Вспомнить Нельзя Забыть (СИ) - Петров Марьян - Страница 10

— Музей есть. Исследовательский. Краеведческий. Я не уверен, что… — Дан запинается и замолкает, будто теперь в разговорах со мной обдумывает каждое слово, — …там ещё работает мой знакомый.

— Так, может, надо проверить?

Дождь сделал своё чёрное дело — размыл дороги, и теперь идёт на спад. Дан наконец-то садится за руль, причём перебирается на водительское, не вытаскивая жопу из авто, пока я шлёпаю под дождём. На меня почти не смотрит, пилит взором клык, будто он вот-вот должен заговорить.

Дан

Всё не просто изменилось. Не могу сейчас объяснить, но нутро скручивает от бессилия. Куда бы мы не поехали, не ощущаю себя уверенно. Дело даже не в том, что Вик меня забыл, а в происходящем. Он не пытается разобраться во всём этом, ему не просто не интересно, ему по барабану. Смотрит на выданную ему безграничную реальность без ответственности за стаю, за предназначенного партнёра, за то, что, возможно, сейчас меняется вся история. Мне невыносимо видеть Бойко таким равнодушным. Надо так надо! Если мне нужна его помощь… Да ёб вашу мать! Мы вместе не первый год! Срослись душами, кожей, нервами, строили общие планы… А теперь ощущение, что я чего-то сам придумал и в это поверил. Жил, как во сне, страшненьком таком, но всё же, пока некий манипулятор не хлопнул в ладони перед моим лицом и не выдал реальность без иллюзий. Больно только мне! Да так, что хочется грудину разодрать и сердце отключить.

— Нужен план! — Вот же садюга! Вожака включает почти на автомате, с генами не поспоришь. Никогда наши планы не работали, всё на чистой интуиции и импровизации — никак иначе.

— Найдём профессора Савельеву. Она тётка идейная и сообразительная. Старой закалки. Руководит раскопками в Шестаково.

— Не шутишь? А ищет чего? Затерянные города или следы древних поселений? — Вик оживляется, как подросток, которому предложили полазить в запретной зоне. Да, зря его закрывали в катакомбах, такой потенциал проебали со своими стаями и законами. Сломали пацана под устои! Да всех их там ломают.

— Всё ищет, глубоко и неудобно лежащее. Сейчас не в этом суть. Консультацию от неё получим, а там будет видно.

— Она… Тётка твоя? Неч?

— Причём неизвестной породы. За науку, не дрогнув, на костёр пойдёт, имея хоть малейшее доказательство, будет стоять в споре на своём до конца. Прямо как ты, упрямая. И, кстати, я сирота. У меня, кроме тебя, никого нет. Ну, ещё Славка.

— Кто такой?

— Второй твой муж. Забыл?.. — Видеть, как меняется его выражение лица, бесценно. Я даже немного простил ему похуизм, просто это надо было видеть. — И он гном. — Вот теперь полностью простил. Креститься-то зачем?.. — Да я пошутил. Друг мой, Бойко, запомни заново: я своим ни с кем не делюсь — жадный по природе. Поехали. Темнеет.

Вик странно улыбается. Он ещё может улыбаться в таком положении. Проблемы стекают с него, даже не измарав. Включает навигатор, задаёт адрес музея. Прибор подвисает… вокруг джипа разом врубили несколько помех, не иначе. Наконец GPS пробивается и разбирается, где мы. При этом сильно удивляется, пару раз пытается выстроить путь обратно в город, но, смирившись, продолжает маршрут. Помимо голода физиологического, меня мучает недотрах. Скажи мне об этом ещё полгода назад, засмеялся бы в лицо. Был настолько уверен, что нас с Бойко никто и ничто не в силах разлучить. А главное, зачем? На нас все службы махнули рукой, с исследователями через Кирку мы и так не отказывались работать… Салан процветал и развивался. Док и Мирослава боролись за права нечей. Вон и потомство межвидовое народилось. Кому мы опять перешли дорогу-то? Я заставил себя поверить — это теперь моё, и как же красиво оно рухнуло в осколки.

Рядом с Виком важно не сорваться по привычке и, поддавшись голоду, не воспользоваться своим подлым умением брать не спрашивая. Уже и забыл думать про такое. Сексуальной энергии мне хватало захлебнуться… Жаль, нельзя было закатать в банки, как лечо, про запас. Или наесться впрок. Я был абсолютно, безусловно уверен в нас. Расслабился.

Вик, чёртов волчара, даже не косится, ни одной ноздрёй не дрогает. Он раньше на перемены моего настроения реагировал, как на собственные. Ничего нельзя было скрыть. А сейчас разносится на атомы весь наш мир, Вик же спокойно глядит на дорогу.

Джип подбрасывает на ухабине, подвеска у меня жестковата, аж в почки отдалось. Волк выругался, а Бойко просит остановить. Похлопав по карманам, я не нахожу сигарет. Хорошо, в загашниках валяется пара начатых пачек. Пока волки поливают кусты, я курю. Усмехаюсь, когда Вик предлагает себе в шкуре побегать за палкой. Зверь смотрит натурально, как на дебила. Даже со мной взглядами перекинулся, мол, видишь это? А я продолжаю не верить глазам. Ну, пожалуйста, Высшие силы, придумайте плату, но верните всё как было! Или… я, махровый эгоист, чего-то не сращиваю?! Так объясните мне кто-нибудь, ради какой Великой идеи всё это задумано?!

Вик таки раздраконивает зверя, вон как вцепляется в сук, рычит, упирается, тянет на себя. Детский сад! Их не парит неизвестность, словно вынырнули в другом месте реки, отряхнулись и согласились быть по-новому. Хочу проорать про стаю, дать парочку вводных, но что-то меня останавливает, а мой длинный язык укладывает на прежнее место и примораживает. Живу не один век, потому понимаю: такая аномалия просто так не возникнет. Вик — альфа, чистокровный вожак, сердце и душа стаи. От новорождённого волчишки до подыхающего бирюка все были связаны с ним. И вдруг — бах! Опцию «вожак» отключили, открыли двери в Большой мир и фактически толкнули в спину. Вперёд! Выбирай пути! Живи!

Живи!

Но с какого вдруг хуя? Почему сейчас?..

То, чего Вик был лишён раньше… Свобода, выбор дорог и предназначения. А Луна? Теперь он может её не страшиться? Проклятье на него больше не действует? Но свободу не дают просто так. Всегда изымается плата, просто так не проскочишь. И чаще всего страдают дорогие люди. А ты даже не подозреваешь об этом в эйфории свободы. Волк вырывает палку, Вик едва не садится на задницу в грязь — ловко удерживается, но прежний Бойко даже бровью бы не повёл.

— Размялись? — интересуюсь хмуро, рожи у обоих шибко довольные. Волк — нос в сторону и полез на заднее. Вик придавливает губами улыбку, чтобы меня не раздражать сильнее.

— Надо бы пожрать, а то кишки петь начинают.

— А ты поохоться! Тут зайцы есть, — язвить у меня всегда получалось на отлично.

— А магазинов по дороге не будет?

Меня скручивает и совсем не от голода, низ живота аж рукой зажимаю, чтобы боль придавить. Запах его пота, беззаботность, улыбка, широко открытый взгляд — всё подводит к осознанию, что мне всё меньше места в жизни Бойко. И ещё одно, чего всегда старался не допускать ни одной мыслью, потому что он сразу чувствовал и потом отходил неделями: нужен ли я ему? Ведь без меня ему было бы лучше…

====== Часть 4 ======

Дан

Дорога всегда выматывает, особенно если полотно асфальта перед тобой бесконечно серое и сливается с таким же серым небом, создавая впечатление езды в никуда. Радио давно перестало пытаться ловить волны, а флешку я благополучно проебал, поэтому фоном только наше же дыхание и гул мотора.

Сколько едем, не берусь судить, время растянулось и отказывается сжиматься во что-то логичное, поэтому тупо следую за зелёной стрелочкой, стараясь сильно не привлекать внимание редких обгоняемых водил.

Вик рассматривает меня. От скуки, или что придумал, но косится незаметно только первые минут пять, а дальше откровенно пялится. От его взгляда горят уши, печёт шею, и страшно чешется грудак. Даже волк притих.

— Может, мне раздеться, Вик, чего стесняться? Так лучше будет видно, — предлагаю серьёзно и оттягиваю молнию на куртке вниз, расстёгиваясь.

— Не надо. Я уже всё посмотрел. — Я едва не ржу в голос, Вик отворачивается к окну.

— Ты там ещё и всё попробовал, — нравится мне его доводить. Всегда нравилось. Он когда на эмоциях, такие дела творит, молчу про страсть. Бля, рука снова ложится на живот.