Алоха из ада (ЛП) - Кадри Ричард - Страница 42

— Спасибо.

Я киваю на дверь.

— Зайдёшь?

Она слабо улыбается и кивает. Мы заходим внутрь. Там беседуют Видок, Аллегра и отец Травен. Двое сидят на кровати, а Травен в кресле напротив. Касабян за своим компьютером слушает их и курит. Кэнди подходит и садится рядом с Аллегрой. В углу маленькая односпальная кровать. Она никогда не используется, так что на неё просто сваливают всякий хлам. Журналы. DVD. Грязную одежду. Несколько бутылок «Джека Дэниэлса». Я смахиваю всё это на пол и собираюсь присесть, но не судьба.

— Это моя прощальная вечеринка или поминки? Потому что если предполагалась вечеринка, то всё не так.

— Мы знали, что ты есть ты, что просто ускользнёшь в ночи, словно вор, — говорит Видок, — Так что решили на некоторое время навязать тебе свою компанию, прежде чем ты уйдёшь.

Я смотрю на Видока.

— Ага. Ты прав. Я бы так и поступил, так что вам не пришлось бы смотреть, как я дёргаюсь до заказа.

— Что будет на закате? — спрашивает Аллегра.

— Я поступлю как Роберт Джонсон[144] и отправлюсь на перекрёсток.

— Это то, что сказала Мустанг Салли? — спрашивает Кэнди.

— Да. Там я найду чёрный ход в ад.

— Кто такая Мустанг Салли? — спрашивает Аллегра.

— Святая покровительница дорожной ярости.

Видок кладёт руку ей на плечо.

— Важный местный дух, я расскажу тебе о ней позже.

Я стою посреди комнаты как идиот. Они все таращатся на меня, словно я сделан из ломкого арахиса и могу в любую секунду развалиться на части. Мне хочется вышвырнуть всех вон. Мне нужно собрать мозги в кучу перед адом. И Чёрной Георгиной. Я стараюсь не думать об этом. Меня убивали сотней способов, но никогда в автомобиле, и мне никогда прежде не приходилось по-настоящему умирать, чтобы сработало какое-то худу. Что, если всё пойдёт не так? Что, если в итоге я окажусь просто ещё одним клубком мясного фарша и хрома на обочине автострады? У меня будет отличный некролог. «Подозреваемого в убийстве своей давней подруги Элис, человека, которого официально объявили мёртвым семь лет назад, находят по-настоящему мёртвым в угнанной машине, обвитой вокруг опоры автострады, когда он торопился на чайные посиделки с дьяволом».

Мейсон был бы рад, если бы я застрял в аду. Просто ещё один чёртов мёртвый засранец. Как и все генералы и аристократы, которых я не успел убить, а также друзья и родственники всех адовцев, которых я убил. Если я окажусь там мёртвым, это будет один долгий бесконечный дантов гэнг-бэнг[145]. Доставайте бензопилы и передавайте мятные джулепы[146]. На юге вечеринка.

— Почему бы тебе не присесть ненадолго? — говорит Кэнди.

— Даже Сэндмену Слиму не по силам заставить солнце садиться быстрее, — присоединяется Аллегра.

— Я собирался топнуть ногой и задержать дыхание, но, наверное, ты права.

Я сажусь на маленькую кровать.

— И что теперь? Кто-нибудь принёс торт? Или это вечеринка с ночёвкой, и мы собираемся сделать друг другу маникюр?

— Не будь таким, — говорит Кэнди, — твои друзья просто беспокоятся, вот и всё.

— Я ценю это, но, если хотите помочь, мы должны поменяться кроватями. Мне нужно достать кое-что из-под этой.

Кэнди, Аллегра и Видок направляются к маленькой, а я обхожу их и подхожу к большой кровати. Неуклюжая маленькая кадриль, но мы справляемся. Проходя мимо, Кэнди пожимает мне руку и шепчет на ухо: «Не будь сучёнком». Это лучший данный мне совет за целый год.

Я снимаю пальто и бросаю его на кровать. Вытаскиваю всё из пальто и карманов. Отбрасываю наличные в сторону. В Даунтауне от них не будет никакой пользы. Ключ от этой комнаты и от комнаты Кэнди. Бросаю. Телефон. Бросаю. Кусочек свинца толщиной с карандаш, которым я иногда пользуюсь, чтобы нарисовать магические круги. Снова бросаю. Я таскаю с собой кучу всякого дерьма. Достаю из кармана брюк серебряную монету и гладкий кусочек янтаря размером с горошину. Серебряная монета размером с четвертак и старая. Даже старинная. Из тех, что носил бы с собой Док. Теперь янтарь. Он недостаточно крупный, чтобы чего-то стоить. Никогда прежде не видел ни того, ни другого. Должно быть, кто-то сунул мне их в карман. Я понимаю. Серебро — это защита от зла. Янтарь — для исцеления. Я не смотрю на Кэнди. Просто кладу их обратно в карман.

— Дай-ка я убежусь, что всё верно понимаю. Твой великий план состоит в том, чтобы сделать в точности то, что велел тебе делать Мейсон? — спрашивает Видок.

— Практически. Я прокрадываюсь, хватаю Элис, бью Мейсона по башке и возвращаюсь как раз вовремя, чтобы застать «Битлз» на шоу Эда Салливана[147].

— Мейсон прирождённый лжец, и ненавидит тебя. Зачем ему говорить тебе правду?

Я отбрасываю в сторону матрас и начинаю доставать оружие из кроватного бокса.

— Потому что правда хуже лжи. Он забрал Элис однажды, убив её. Теперь хочет показать, насколько он лучше меня, сделав это снова. Детский сад, но всё так и задумывалось.

Забавно видеть разложенные пистолеты и прочие игрушки. Старинный револьвер Кольт Нэви, пушка прапрадедушки Дикого Билла Хикока. Револьвер Ле Ма. Довольно громоздкий и бесполезный, но он мне нравится. Обрез Уиппет в стиле Клайда Бэрроу. Сувениры, которые я снял с Таящихся и всяких подонков. Деревенский рынок оружия. Тазеры. Кастет с сердечками-валентинками на рабочей поверхности. Китайские ножи-бабочки и диковинной формы кинжалы Таящихся, предназначенные не для человеческих рук. Заострённый козий рог. Из любимого — серебряный кол, сделанный мнящей себя истребительницей вампиров школьницей. Она изготовила его, заострив плоскую отвёртку и окунув её в кастрюлю с расплавленными десятицентовиками. Идеальное оружие против пожирателей савана. Только маленькая идиотка не знала, что современные десятицентовики в основном состоят из покрытой никелем меди. Всё, чего она добилась, это испортила отличную отвёртку и доказала, что школы Лос-Анджелеса — чистый отстой.

— У тебя нет ничего, кроме его слова. Невозможно.

— Конечно, это возможно. У Мейсона есть ад, и теперь он хочет Рай. Аэлита хочет убить Бога. Никто из них не хочет, чтобы я болтался под ногами и, возможно, встал у них на пути.

— Поиски Элис займут тебя, пока они будут осуществлять свои планы.

— Верно.

— Я понимаю, как смертному человеку может прийти в голову безумный план править Вселенной, но как ангел может пасть так далеко от благодати? — спрашивает Травен.

— Ты проповедник. Вот и скажи мне.

Он качает головой.

— Полагаю, если бы я знал ответ, я бы всё ещё был частью Церкви.

— Ну же, отец. Ангелы слетали с катушек с начала времён. Они ещё один из великих косяков Господа. Взгляни на меня. Меня бы даже не было в этом дерьмовом мире, если бы ангел не трахнул мою мать.

— В семинарии ни о чём таком не рассказывали.

— Приятно знать, что божьи школы такие же прогнившие, как и обычные.

Как ни забавна моя коллекция оружия, там, куда я иду, бо́льшая её часть бесполезна. У меня мой наац и чёрный клинок. Они на протяжении одиннадцати лет сохраняли мне жизнь в Даунтауне. Вероятно, они сделают это снова. Я всегда чувствую себя увереннее с пушкой на поясе, но пуля из любого из них лишь заставит адовца хихикнуть.

Я смотрю на Касабяна.

— Не хочешь как-нибудь заскочить сюда с какой-нибудь новой информацией?

— Я собираюсь устроить грёбаную гаражную распродажу, если ты не вернёшься, — отвечает он и смотрит на кровать.

— Спасибо за поддержку. Есть вероятность того, что Мейсон достаточно вооружился, чтобы напасть на Небеса в ближайшие три дня?

— Войска всё ещё прибывают отовсюду. Дезертиров много, но недостаточно, чтобы что-то изменить.

— Ты сказал, что Мейсон не может напасть без войск Семиазы. Тот переметнулся?

Касабян качает головой.