Станешь моей? (СИ) - Чер Алекс - Страница 37

– Рене, боюсь, он отправит тебя домой раньше, чем ты это увидишь, – забираю я свою недопитую бутылку, чтобы её не постигла та же участь – оказаться в мусорном ведре.

– Боюсь, это уже неважно, – осматривается она, словно что-то ищет. – Ты знаешь, что он купил помолвочное кольцо?

– Первый раз слышу, – хмурюсь я. – Но это логично, раз мы уже объявили, что шоу подходит к концу.

– А кто из вас женится вы тоже решили? А, вот она, – достаёт Рене из-под вороха вещей какую-то папку.

– Нет. Но мне казалось до разговора с тобой, что это очевидно.

– Ничего ещё не решено и не очевидно, – недолго подумав и словно приняв решение, открывает она тонкий пластик. – Кроме того, что это уже определённо перестаёт быть шоу. Это жизнь. Твоя, моя, Евы, его. На, полюбуйся, – толкает она мне распечатанные листы чуть ли не в нос.

– И что это? – отворачиваюсь я.

– Ты видел сообщение, что прислали из центра, куда отвезли брата Евы?

– От доктора Швей… Шванц…

– Вайнштейна, – поправляет Рене. – Так вот. Эту сумму в миллион Эван озвучил только тебе. На самом деле тот транш, что уже перевели, не первый, а единственный. И там счёт небольшой. Ребёнку действительно поставили неправильный диагноз. Но к счастью, ошиблись в другую сторону. И мальчику уже сделали операцию. Там и работы было на пару часов. Как-то вошли через крупный сосуд и всё. Все остальные его проблемы решаются медикаментозно. На! Если нужны подробности операции, спросишь у Валери, – снова суёт она мне бумаги, пока я пытаюсь сообразить своими пропитыми мозгами, о чём она мне говорит. – Я специально для тебя распечатала. На всякий случай. Так и знала, что он заставит тебя сделать нечто подобное. Так и знала, что снова будет тобой манипулировать.

И вдруг застывает, словно о чём-то догадавшись. О чём-то настолько мне неведомом, что я даже не могу и предположить.

А потом падает на диван и, закинув на спинку голову, закрывает рукой лицо.

– Рене? – присаживаюсь я рядом, когда она молчит минуту, две, три.

– Он знает. Нет, он знал, – убирает она руку и поворачивается ко мне. – Знал, что я залезла в его почту. Знал, что распечатала документы. Но хуже всего, что он знал: я тебе это скажу. Вот что он посчитал предательством. Не ту жалкую оплошность с часами, что в принципе не так уж и важна. Чёртов кукловод! Но плевать, – встаёт она. – Он не имел права так с тобой поступать. И со мной тоже. Но я знаю, как сделать ему больно.

– Рене, я уже принял его условия, – глотаю я бурбон, давясь, обливаясь, но допиваю весь, а затем встаю, чтобы выкинуть пустую бутылку, пока она мечется по комнате. – Уже всё решено. Сказала бы ты мне или нет, проблема не в этом. Для меня – нет. Для меня это ничего не меняет. А вот для тебя – да. И правда в том, что это тоже было частью его плана. Плана, связанного не со мной, а только с тобой, – точно понимаю я, что к чему.

Рене ему нравится. Чёртов говнюк! По-настоящему нравится. Она, а не Ева. Поэтому он и изводит её то изменами, то деланым равнодушием. Но он так боится привязываться, что ему показалось проще подставить Рене и отослать подальше, чем признаться насколько она ему дорога.

Рене! Кто бы мог подумать, что это Рене. Ева в его руках лишь инструмент, возможно, позволивший понять, что ему на самом деле важно. Но он её всё равно использует, чтобы избавиться от своей привязанности, а ещё достать и меня, и девушку, к которой на самом деле неравнодушен.

– Знаешь, что, – решительно щёлкает Рене по клавишам ноутбука, поправляет камеру, которую включила, а потом решительно подходит ко мне. – Хочет настоящее разочарование – будет ему разочарование, – впивается она поцелуем в мои губы и начинает расстёгивать пуговицы на рубашке.

«Я не могу оттолкнуть женщину, которая так хорошо целуется. И вообще женщину, я всё же мужик», – усмехаюсь про себя я. Но я не буду участвовать в этом её никуда не годном плане.

И когда я не реагирую, не отвечаю на поцелуй и не помогаю ей со штанами, она останавливается сама.

– Ну же, Адам! – накрывает она рукой мою привычно вздыбившуюся по команде «секс» ширинку.

– Это плохая идея, Рене, – уверенно качаю я головой и, застёгивая на ходу ремень, до которого она добралась, иду к двери.

– Трус! – кричит она вслед.

– Не стоит благодарностей! – поднимаю я руку, прощаясь.

Удивительно как меняет людей пространство. А пространство маленького комфортабельного лайнера, на котором я неожиданно оказалась, не успев даже перекусить, особенно. И это я не о себе.

Эван Макгрегор, надменный, хладнокровный, высокомерный словно скинул свой чёрно-белый плащ и вдруг оказался простым парнем в джинсах и свитере.

– Надеюсь, не перегрел, – ставит он передо мной на столик контейнер с едой и садится напротив. – Прости, что так скромно и непрезентабельно. От услуг стюардессы я решил отказаться, иначе это была бы не личная поездка, а чуть ли не официальный приём. А из меня, вижу, бортпроводник неважный, – приоткрывает он коробочку, принюхиваясь.

– Горелым вроде не пахнет, – улыбаюсь я, глядя как он откидывает назад со лба волосы. Совсем как Адам. – Так что не наговаривай. Можно было и вообще ничего не греть.

Но как бы то ни было он меня накормил. И весь полёт поил шампанским и развлекал разговорами. Правда, разговорами ни о чём. О книгах, погоде, своих любимых морских гадах, о последних происшествиях в мире – всё же мы жили без интернета, связи и телевизора, поэтому он слегка восполнил этот пробел.

И я честно не ждала от него никаких откровений вот прямо сразу, в первые часы. И, конечно, немного нервничала, даже несмотря на то, что раз меня отправил с ним Адам, значит, Эвану можно доверять. Но потом от выпитого меня разморило, я беззаботно заснула.

А проснулась под тёплым пледом от того, что самолёт изрядно потряхивало.

– Не бойся, попали в грозовой фронт, – закрывает Эван свой ноутбук. – Но, если не придётся его облетать, через полчаса будем на месте.

– А если придётся? – совсем не нравится мне это дребезжание и острое ощущение, что я внутри хлипкой жалкой конструкции из металла, которой не тягаться с природной стихией.

– Тогда придётся задержаться в пути ещё часа на два. Или совершить аварийную посадку. Или эвакуироваться с парашютами. Ты умеешь прыгать с парашютом?

– Конечно, нет, – в ужасе выглядываю я в тёмный иллюминатор. Да что за дурацкая привычка у них у обоих: нагонять страху. Один рисковал упасть со скалы и разбиться, второй – угрожает прыжками с парашютом. Поспешно отворачиваюсь, когда меня ослепляет молния.

– Ничего не бойся, – наклоняется Эван надо мной, чтобы задёрнуть окно. – Пилот у нас опытный. Почти как твой парень. И где бы нам ни пришлось приземлиться, уверен, с нами всё будет в порядке.

– Почти как мой парень? – удивлённо хмыкнув, повторяю я. – Но ты же не рассчитывал, что я не замечу, правда?

– Правда, – улыбается он. – Но ты разве не знала, что Адам бывший лётчик? Капитан ВВС, между прочим.

– Давай, ты просто скажешь мне всё, что хочешь о нём сказать, – судорожно вцепляюсь я в подлокотники, потому что наше воздушное судно трясёт как стиральную машинку в режиме «отжима», и я совсем не настроена на лирическую беседу. – Хотя, знаешь, что бы ты ни сказал – это не важно.

– Почему? – вижу и он слегка побледнел, хоть вида, что ему тоже страшно не показывает.

– Потому что мне не надо выбирать. Не нужно его ни с кем сравнивать. И мне не нужны эти два дня, чтобы определиться.

– Зачем же ты полетела?

– Напомню: я не в том положении, чтобы отказываться. А ещё потому, что Адам попросил.

– Но разве ты полетела не ради меня? Ева, пристегнись!

– Нет. Ради него, – дрожащими руками ищу я ремни, и он помогает мне их затянуть и снова садится на своё место. – О чём бы вы с ним ни договорились, я полетела с тобой, чтобы спросить: за что ты с ним так. За что ты так его ненавидишь? И ещё сказать, что я всё равно выберу его.