̀ поступил умнее и убедительнее. Не просто спустил пар, а довёл дело до конца, хоть это и было хлопотнее. Подключил адвоката, детектива, полицию, свидетелей. И исключил из этой схемы меня — за что я была ему особенно благодарна.

Пусть Кирюша получит по заслугам.

— А где он, кстати, взял запись собеседования? — спросила я, не уточнив «моего собеседования с голыми сиськами», развернув к себе в «пыточной» документы, сплошь перечёркнутые красным, с вопросительными знаками на полях.

— Программист сказал: успел скачать до того, как я её удалил, — ответил Миро̀ и так сообразив о чём разговор.

Я кивнула, сосредоточилась на бумагах и поняла, для чего столько времени потратила, разбирая коробки «Экоса» и выучила эти цифры наизусть.

— Нет, здесь не так, — покачала я головой, отвечая женщине, что усердно чёркала красной пастой в идеальной, как таблица Менделеева, отчётности «Экоса».

И ведь смогла ей доказать, что она неправа.

— Но вот с этим, я надеюсь, вы не будете спорить? — выложила она очередную исчёрканную стопу отчётов.

— Конечно, буду, — бегло глянув, что эти документы тоже видела, поставила я рядом с тёткой стул и подвинула стопу к себе.

Миро̀ постоял, почесал бороду и ушёл, кажется, улыбаясь. Бледная главбух, наконец, порозовела. Девочка, что приносила всем кофе, принесла очередную партию. А мы с тёткой, что любила красную пасту, так увлеклись магией бухгалтерских проводок, что к концу стопы бумаг даже подружились.

В общем, мы отбились от проверки. Я, что просто им помогла, финансовый директор, что стоял насмерть за свою работу, вытирая пот с лысины, Миро̀, что ни разу не дрогнул, не сорвался, не проявил неуважения — так могут редкие люди в принципе, и ещё более редкие на руководящих постах.

Отделались мелким штрафом по какому-то пустяковому поводу, и всё.

Мы победили.

— Приятно иметь дело со знающим человеком, — потрясла мне руку тётка, что оказалась руководителем группы проверки, прощаясь.

— Приятно видеть, когда любят дело, которым занимаются, — ответила я взаимностью.

— Она просто сама запуталась и всех запутала, — поясняла я Миро̀ и заодно всем присутствующим за ужином у моих родителей.

Я их, наконец, познакомила. И ни секунды не сомневалась, что он им понравится.

— Присматриваешь очередные курсы? — встал рядом со мной Вадик: после ужина я листала в телефоне новости, пока Маринка помогала убирать со стола.

— Ага, — закинула я в рот последнюю оливку, чтобы освободить ей тарелку.

В новостях вторую неделю полоскали «Органико».

А за ужином Вадим с Мариной официально объявили, что в сентябре у них свадьба, а к весне они ждут пополнение в семье.

— Угу, — выплюнула я косточку, — решила купить пожизненный абонемент в клуб анонимных обжор «Пыльные гантели». Ты как, будущий отец?

— Хорошо, — посмотрел он на Марину.

— А как там Ротман? — улыбнулась я.

— Вроде нашёл свою вторую половинку.

— М-м-м… Из тех, что «Всю ночь мерил — не моя!»

Вадик заржал.

— Эта вроде, наконец, его. Да ты бы заехала, они будут рады. У них всё хорошо.

Я мысленно перекрестилась: Тьху! Тьху! Тьху! Да будет так!

— Мы заезжали, Вадим. У Ротмана с Миро̀ даже какой-то общий проект.

И Гарик правда был счастлив, словно что-то изменило его жизнь до неузнаваемости. Новая девушка тому виной, возможность снова ходить, новый проект или он просто наконец вытащил палку из задницы, не знаю, но видеть его таким было сплошное удовольствие.

— Правда? — удивился Вадик и хмыкнул. — Он мне тут на днях рассказывал, что пока лежал без сознания, ему снилось, как мы однажды притащили из леса полоза, а он оказался щитомордником. И про землянику вспомнил, что мы нашли в лесу. И я просто жрал, а он рвал прямо на веточках, чтобы принести тебе.

— Чего только не вспомнишь, пока лежишь в коме. Но определённо он был мне лучшим братом, чем ты, — усмехнулась я и пошла на улицу.

Пели цикады. Пахло дождём и неумолимо приближающейся осенью.

И счастье было не где-то рядом, оно просто было.

— А он точно слесарь? — спросила мама, глядя, как Мирослав с отцом уже залезли под капот его старой машины.

— Не-а, — покачала я головой. — Он механик, — улыбнулась я, не в силах оторвать от него глаз.

— Это его профессия?

— Это состояние его души, мам. А вообще, он генеральный директор «Экоса».

Она всплеснула руками и выразила горячее желание познакомиться с его родителями.

— Боюсь, этого не избежать, — рассеянно кивнула я и вспомнила сцену, что до сих пор стояла у меня перед глазами.

— Мирослав Сергеевич, а эта девушка, она кто? — догнала его в коридоре девочка, что приносила кофе.

— Моя будущая жена, — на ходу ответил он, не задумавшись ни на секунду.

— Просто она попросила…

— Просто делайте, как она говорит, — перебил он, — и не задавайте мне больше этих вопросов.

— Просто делайте, как она говорит, — передразнила я и улыбнулась ему по дороге в аэропорт.

Нет, мы никуда не летели, пока было не до того — мы ехали в клинику к отцу Миро̀, а она была по дороге в аэропорт.

Ехали вдвоём, не став посвящать маму Миро̀, что отец уже неделю, как вернулся, лежит в больнице. И судя по тому, как Миро̀ грыз губу, волновался он куда больше, чем хотел показать.

— О чём задумалась? — обернулся он.

— О том, что же произошло между лошадью и Пржевальским, если она в итоге взяла его фамилию, — усмехнулась я.