Алоха из ада (ЛП) - Кадри Ричард - Страница 28

— Ни коим образом. Генералы всё ещё спорят над планами. Войска продолжают прибывать со всего ада. Ни коим образом они не готовы.

— Зачем же ей спускаться на цыпочках в ад?

— Мейсон только что получил что-то, что его очень взволновало. Оно большое. Похоже на негабаритный золотой гроб, на котором вырезаны все возможные связывающие руны и заклинания. Аэлита могла протащить что-то контрабандой с Небес. Возможно, какое-то оружие.

— Или что-то, что поможет Мейсону изготовить новый ключ от Комнаты Тринадцати Дверей?

— Скорее что-то вроде Друдж Аммуна. Ключ доступа к потайной задней двери на Небеса. У неё должны быть союзники наверху, так что меня это бы не удивило.

— А что, если она пришла не прямо с Небес? Раз она отправила того демона за Хантером, возможно, у неё есть ещё демоны. Могут они с Мейсоном собирать армию демонов?

Касабян ухмыляется.

— Даже Люциферу это бы не удалось. Тренировать демонов — это всё равно что пасти кошек под ЛСД.

У меня внутри всё переворачивается, и мне по-настоящему хочется кому-нибудь врезать.

— Всё из-за меня. Я слишком разумничался. Мне следовало убить Мейсона, когда у меня был такой шанс. Это доказывает мою теорию о переоценённости мышления.

— Возьми себя в руки. Мы можем вычеркнуть, что у Мейсона есть ключ. Он бы им уже воспользовался. Вернулся бы сам или прислал адских головорезов. Нет. Это что-то ещё.

— Это должно быть нечто такое, что уже слишком поздно, чтобы я мог остановить. Мне нужно снова поговорить с Сентенцами. Прошлый раз я психанул и ушёл, когда понял, что Хантер — младший брат Ти Джея.

— Ти Джея? Нашего Ти Джея? Какое, бля, коварство.

— Я что-то упустил с ними. Вернусь утром. Продолжай наблюдать да Даунтауном. Рассматривай это как самозащиту. Если Мейсон вернётся сюда, то замочит не только меня.

— Теперь ты пробудил во мне интерес.

Я на минуту задумываюсь.

— Знаешь, ты мог бы рассказать об этом раньше. И сэкономить мне уйму сраного времени.

— Конечно. Никогда не знаешь, как ты отреагируешь на информацию. Мне не нужно, чтобы тебе сорвало крышу, и ты выкинул меня наружу или достал пушку.

Что верно, то верно. Я вышвыривал этого маленького хорька и несколько раз стрелял в него. Не то, чтобы у меня не было причин. Он шпионил за мной на Люцифера, и как-то раз пытался убить меня. Но то было давно, и с тех пор ангел всё время нашёптывает мне на ухо милые глупости не убивать людей, когда те бесят. И это было до того, как я понял, что мне нужны все друзья, которых я могу найти в этом мире. Не то, чтобы Касабян такой уж друг, но у него хороший вкус в фильмах, и мы оба хотим выпотрошить и четвертовать Мейсона.

Он подбегает к телевизору и снова включает его.

— Если ты собираешься пристрелить меня, я хочу досмотреть свой фильм.

На экране двое вакеро[99] играют в игру в мяч майя. Они медлительны и неуклюжи, всё время натыкаются друг на друга и падают.

— Все верно, чувак. Конечно. Меа кулпа[100]. Иногда я славюсь тем, что грубовато выражаю свои эмоции, но я завязал наводить пушки на знакомых людей.

Он отрывает взгляд от экрана и мгновение смотрит на меня.

— Это мои извинения?

— Думаю, да.

Он выключает фильм, берёт своё пиво и пьёт. Тонкая струйка вытекает из его шеи в ведро.

— С тех пор, как убыл Люцифер, это место разваливается на части, и я не имею в виду, что не убирают мусор. Я имею в виду, что разваливается на части Ветхий Завет. Землетрясения. Лесные пожары. Адские голодные бунты. То, чего тебе не захочется видеть. Нет никого у руля. Мейсон связал армию и местных пинкертонов своими военными планами. Похоже, ему плевать на то, что ад катится … ну, ты понимаешь. В ад.

— Кто с ним сотрудничает?

— Большинство генералов Люцифера перешли на его сторону. Абаддон, Вормвуд, Маммона. Они все в Пандемониуме. Генерал Семиаза — единственный не примкнувший. Ему не нравится идея, что им будет помыкать смертный. И он командует херовой тучей войск. Я не знаю, смогут ли они провести атаку без него или его войск.

Я достаю из пальто «Проклятие» и наливаю себе выпить из стоящей на ночном столике бутылки «Джека».

— Знаешь, что странно? Вся эта история между мной и Мейсоном — я даже не могу вспомнить, с чего всё началось.

— Кроме того, что вы совершенно похожи?

— Иди на хер.

— Правда ранит, да, Динь-Динь?

Я потираю руку там, где меня зацепила пуля. Это хотя бы помогает мне забыть об ожогах на руках.

— Я совсем не понимаю всей этой его затеи с раем и адом. Довольно глупо хотеть захватить ад, но зачем Мейсону ещё и рай? Счета из химчистки за все эти мантии должны быть убийственными.

Касабян пьёт большими глотками пиво. Когда оно стекает из его шеи в ведро, по звуку это напоминает далёкий дождь.

— Не думаю, что Мейсон хочет быть Богом. Думаю, он просто хочет контролировать ситуацию. Слушай, чувак, если тебе ничего не хочется, это не означает, что все остальные тоже так думают. Ты всегда либо страдал хернёй со своей силой, либо скрывал её. Мейсон относился к своей серьёзно, потому что был вынужден. Он являлся частью влиятельного клана Саб Роза, и папочка не допустил бы иного отношения.

— Хнык-хнык. Богатенькому мальчику приходилось нелегко.

— Его воспитали относиться к магии так же серьёзно, как и все остальные. Ему пришлось. Он тоже прошёл через ад, когда был ребёнком. Он часто шутил по этому поводу.

Я уставился на него. Касабян широко раскрывает глаза и кивает, довольный, что застал меня врасплох.

— Что ты, блядь, имеешь в виду? Мейсон был в аду?

Касабян закатывает глаза.

— Не то, чтобы в аду. Метафорически, в аду. Господи, как ты можешь ничего не знать об этом? Мейсон был знаменит, когда был ребёнком. Его родители были её более знаменитыми.

— Я как-то встречал его маму. Коренастая дама с волосами Бетти Пейдж[101] и украшениями статусной жены. Она знаменита?

— Это была его тётя. Его родители умерли, и обычный гражданский суд назначил заботиться о нём дражайших дядюшку и тётушку. Они были счастливы переехать в дом в Беверли-Хиллз и потратить как можно больше наследства Мейсона. Возможно, именно поэтому он сжёг тот дом, когда исчез. Это скрыло то, что он сделал с тобой, и заставило собрать манатки деревенщин из Беверли.

— Расскажи о метафорическом аде Мейсона.

Касабян вздыхает. Он называет меня деревенщиной, не произнося этого вслух.

— Это началось с отца Мейсона, старины Аммита Фаима. Он убийствами и колдовством проложил себе путь к управлению изрядной долей калифорнийского бизнеса на колёсах, и я не имею в виду аспирин. Зачем ему понадобилось корешиться с гражданскими наркоторговцами? Потому что наркотики — это власть и влияние, а Аммит и Габриэлла, мама Мейсона, были амбициозными типами.

Он делает большой глоток пива.

— Ты же знаешь, какие мудаки богатые Саб Роза. Всё вертится вокруг статуса и построения династии. Ни один из остальных кланов не занимался наркобизнесом, так что не было никакой конкуренции. Он импортировал сырьё. Развернул деятельность по производству сложных веществ, а затем самостоятельно бодяжил и распространял. Под его контролем были рекреационные наркотики Саб Роза и большая часть травки, мета и экстази в штате, но он не контролировал героин и опиум. Поэтому он решил отправиться к источнику. Аммит с Габриэлой собрали детишек, Мейсона и его младшую сестру — держу пари, ты даже не знал, что у него была сестра — и всей семьёй отправились в Бирму.

— Должно быть, ради связи с наркотиками Мейсон с Аэлитой подсадили Хантера. Ещё одна шутка или ключ к разгадке для меня.

— Заткнись. У Аммита было достаточно связей, чтобы добиться встречи с опиумным генералом на севере. Тот был армейским офицером, который дезертировал и прихватил с собой много своих солдат. Сформировал собственную частную армию и двинулся в Золотой Треугольник.[102] Они платили местным фермерам, чтобы те выращивали для них мак. Фермерам было всё равно. Урожай есть урожай, а они зарабатывали больше денег, чем выращиванием риса.