Друг моего отца (СИ) - Чер Алекс - Страница 26

– Да, – уверенно положила я свою руку на его. – Оно мне как раз.

«Глупо, конечно, делать ставки на кольцо», – думала я, бегая по комнате и скидывая в чемодан свои вещи. Но ещё глупее было загадывать желание при задувании свеч, а оно сбылось. И уж совсем глупо любить Армана столько лет и на что-то надеяться.

Но он рядом. На моём пальце вот-вот будет обручальное кольцо. В паспорте – печать. И мы научимся быть вместе. Он сам сказал: обязательно научимся.

– Давайте я вам помогу, – робко заглянула в дверь горничная.

– Спасибо, Нина, да я уже почти всё, – складывала я карандаши и вдруг вспомнила. – Скажите, вы случайно не брали мой блокнот?

– С вашими рисунками? – уточнила она и, когда я кивнула, продолжила: – Нет, я его не брала. Но видела, как его листал мужчина.

– Тот, что сейчас в квартире? – замерла я.

– Нет, это был не господин Чекаев. Другой. Высокий. Красивый, – она невольно выпрямила спину и показывала на себе, волосы, словно выбритые на висках, нос, лицо. – Его впустила Алия. Он вроде ждал вашу мать.

– Артурчик?! – выпучила я глаза.

– Простите, имени я не слышала. Если вы уезжаете, – показала она на кровать. – Я могу сменить постель и здесь прибрать.

– Да, наверно, – выкатила я чемодан в коридор. Оглянулась, вздохнула.

– Ты сможешь видеться с матерью, если захочешь, – открыл дверь Арман. – Но лучше когда всё закончится.

– Что закончится? Арман, что закончится? Почему ты не хочешь со мной говорить? Объясни мне, что я сделала не так?

Она вышагивала по кухне, засыпая меня своими вопросами, а я сидел на высоком барном стуле и смотрел в окно.

Нет, я не хотел молчать. Не хотел скрывать от неё ни слова правды. Но у меня было стойкое чувство, что я опоздал. Она даже в искренность моего признания не поверила. Решила, что это просто игра, карнавал, бутафория. И что с этим делать я не понимал.

И я злился. Бесился. Негодовал.

А ещё мысленно видел её плачущую и покорную, а между её ног потного губернатора. Как он её ебал, ебал, ебал…

Я скрипел зубами и тупо ждал нотариуса, юристов, и кого там ещё с договорами, свидетельством о браке, всякой сранью, которую надо подписать, прежде чем мы уедем, и я запру её в своём доме. Для её же безопасности.

Да, она согласилась выйти за меня замуж. Вернее, нет, это я настоял. Но это её «давно»…

Она всё знала! Она. Всё. Знала. Обо мне. А я… Какой же я болван!

Я думал, что её потерял в тот момент, когда увидел имя, выведенное рукой Андрея. Но всё оказалось хуже, гораздо хуже, чем я ожидал.

В тот день, когда я разговаривал на этой самой кухне с Эбнером, я думал только об угрозе, что исходит от её матери. И о том, что я нарушу обет – вот о чём я малодушно переживал.

Но, чёрт побери, всё, что на самом деле скрывалось в её прошлом, она узнала раньше. И это само по себе проблема. Большая проблема. Огромная.

Но это ещё не всё. Раз князь узнал раньше, значит, кто-то меня предал.

– Сядь, – скомандовал я и кивнул на стул. – Будешь есть?

– Нет, – упрямо покачала она головой, но всё же села.

– Давай начнём с того, что нас не разделяет, а связывает. Я купил тест, – достал я из кармана и положил перед ней упаковку. – Каким бы ни был его результат, для нас это ничего не изменит. Я уже сказал тебе всё, что должен, но, будь добра, и ты скажи мне правду.

– Я не беременна, Арман, – из знакомой маленькой сумки с белыми буквами на лямке и застёжкой штырьком, которую она всё время носила с собой, она достала похожую коробочку, а из неё – пластиковый продолговаты футляр. – Вот тут видишь, в окошке?

– Одна полоска?! – выдохнул я и поднял на неё глаза. – Тогда почему ты плакала, когда я приехал? Из-за губернатора?

Я сцепил зубы. День назад я подавился вином, услышав про беременность и был бы самым счастливым человеком на свете, увидев одну красную чёрточку. Но теперь я не просто Иуда и падла. Не только меня предали, я сам предал. Ведь вместо того, чтобы её обнять и обрадоваться, что я женился не по залёту, я едва сдержался, чтобы не врезать кулаком в стену. Даже хуже – я едва не зарыдал. Я так хотел этого ребёнка. Совсем не такого результата теста я ждал.

– И да, и нет, – не сводя с меня глаз, тихо сказала она.

– Подожди, – резко придвинул я её вместе со стулом, пересадил на колени и зажал. – Прежде чем ты соврёшь, что хотела этого ребёнка. Прежде чем признаешься, что знаешь кто я. Прежде чем скажешь, что это мать надоумила тебя от меня забеременеть. Скажи что-нибудь, заставь меня поверить, что это не так.

Она испуганно дёрнулась, но я её только сильнее прижал.

– Это не так, Арман. Всё совсем не так, – вырывалась она. Но ёрзанье её горячего паха на моём члене вызывало у меня только одно стойкое желание. Разрядиться. Сбросить этот чёртово напряжение, что вызывали мысли о ней и губернаторе. Избавиться от изматывающего наваждения, что мучило меня рядом с ней. Отыметь эту маленькую лживую дрянь.

Я снял через голову и откинул её сумку. Справился с застёжкой узких брюк.

– Арман, нет! Пожалуйста! – и не думала она в этот раз покоряться и боролась яростно. Но лучше бы сейчас она не сопротивлялась. Невыносимая душевная боль отключила тормоза. А эта её отчаянная борьба включила охотничьи инстинкты.

Сорванные вниз брюки, связали ноги. А тонкие руки, я перехватил над головой одной рукой, укладывая её грудью на стол.

– Так ты хотела справиться с губернатором? Так собиралась сопротивляться? – вошёл я в неё грубым сильным толчком. Она взвыла. Никого в жизни я не хотел так, что терял контроль. Второй рукой я подхватил её снизу и нашёл чёртов бугорок её блядских желаний. – Нет, Зверёк, я не оставлю тебя так, ты кончишь. Ты будешь визжать от вожделения. Орать от удовольствия. Но только со мной.

– А-рма-А-ан, – вскрикивала она на каждый толчок. – Мне больно!

– Я знаю. Но это пройдёт, – резко выдыхал я, двигаясь как отбойный молоток. – А знаешь, что не пройдёт? Моя боль. Мне придётся жить с тем, что я трахнул дочь друга. А ты знала, кто я. Знала, когда легла со мной? – вывернул я её зажатые руки.

– Да-А-А! – выкрикнула она и выгнулась. – Всегда знала. Арман!

– Тогда ори громче, – чувствовал я как уже заволакивает сознание. Как ещё чуть-чуть… и вдруг она дёрнулась.

Дёрнулась снова и корчась в спазмах, застонала:

– Сука!

– Да, это я, – разрядился я в неё тут же, так от её оргазма через боль и нежелание сорвало крышу. И я вжался сильнее, совершая самый глубокий, самый сладкий последний толчок. – Я, моя девочка, – обмяк я, придавив её к столешнице и развернул голову, чтобы впиться в губы поцелуем. Ах ты, зверёк! Она меня укусила. Облизал с губы кровь. – Я – друг твоего отца. Твой муж. Отец нашего будущего ребёнка. И можешь ненавидеть меня сколько угодно, но я буду трахать тебя, пока ты не залетишь. Потому что хочу этого ребёнка.

– Напугал, – усмехнулась она и врезала мне пощёчину. В ушах аж зазвенело. Хороший удар! – Это за царапины от ногтей на твоей шее. Ты мне врал.

Карина! Блядь, я и забыл.

– Не врал. Я с ней расстался, – потёр я щёку, но она словно поставила точку, хотя у меня просился большой вопросительный знак: ревнует? – Ты у меня одна.

– Допустим, – зло глянула она. – А теперь я отвечу на твои вопросы. Да, Арман, я не хотела этого ребёнка. Не хотела, – прижав руку к животу, срывала она с ног брюки, но не плакала. – Но, когда увидела одну полоску… – разогнулась она и уставилась на меня в упор. – Я расстроилась, что у меня его не будет. Твоего ребёнка. Потому что никого и никогда я не любила… кроме тебя.

– Как же вкусно ты пахнешь, Зверёк, – цинично понюхал я пальцы.

Моя! Какая же она моя! Особенно когда смотрит вот так зло, исподлобья.

И улыбнулся, хотя хотелось выть.

Нет, сильнее чем я себя, она не сможет меня ненавидеть.

Сильнее, чем её, никого не смогу любить я.

«Это же была ревность? Ревность? – остервенело переворачивала я листы. И подписывала бумаги не глядя. – Скотина. Сука. Урод».