Спорим, мы не разведемся? (СИ) - Биглова Алла - Страница 5

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Точнее, он реально заботится, но мне это не нужно. Как он этого не понимает?!

Как же он меня сейчас бесит!

— А ты не мог меня разбудить? Сказала же! Нельзя спать после пяти! — ворчу на него, проверяю реакцию.

Будет ли кричать?

— Ты выглядела так мило, что у меня рука не поднялась тебя будить. К тому же, я заметил, что ты успела прибраться во второй комнате. Ты молодец.

Опешила. Смотрю, быстро моргая от удивления. Это точно мой муж? Кто этот мужчина? И куда он дел моего мужа?

Он никогда не хвалил меня за уборку, для него это всегда было в порядке вещей. Я вообще, порой, чувствовала себя настоящей домработницей, отчего было невыносимо обидно: мы теперь оба работали дома, а я должна успевать и работать, и убираться, и готовить. В общем, быть настоящей женщиной.

И, если раньше меня это не напрягало, ведь раньше только у меня была возможность периодической удаленки, и я могла просто остаться дома в любой момент, не ехать в офис в ту же дождливую погоду, то теперь, когда мы оба работали из дома — меня это до невозможности бесило.

— Чего ты так удивляешься? — он словно читает мои мысли и ухмыляется. — Да я это, я. Просто пересмотрел несколько взглядов на жизнь и решил подправить некоторые моменты. Прости, что раньше этого не делал — был не прав. Буду исправляться.

— И когда это ты сделал? За пару часов, что я гуляла? Слишком кардинальные изменения! Думаешь, к ним так легко привыкнуть? — чуть ли не срываюсь на крик.

К горлу подступает истерика, но я одергиваю себя — это не в моем стиле.

— Нет, конечно, — он усмехается. — Но я буду стараться. К тому же, у меня будет ряд предложений как перестроить быт.

Молчу, потому что мне нечего ответить на этот выпад. Все это вызывает во мне злость. Гриша услышал меня только в тот момент, когда я сообщила, что хочу уйти. Разве это честно?

Он видит мое замешательство и мгновенно меняет тему:

— Хочешь ужин в постель?

— Нет, спасибо, — бурчу я, принимая спасательный круг — не хочу разговаривать о чем-то совместном. — Не настолько немощная, — судя по реакции Гриши мой подкол задевает его до глубины души.

И поделом. Пусть хоть раз почувствует, что испытывала я последний год!

Убегаю на кухню, делаю себе чай и мажу бутерброд арахисовым маслом. Усмехаюсь, вспоминая как Гриша в последний раз, когда я хотела купить эту пасту, поморщился, мол, как можно есть одновременно сладкое и соленое в одном флаконе.

Спокойно можно! И с удовольствием. В этом сахар и соль этого продукта.

А затем до меня доходит: мы не покупали никакое арахисовое масло. Откуда оно у нас дома? Неужели, Гриша его купил?! Позаботился обо мне? На мгновение зависаю: не могу вспомнить, делала ли я подобную покупку.

Пока я думаю насчет арахисового масла, Гриша приходит на кухню. Морщусь, потому что хочу побыть одной, но он явно хочет со мной поговорить.

Будет таким дотошным, я точно не выдержу и разведусь!

— Я вчера забыл сказать, — он показывает чат нашего подъезда. Я в нем не состояла, очень уж раздражал поток саморекламы и созыва на ноготочки, бровки и стрижку. Когда люди теряют работы из-за ситуации в стране, быстро находят новый «прибыльный» бизнес.

А еще эти постоянные вопросы: «у кого есть принтер? Пару страниц распечатать!». Распечатаешь одну-две, а потом к тебе придут за сто страницами какого-нибудь романа, который только в электронки. И будут считать «а чо такова», бумага ведь бесконечная и бесплатная. Как и чернила.

Молча беру его телефон. Удивляюсь, когда вижу фотку кошечки, которую хотела покормить, и читаю сообщение «нашлась кошка, никто не терял?!». И следующее: «Ой! Моя выскочила, когда дверь открыла! Спасибо, сейчас заберу».

— Так что все в порядке с ней, — улыбается Гриша, словно он только что решил всемирный конфликт.

— С ней — да. А со мной — не очень. Со мной было бы лучше, если я покормила бы кошку сразу, — жестко отвечаю я, чувствуя раздражение. — Потому что я тоже живой человек, и я чувствую себя отвратительно, когда не могу помочь или, что хуже, могу помочь, но этого не делаю. И твой запрет «делать это не при тебе» — очень болезненный и неприятный, — неожиданно вываливаю то, что у меня скопилось на душе.

Меня буквально колотит от чувства несправедливости. И это чувство удваивается, потому что родной человек этого не слышит и не понимает.

— Я наконец-то все понял. Прости, пожалуйста, что давил на тебя. Нельзя ограничивать взрослого мыслящего человека, — он пытается извиниться, но мне не становится легче от его слов.

Слишком часто он делал противоположное тому, о чем сейчас говорит. И от этого невыносимо больно, потому что чувства к нему у меня остались. Но их так сильно перебивает злость и ненависть, что хочется просто выплеснуть чай ему в лицо.

— Извинения приняты, — киваю я. — И ты меня прости, но простить тебя сейчас я не могу, — мои слова звучат грубо, но это истинная правда.

Гриша грустно смотрит на меня, но кивает, принимая мои слова.

— Добавь меня, пожалуйста, в чат, — наконец, решаюсь, я.

— Зачем? Ты же не хотела эту тонну спама, — его брови поднимаются вверх, а в его голосе сквозит удивление.

— Теперь придется. Если мы разведемся, и квартира останется у меня, придется общаться с соседями, — отвечаю я, встав из-за стола.

Не сразу понимаю, что говорю «если», а не «когда», что уже навевает хоть на какой-то шанс, пусть даже мизерный.

Споласкиваю кружку, ставлю ее в шкаф, иду в комнату и в проеме торможу:

— Кстати, спасибо за арахисовое масло, — бросаю я и ухожу в спальню.

Не отношения, а полный провал. Не замужество, а полный крах всего. Правильно говорят, хорошее дело браком не назовешь.

Тогда почему так больно, пусто и невыносимо на душе?! И совершенно не хочется расставаться?

Несмотря на нервы и на беспокойство из-за моего шаткого будущего, быстро засыпаю от усталости. Утром встаю по будильнику, привожу себя в порядок и убегаю на работу, даже не попрощавшись с мужем. Действую на автомате, стараюсь не думать, потому что от любой мысли начинаю все больше тревожиться на пустом месте.

В офисе меня «радуют» очередным переводом на удаленную работу. Кажется, словно судьба сама толкает меня в руки моего мужа. Вот только одна проблема: я не верю в судьбу. Люди сходятся не потому, что им предначертано быть вместе. И расходятся не потому, что им не суждено.

Это глупо. И странно считать, что кто-то направляет нас, когда на деле — мы сами хозяева своей жизни и судьбы.

И я чертовски устала от всей этой крайне неприятной ситуации.

Работаю на автопилоте: время пролетает незаметно. Когда возвращаюсь домой, мне приходит одна интересная идея, и я по пути захожу в книжный, беру блокнот на спиральках, которые легко отдирать и дома номерую их от тридцати до одного — так будет быстрее отчитать тридцать ненавистных дней.

На улице, тем временем, за считанные мгновения дождь, до которого я успела заскочить домой, превращается в настоящую стихию, ливень. Ураган.

Переживаю и хочу позвонить Грише: сегодня он уехал на работу не на машине. Все ли нормально? Мгновенно одергиваю себя. Если я решила уйти, значит, должна начинать отвыкать от него. Вот только вредное сердце со мной не согласно и выворачивает мои чувства наизнанку.

Может, не все потеряно?

Все равно волнуюсь за него. Он мне не чужой. Столько лет мы были с ним вместе. И я надеялась, что это навсегда! И, чего греха таить, надежда во мне еще теплится.

Гриша с небольшим опозданием возвращается, и я все-таки встречаю его. Нервы немного сдали, а позвонить себе я так и не разрешила. Он насквозь промок. При этом почему-то снял пиджак и держит его перед собой.

И это все так странно…

— Привет, Лен, не поможешь мне? — хмурюсь, но подхожу к нему. Беру пиджак из его рук, и ахаю.