Алоха из ада (ЛП) - Кадри Ричард - Страница 29

— Аммит и генерал заключили сделку на его товар, и какое-то время всё было в шампанском и шоколаде. У отца Мейсона появился отличный источник опиума, а мама вела бухгалтерию. У генерала появился настоящий бизнесмен, продающий его товар, и деньги потекли рекой. Власть Фаимов росла, как и статус семьи. А потом всё пошло наперекосяк.

— Причина, по которой генерал со своими людьми изначально двинулись вверх, заключалась в охоте на партизанские армии в горах. Фаимы были в горах с инспекцией своих посевов наркоты, когда повстанцы атаковали.

— Генерал и его люди были профи, но куча партизанских отрядов собралась вместе и напала одновременно. Их было так чертовски много, что они уничтожили армию генерала.

— Эти повстанцы были какими-то злобными мудаками, вроде красных кхмеров. Как только закончился бой, партизаны один за одним отрезали головы всем людям генерала. В конечном счёте кто-то нашёл Аммита и детей. При обычных обстоятельствах Аммит смог бы колдануть семью оттуда, но генерал приказал местным ведьмам разложить все виды заклинаний антихуду вокруг их лагеря.

— Должно быть, для бирманских пехотинцев было большим шоком обнаружить в горах целую семейку «Оставь это Биверу». Обычно в подобной ситуации местная армия выкупила бы американцев за наличные. Но не этот мятежный генерал. Он бросил один взгляд на этих богатых белых иностранцев, финансирующих его врага, и начал было убивать их на месте. Но старый шаман остановил его. Может партизаны и сражались из-за политики и денег, но они несли с собой свою старую племенную магию и религию. Предположительно, старик направился прямо к Мейсону и отвёл его в сторону. Он ощупал напуганного ребёнка, осматривая его, и разглядел в Мейсоне что-то особенное. После того, как шаман переговорил с генералом, старик забрал Мейсона, а солдаты тем временем порубили мачете всю его семью. Когда дело касалось магии, Фаимы не были бездельниками, но заклинания ведьм действовали, и они не смогли дать отпор. Последней солдаты убили младшую сестру Мейсона. В горах бирманцы держат больших собак, и повстанцы используют их в качестве боевых псов. Мейсону пришлось наблюдать, как генерал спустил тех на большую кучу гамбургеров, бывшую когда-то его семьёй.

— Я не верю ни единому слову.

— Тебе понравится эта часть. Всё становится ещё более странным. В конце концов, люди узнали о мёртвых белых людях в горах, но не о маленьком мальчике. Мейсон пропал. На два или три года исчез с радара. Его нашли сотрудники ООН, когда местное ополчение перестреляло одну из групп повстанцев. Парня передали по продовольственной цепи в посольство США. Представь, каково это было для ребёнка. Всего за несколько дней он вернулся от поедания насекомых и изучения древней грёбаной племенной магии обратно в Лос-Анджелес. Вот тогда-то и появляются дядя с тётей. Аммит сколотил на своём наркобизнесе аккуратное маленькое гнёздышко, и, поскольку Мейсону в то время было только около десяти лет, суд передал его в новую семью.

— Почему мне никто ничего этого не рассказывал?

— Потому что ты мудило, и никогда не хотел этого знать. Слушай. Лучшее ещё впереди. Мейсон обустраивается во всей этой дом-милый-дом обстановке. Он ходит в частную школу Саб-Роза. У него есть деньги. У него есть хорошая одежда. Но нет друзей. Никого. Он ни с кем не разговаривает, а особенно со своей новой семьёй. В школе он получает такую же общую магическую подготовку, как и мы все. Только Мейсон похож на тебя. В каком-то смысле уродец. Он показал им шаманство. Тёмную магию, которой те никогда прежде не видели. Они выпустили его досрочно, лишь бы убрать его оттуда. После окончания школы он снова исчезает. Его не было три месяца, а когда вернулся домой, то никому не сказал, то ли его похитили, то ли он сбежал, то ли что-то ещё. Но всем плевать, потому что внезапно он начинает вести себя как обычный ребёнок. Его возвращают в старший класс. Он завёл друзей и в общем вёл себя так, как положено вести себя любому идиоту-школьнику. Спустя несколько месяцев по телевизору начали появляться истории о контрабанде оружия вдоль бирманской границы, там произошёл несчастный случай. Вроде разноса большого склада боеприпасов или даже срабатывания китайского малого тактического ядерного заряда. Земля в одном районе оказалась поджаренной. И исчезла часть горы, словно её вычерпали ложечкой для мороженного. Забавно, что никто не видел и не слышал каких-либо взрывов. Местные власти довольно быстро это замяли, потому что, чтобы там не произошло, оно уничтожило целую армию повстанцев вместе с их деревнями, семьями, полями и животными. На целые мили не осталось ничего, кроме пепла.

Касабян допивает пиво и швыряет пустую банку в переполненную мусорную корзину.

— Да, Мейсон попал в ад, но он отомстил. Вот почему я уверен, что Мейсон хочет контролировать ситуацию. На этот раз его не утащат в джунгли, а семью не порубают на собачий корм. Он собирается быть тем, кто тащит, а не тем, кого тащат.

Итак, Мейсон оказывается не доктором Думом. Он Брюс Уэйн, тоскующий по давно исчезнувшему образу жизни семьи Партриджей[103]. У меня нет возможности узнать, всё ли в касабяновой сказке правда, но по крайней мере в одном он прав. Мне кажется, с самой первой нашей встречи нам с Мейсоном и в голову не приходило ничего кроме нападок друг на друга. Не то, чтобы мы ненавидели друг друга. Скорее это похоже на то, как некоторые люди не могут избавиться от проявления необязательно праведных сторон своей личности. Например, когда встречаешь кого-то и сразу понимаешь, что это штатная профессиональная жертва, и неважно, как бы ты не старался, что-то берёт верх, и ты не можешь не подкалывать его. С первого дня мы с Мейсоном играли в Царя Горы. Теперь всё это обретает печальный смысл. Отправка меня в Даунтаун не была лишь игрой Мейсона в могущество. Это был его способ окончательной победы в дурацкой игре, в которую мы играли с самой первой встречи. Касабян попал в точку. Мы с Мейсоном не какие-то особенные. Просто парочка рассерженных малышей, готовых разрушить мир из-за драки на детской площадке.

— Ты в порядке?

Я оглядываюсь. Касабян выглядит озабоченным. Где-то в процессе я оказался на ногах. Полагаю, я стою здесь уже какое-то время.

— Я в порядке. Спасибо, что разложил всё по полочкам. По крайней мере теперь я знаю, почему Люцифер считал Мейсона единственным кандидатом на своё место.

— Может, тебе лучше присесть и допить?

— Хорошая идея.

Я чувствую себя немного не в себе. Слегка под кайфом. Мы с Мейсоном сиамские близнецы, связанные бедром и стволом головного мозга. Разве это не чертовски уморительно?

— Просто успокойся. Сам хотел услышать эту историю. Не злись на меня.

— Не парься. Я рад, что узнал.

Я беру своё пальто. Проверяю пальцем пулевое отверстие. Всё не настолько плохо, чтобы выбрасывать вещь. Кроме того, я слышал, что кровь — это хит сезона.

Моя сигарета погасла. Я бросаю её в недопитый стакан у кровати и зажигаю другую.

— Теперь я понимаю. Зачем Мейсон хочет и рай, и ад.

— Что ты имеешь в виду?

— Он собирается сделать это снова. Он не хочет быть богом. Он хочет сжечь нас, как сжёг ту гору.

— Зачем ему это делать?

Я смотрю на Касабяна. Он такой же безумный, как любой человек или адовец, которых я когда-либо встречал. Почему же он этого не понимает? Потому, что он паршивый волшебник. Третьего разряда, если дует хороший попутный ветер. Он так и не научился мечтать по-крупному.

— Потому что Вселенная оставила его. Мейсон был напуган. Он видел, как вырезали его семью. Ему нужна была помощь. Он умолял, унижался и молился, но никто не пришёл. Ни его родители. Ни Саб Роза. Ни армия. Ни Бог, ни Люцифер, ни хоть какой паршивый ангел. Маленького мальчика выбросили, как мусор, и теперь он собирается сжечь Вселенную, потому что, когда был потерян, жалок и нуждался в помощи, Вселенная повернулась к нему спиной и вывалила ему на голову помойку размером с планету.