Цветочек. История о заигравшемся лицедее. Том 1 (СИ) - Гичко Екатерина - Страница 62

— Почему ненастоящий-то? — изумился Ссадаши.

Его поражали слухи двадцатилетней давности, когда в них что-то говорилось по его мужское достоинство. Вроде бы он тогда никому его не показывал и раздевался лишь до пояса.

— Да как на человеческом теле, богами данном, можно отрастить что-то настоящее, божьим промыслом не сотворённое? — с убеждением возопил мужик.

— Всё там настоящее, — Ссадаши улыбнулся, наслаждаясь разгорающимся выступлением, и, склонив голову набок, добавил: — Могу показать.

Как выяснилось, хозяин таверны подобных шуток не терпел, и вышибалы выбросили Ссадаши и Шширара раньше, чем наагалей подумал расстегнуть ширинку на самом деле.

— Какие нежные, — насмешливо пропел Ссадаши, собирая пальцами с лица подливу и облизывая их.

— А чего вы их дразнили? — недовольно пробурчал Шширар, потирая скулу.

Чернобородый в запале бросился на наагалея, и Шширар, конечно же, прикрыл господина. Когда их утаскивали вышибалы, охранник видел, что чернобородого за шиворот волочёт к чёрному ходу хозяин. Специально решили вытурить через разные выходы, чтоб перед таверной не сцепились.

— Ты потом этого осведомителя найди и намекни, что деньги-то он взял, так что пусть засунет личную неприязнь поглубже и работу выполняет, — распорядился Ссадаши и с блаженным видом вдохнул свежий ночной воздух. — Интересно, Дейна всё ещё спит?

Когда они уходили, Дейна спала, уткнувшись лбом с мохнатую грудь Госпожи. Которая нарычала на Ссадаши и едва его не цапнула за руку. Потом кошка опомнилась, но Ссадаши успел обидеться.

Шширар искренне понадеялся, что хотя бы Дейна спит.

Хвай уже закрыл таверну и отпустил вышибал, когда раздался стук. Не в дверь, а в крышку погреба, что был на кухне. Стук ничуть не удивил и не насторожил хозяина «Ромашкового сбора».

— Открыто, — отозвался он, и крышка погреба откинулась.

Наверх поднялся высокий человек в плаще, который тут же откинул капюшон с головы.

— Здрасте, ваше величество, — поприветствовал Хвай императора Раашира.

— Утро доброе, Хвай. Что за срочность? Зачем ты отправил мне посланника? — Раашир осмотрелся и стащил с разделочной доски кусок сыра. Поспать ему сегодня не довелось, и теперь его от усталости мучил голод.

— Вы просили сказать, если вдруг до меня дойдут какие-то вести про этого наагалея, — напомнил Хвай, и император с любопытством посмотрел на него. — Он сегодня здесь был и искал Рясий Трупожора.

— Рясия Трупожора? — Раашир задумчиво куснул сыр.

Хм… Неужели это он замешан в заговоре?

— Ползите, — лениво бросил Ссадаши охраняющим Дейну нагам, и те торопливо вымелись из комнаты.

Наагалей не стал зажигать светляк. Постель и без того была хорошо видна, как и свернувшаяся на ней девушка. Дейна прижимала к груди подушку и тихо-ровно дышала. Кошка уже ушла, о ней напоминала только вмятина на перине и лёгкий звериный запах.

Ссадаши с раздражением содрал с тела всю одежду и скрылся в купальне. Обратно он вернулся только спустя полчаса с хвостом и без подливы на голове. Дейна лежала на прежнем месте, даже не перевернулась ни разу. Ссадаши плюхнулся рядом и, оттянув ворот рубашки, полюбовался на её шею. В ночном сумраке синяки казались тенью, но стоило легонечко прикоснуться к ним, и девушка недовольно поморщилась и зарылась лицом в подушку.

Ссадаши приподнял волосы на лбу женщины. Узоры уже исчезли, но вот сами волосы оказались влажными и неприятно липкими. Наг поторопился обтереть пальцы о простыню и ревниво зыркнул в сторону окна. А раньше Госпожа никому не оказывала такой милости.

Госпожа попала к нему совсем котёночком два года назад. Кошек наагалей никогда не держал, ему хватало и тех, что крутились вокруг наагашейдисы. Но Тёмные дёрнули его зайти в Логово — что-то вроде огромной конюшни, где жили дворцовые скальные кошки, — и смотритель Логова, лукавый старик Ерха, всучил ему в руки полуслепого котёнка, боящегося собственного хвоста. Нет, Ссадаши пытался вернуть потом животинку, но старик его сперва засовестил — не очень-то и помогло, — а потом поднял ор, что, мол, какой бесстыжий народ пошёл. Сперва берут зверюгу на постой, как та им надоест, назад возвертают. Поругался, повозмущался и выпихал Ссадаши граблями в спину. Вместе с истошно орущим котёнком.

Связываться ещё раз со склочным стариком, которому особенно благоволил наследный наагасах, Ссадаши не захотел, и ему пришлось разбираться с нечаянным приобретением. Лекари заявили, что зрению кошечки уже не поможешь. Та родилась со слабыми глазами и видела мир вокруг пятнами. Светлый фон и куча непонятных, пугающих пятен вокруг. Из страха рождались злость и паршивый характер зверушки. Да и с головой у неё, кажется, не всё в порядке было. Ссадаши-то привык к причудам питомца, а вот окружающим порой доставалось когтями и зубами: Госпожа полумер не знала.

— Тебе не холодно? — прошептал Ссадаши, склонившись к кудрявой голове.

И тут же отстранившись. Очень уж от волос кошачьей пастью пахло.

Он хорошо знал действие собственного яда. Несколько раз и сам бывал его жертвой: если проглотить слишком много, то даже врождённая защита не поможет. Отравленного знатно лихорадит, реже бросает в жар. Довольно часто случаются галлюцинации, Дейна себя ещё очень спокойно ведёт. Спит себе и спит.

Словно почувствовав чужое внимание, хранительница заворочалась, недовольно застонала и перевернулась на спину.

— Дядя… — умоляюще позвала она. — Шерр…

Ссадаши насторожил уши.

Дейна ещё немного повозилась и с трудом села.

— Дейна, — позвал наагалей.

Женщина не отозвалась, продолжая раскачиваться из стороны в сторону. Тяжело вздохнув, она спрятала лицо в ладонях и замерла. Ссадаши предвкушающе улыбнулся. Похоже, галлюцинации всё же настигли Дейну. Ох, как же любопытно, что она сотворит, а главное, что скажет!

— Как ты, милая? — тихо позвал наг.

Женщина резко обернулась и уставилась на Ссадаши через разомкнутые пальцы одним глазом. Улыбка медленно стекла с губ нага, и тот настороженно приподнялся на локтях.

Глаз меж раздвинутых пальцев светился голубым.

Расслабленность мигом улетучилась из тела, и Ссадаши едва сдержался, чтобы не податься вперёд резким хищным движением. Азарт взбурлил в крови, мозг лихорадочно заработал, и наг с нескрываемым ликованием прошептал:

— Ты не человек…

Верхняя губа Дейны угрожающе приподнялась вверх, и женщина начала медленно, спиной вперёд отползать от нага.

— Это ты! — с неожиданной яростью выдохнула она.

Ссадаши подумал и благосклонно согласился:

— Я.

Даже интересно, за кого приняла его девчонка.

Постель закончила, и женщина грохнулась на пол. Грохнулась, яростно зашипела и уставилась на нага уже обоими глазами. И оба глаза светились. Ссадаши попытался припомнить расу, радужка которой в ночи светилась столь насыщенным голубым. У большинства рас, имеющих вторую ипостась, глаза всё светились зеленоватым. Да и зверем от девочки не пахло. От оборотней немного, но всё же пахло зверем. Нет, сейчас от Дейны очень даже несло кошкой, точнее, Госпожой. Но раньше-то ни единого веяния, да и амулетов, скрывающих запах, на ней нет.

— Ненавижу! — страстно выдохнула Дейна и, по-звериному пригибаясь к полу, спиной вперёд направилась прочь от постели, не сводя с Ссадаши пристального взгляда.

Путь она держала к своей сваленной в кучу грязной одежде.

Где лежал свёрнутый кнут.

Про него зачарованный неожиданным открытием Ссадаши вспомнил поздно.

Дейна пригнулась, и в следующий миг темноту комнаты рассек чёрный, едва поблёскивающий росчерк кнут. Наг едва успел скатиться на пол, как кончик хлестко ударил в подушку, на которой он лежал, и в воздух взмыли хлопья пуха.

— Ого! — Ссадаши пришёл в ещё больший восторг и следующий удар принял уже стоя.

Кнут и хвост переплелись, и наагалей легонько дёрнул девчонку на себя. Человеку хватило бы, чтобы покатиться кубарем, но Дейна сама рывком потянула кнут на себя, и Ссадаши едва не распластался на полу.