Алоха из ада (ЛП) - Кадри Ричард - Страница 34

Травен наклоняется прямо ко рту Хантера, к чему-то прислушиваясь. Я жду, что демон заглотит наживку и отгрызёт ему ухо. Но жертва не шевелится. Отец возвращается к своей сумке, расстёгивает её и выкладывает на пол рядом с собой мешочек с морской солью и кусок хлеба. Затем достаёт потрёпанную деревянную шкатулку. Внутри неё находится бутылочка с чёрным елеем и пожелтевшая костяная ручка в форме короткой толстой хоккейной клюшки. Он обмакивает ручку в елей и выводит символы по всем четырём сторонам платформы для жертвоприношений. Он создаёт связующее заклятие, чтобы удерживать демона взаперти на платформе подальше от нас. Большинство символов мне знакомы. Присутствует иврит и греческий. Какая-то надпись на ангельском и даже какая-то адская клинопись. Этот последний набор символов — самый интересный. Куриные каракули из какой-то неизвестной еретической поваренной книги. Готов поспорить на что угодно, они из той книги Ангра Ом Йа. Меня всё устраивает. Какое бы худу не удерживало Хантера с его демоном на той стороне комнаты, а нас здесь, на дешёвых местах, меня всё устраивает. Теперь мне кажется, что нам следовало надеть бронежилеты. Чёрт. В следующий экзорцизм обязательно.

Хлеб Травена — сплошное разочарование. Он выглядит как обычная круглая французская булка или хлеб из опары. Я надеялся на нечто, изрыгающее огонь и вращающееся, как диски лоурайдера. Священник разрывает хлеб на части, кладя по кусочку через каждые несколько сантиметров, начиная от горла Хантера и до промежности. Он зачерпывает пригоршню соли из мешочка и насыпает по небольшому холмику соли между каждыми кусками хлеба. Затем убирает мешочек с солью обратно в сумку, и относит её в угол комнаты. Он делает всё это медленными отработанными движениями. Своего рода медитация в движении, подготовка к следующему этапу.

Травен указывает на голову Хантера, где он хочет, чтобы я стал. Кэнди он располагает у ног. Видок посередине, напротив отца.

— Я полагаю, вы носите с собой зелья, — говорит экзорцист.

Видок распахивает пальто, словно эксгибиционист, показывая Травену дюжины вшитых в подкладку карманчиков.

Травен слабо улыбается.

— У вас есть Спиритус Дей?

— Не знал, что церковь ведает о таких алхимических фокусах или одобряет их.

Спиритус Дей — одна из лучших вещей во Вселенной. Вроде одного из тех чистящих средств для вашей кухни «всё в одном» или клейкой худу-ленты. Он починит всё, что угодно. Он является репеллентом для адовцев, демонов и практически любых других зубастых мерзких тварей. Это скотчгард[114] для ваших брюк, защищающий от проклятий и даже способный лечить от некоторых ядов. Он даже лучше, чем жареный стейк из цыплёнка, но ненамного.

— Церкви здесь нет. Есть я. Мне бы хотелось, чтобы у вас наготове был Спиритус Дей, чтобы метнуть, если Хантер прорвётся через защиту, которую я установил вокруг платформы.

Видок кивает.

— Я буду готов.

Травен смотрит на нас с Кэнди.

— Если он вырвется, хватайте его и держите, но постарайтесь не сломать.

— Я не даю опрометчивых обещаний. Но он не скроется, — отвечаю я.

Травен поворачивается к мальчику, протягивая над ним руки ладонями вниз. Его голова наклонена вперёд, глаза закрыты. Он молится. Кому? Интересно узнать. Потом открывает глаза, поднимает руки и начинает напев. Ещё одна молитва, благословляющая хлеб и соль. Но я никогда не слышал ничего подобного тому, что исходит из его рта, а я слышал пьяных адовцев. На каком бы языке он ни говорил, тот полон завываний, шипения и низкого горлового гула, и гортанных смычек тибетских монахов. Напоминает тонущего человека.

Глаза Хантера распахиваются. Они жёлтые и налитые кровью, но настороженные. Его сердце бьётся со скоростью миллион миль в час, но дыхание неровное. Не знаю, как это может сочетаться без того, чтобы вызвать сердечный приступ. Его рот медленно раскрывается. Наружу выплывает пар — лёгкий, как туман, но яркий, как огонь. Полагаю, мама Хантера говорила правду, когда рассказывала, что он плевался огнём, когда выжег тот символ на потолке.

Это ничуть не удивляет и не впечатляет Травена. Одной рукой он прижимает голову Хантера. Другой рукой зачерпывает соль и бросает ему в рот. Затем суёт кусок хлеба, чтобы запечатать то, что бы там ни пыталось выбраться. У Хантера полностью сносит крышу, он мечется и бьётся в конвульсиях, словно на электрическом стуле. Он молотит руками по лицу, пытаясь выбить хлеб, но магия Травена отняла у него большую часть моторных функций. Травен рукой прикрывает парню рот, удерживая хлеб на месте. Я хватаю Хантера за плечи, а Кэнди держит его за ноги, чтобы он не брыкался.

Травен продолжает напевать, и, одной рукой прикрывая Хантеру рот, посыпает солью куски хлеба и жадно пожирает их. Каждый раз, когда он проглатывает хлеб с солью, Хантер становится всё более неистовым. Я крепко держу его. Кэнди склонилась над ним, навалившись ему на ноги всем своим весом.

Внезапно он замирает. Полностью обмякает. Никто не двигается на случай, если он играет в опоссума[115]. Но Хантер не дёргается. Наконец Травен кивает мне, и мы с Кэнди отпускаем его. Он берёт немного оставшейся соли и пальцем рисует замысловатый символ на лбу Хантера. Тот по-прежнему не шевелится. Я смотрю на Кэнди с Видоком, а затем обратно на парня. Я начинаю беспокоиться, что Хантер задохнулся из-за того хлеба, который Травен засунул ему в рот. Травен вытаскивает хлеб изо рта Хантера, обхватив сложенными в виде лодочки ладонями. Он держит его обеими руками.

— Демон здесь. Используйте Спиритус Дей, — говорит Травен.

Видок большим пальцем снимает крышку с маленького пузырька и опрокидывает Спиритус на хлеб. Травен сжимает хлеб, словно влажную губку, чтобы часть жидкости капала Хантеру в рот. Затем Травен запихивает хлеб себе в рот, жуёт и быстро проглатывает. Когда тот проваливается дальше, у него на лице появляется странное выражение.

— Что? — спрашиваю я.

— Вкус не тот.

— Что это значит?

— Я должен чувствовать остаточный вкус демона. Что-то есть, но не… — Это было последнее, что он успел сказать, прежде чем рука Хантера взметнулась вверх и схватила его за горло.

Парень как следует ухватился, и оторвал Травена от пола. Травен молотит по рукам Хантера, но с таким же успехом мог бы колотить ватным шариком по стволам деревьев. Я наношу Хантеру кулаком боковой удар в голову, со всей силы погружая костяшки в висок, но недостаточно сильно, чтобы проломить кость. Тот даже не реагирует, просто продолжает сжимать Травена. Кэнди прыгает с края платформы Хантеру на грудь. Когда она впечатывается в него, я наношу ещё один удар в голову. Я не могу ударить сильнее без того, чтобы превратить его мозг в фарш, так что целюсь ниже, достаточно сильно ударяя его в плавающие рёбра, что даже чувствую, как парочка трещит. Это доносит послание. У Хантера перехватывает дыхание, и он роняет Травена, внезапно теряя способность дышать. Кэнди наносит ему приличный удар в челюсть, прежде чем я оттаскиваю её. Хантер опрокидывается на спину. Но ненадолго.

Когда мы оттаскиваем Травена от платформы, Хантер начинает свой номер «Диких мужчин с Борнео»[116]. Он пытается спрыгнуть с платформы и последовать за нами, но связующее заклятие Травена удерживает его. Хантер бьёт кулаками, царапает пальцами и бросается всем телом на невидимый барьер, но каждый раз тот отбрасывает его назад.

Видок спешит на помощь, доставая из-под пальто ещё один пузырёк. Он целиком выливает его в горло Травену. Травен кашляет. Его цвет сменяется с синюшного на напоминающий человеческий. Он садится и делает пару хриплых вдохов. Он жив, но не выглядит счастливым по этому поводу.

— Что там такое? — говорит он, ни к кому конкретно не обращаясь, — Я никогда прежде не встречал подобного демона. Пусть даже хлеб и соль не сработали, то Спиритус Дей должен был парализовать его.