Алоха из ада (ЛП) - Кадри Ричард - Страница 46

Я опускаю окно. Коп подходит ко мне, держась поближе к машине. Умно. Если бы он подходил по широкой дуге, я мог бы достать оружие и выстрелить прежде, чем он успеет достать свой пистолет. Когда же он подкрадывается подобным образом, чтобы выстрелить, мне пришлось бы развернуться на сиденье, и он всадил бы мне шесть пуль в затылок прежде, чем я успел бы ойкнуть. У копа в руке фонарик, который он держит хватом снизу, чтобы иметь возможность орудовать им, как дубинкой. Он светит мне в лицо, затем опускает фонарик на несколько сантиметров, временно вызывая у меня куриную слепоту[161].

— Добрый вечер, сэр. Вы знали, что у вас не горит задний левый фонарь?

— Нет, не знал. Спасибо. Завтра утром первым делом починю его.

Моя дипломатичность его не трогает.

— Пожалуйста, могу я взглянуть на ваши права и регистрацию?

— Это не моя машина.

— Чья же она?

— Одного друга. Он священник.

— Правда? Тогда, могу я взглянуть на ваши права?

Вот оно.

— У меня нет прав.

Свет снова бьёт мне в глаза. На этот раз я отворачиваю голову, чтобы не ослепнуть. Когда поворачиваюсь обратно, коп слегка отступает от машины. Он опустил фонарик, а вторая его рука слегка касается рукоятки пистолета.

— Сэр, вы пили сегодня вечером?

— Нет.

— Пожалуйста, выйдите из машины.

— Я уже сказал вам. У меня нет прав. Совсем. Нет банковского счёта. Нет кредитных карт. Нет страховки. Нет библиотечной карты. Нет подписок на журналы. Юридически я мёртв, так что технически мне не нужны чёртовы права.

Его рука сжимает рукоятку пистолета. Его дыхание и сердцебиение участились, но разум спокоен и сосредоточен. Я не могу прочитать его, но могу прочувствовать, как он сосредоточен. Молодой коп мог cделать кое-что похуже, чем учиться у этого парня, но у меня нет времени хвалить кого-либо из них за высокий профессионализм.

— Сэр, выйдите из машины.

На этот раз он произносит это с гораздо большим смаком.

— Послушай, чувак.

Но это всё, что я успеваю сказать. Коп перелетает через капот моей машины и приземляется в кусты на другой стороне. Я вылезаю. Здесь Йозеф со своей идеально уложенной нацистской причёской.

— Зачем ты тратишь время на этих людей? Убей их и двигайся дальше, — говорит он.

— Я не собирался их убивать. Я собирался стукнуть их головами и запереть в багажнике их машины.

— Тебе раньше так нравилось убивать Кисси, но, когда тебе больше некуда было идти, ты попросил нас о помощи. Теперь мы на одной стороне, и ты не убьёшь пару человек, которые с радостью пристрелили бы тебя.

Я щелчком отправляю в него горящий окурок «Проклятия». Он выглядит удивлённым этим сильнее, чем когда я отрезал ему голову.

— Ты вместе со всей своей расой болтались по Вселенной, как пыль. Вы хотели сделки со мной. И я раньше убивал Кисси, потому что вы безбашенные ебанутые психопаты, и вы были на стороне Мейсона.

Я смотрю на лежащего в кустах полицейского.

— Я мог бы справиться с этими парнями без необходимости вызывать кому-либо скорую помощь.

Открывается и захлопывается дверца. Новичок-полицейский вылезает и патрульной машины, его пистолет взведён и наготове. Йозеф направляется прямо к нему.

— Стой, где стоишь! — кричит новичок. — Стой, или я буду стрелять!

Йозеф практически рядом с им.

— Стой!

Новичок дважды стреляет. Выходные раны пробивают дыры размером с кулак на спине дизайнерской рубашки Йозефа, но тот продолжает идти. Я отсюда слышу, как хрустит шея новичка. Я подхожу к обочине, чтобы проверить, как там старший коп. Он без сознания, но его сердце бьётся.

— Отойди от него и делай то, зачем пришёл сюда! — кричит Йозеф.

Он направляется ко мне, но в него стреляли, и он немного медлителен. Я добираюсь до него первым. Сжимая его горло одной рукой, а яйца другой, я рывком поднимаю его и бросаю в передок полицейской машины. Он перекатывается и впечатывается в лобовое стекло. Прежде чем он успевает слезть, я хватаю его за лодыжку и с разворота швыряю в багажник «Метро». Он отскакивает от него и замахивается на меня, но теряет равновесие. Я уклоняюсь от удара и бью его в горло. Он падает на колени.

— Больше никогда не встревай и не бери на себя ситуацию, которая у меня под контролем. Понятно?

Он кивает, пытаясь напомнить горлу, как дышать.

— И не указывай, как мне делать то, что я делаю. Я пригласил тебя сюда, но это всё ещё моя вечеринка. Иногда это может показаться не так, но я знаю, что делаю. Усёк?

Йозеф кивает. Упёршись локтями в «Метро», он встаёт. Он всё ещё нетвёрдо держится на ногах, так что я прислоняю его спиной к машине, изображая заботливого папочку, только что поставившего ребёнка на место. По правде говоря, я две трети времени не знаю, что делаю, но я бы никогда не признаюсь в этом Кисси. Что мне нужно, так это успокоить Германа Геринга.

— Скоро тебе доведётся совершить гораздо больше убийств. Будет много гораздо более забавных и интересных противников, чем эти двое. Когда всё будет кончено, у вас будет ад и снова своё собственное королевство. То есть если ты не слетишь с катушек и не. Проебёшь. Абсолютно. Всё. Ты знаешь, где находится Элефсис?

Йозеф кивает.

— Когда я окажусь в Даунтауне, то именно туда и направлюсь. Ждите там моего сигнала. Понятно?

— Да.

Если бы его глаза могли выйти из головы, они бы двинулись сюда и удавили меня моими собственными кишками.

Я беру его руку и роняю в неё ключи от машины Травена.

— Помнишь тот отель, куда приходил на встречу со мной?

— Да.

— Поезжай на этой машине туда и оставь её на улице. Оставь ключи под водительским сиденьем.

Он глядит на ключи так, словно я только что сунул ему в руку собачье дерьмо.

— Зачем мне это делать? Я тебе не мальчик на побегушках.

— Потому что это не поручение. Это хвост, а хвосты — это то, что разрушает планы и причиняет людям боль. Понятно?

Он берёт ключи и садится в «Метро». Прежде чем закрыть дверь, зло бросает: «Отправляйся в ад».

— Как я сам не догадался?

Когда он уезжает, я проверяю, как там старший коп. Его сердцебиение и дыхание очень слабые, но постоянные. Я снимаю с его пояса ключи от машины и возвращаюсь к патрульному автомобилю. Внутри я протягиваю руку над закреплённым между сидениями ноутбуком и снимаю с приборной панели микрофон.

— Нападение на офицеров на углу Адамс и Одиннадцатой улицы. Один жив, но ранен, и другой практически покойник. Для протокола, я этого не делал, но вы бы мне не поверили, если бы я сказал, кто это сделал.

Полицейское устройство связи хрипит. Я ищу кнопку выключения, но не нахожу, так что пинаю всё подряд на приборной панели, пока шум не прекращается. Находясь в режиме Халка, я высаживаю разбитое лобовое стекло. Безопасное стекло вылетает одним куском. Я сталкиваю его с капота на обочину.

Извините, парни. Мне в самом деле хотелось бы, чтобы вы оба отправились сегодня вечером домой. Но иногда пианино действительно падает с неба, и иногда вы оказываетесь тем Койотом, который ловит его зубами. Я бывал там много раз. Если встречу вас на той стороне, то буду должен вам выпивку. Если же нет, возможно, вам будет легче, если будете знать, что я собираюсь сделать то, от чего на самом деле будет больно.

Я завожу патрульную машину, и V-образная восьмёрка «Кроун Вика» визжит. Вот то, что мне нужно для Чёрной Георгины. Вот правильный способ уйти, как любит говорить Видок, лю мердье[162]. Я резко перевожу рычаг в положение «драйв» и жму педаль в пол, дымя покрышками и рыская, прежде чем совладать с этим зверем. Суицид по-прежнему чертовски пугающая идея, но сжигание резины полицейской машины хотя бы делает её чуточку веселее.

Креншоу прямо впереди. В моей голове проносится Кэнди. Красные прорези глаз в чёрном льду. Зубы бешеной собаки в моём плече. Да, я оставляю тебя ради другой женщины, но она мертва, и это всего на три дня, а затем я вернусь. Обещаю.