Недетские игры (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 21

— Нет. У нас тут через дорогу женщина живет, она на пенсии второй год. Учителем работала. Семьи у нее нет, так вот согласилась присматривать за папой, пока я на работе. За умеренную плату.

— Мам, я как устроюсь, то сразу помогу деньгами. Мне Кирилл обещал с работой помочь.

— Кирилл? — мамин голос вмиг становится любопытным. — У тебя появился новый знакомый?

— Почти, — сама не замечаю, как улыбаюсь. — В параллельном классе учился. Он квартиру в том же доме, что и я, снимает.

Мама не помнит Кира, даже не видела ни разу. Когда наши родители знакомились, Кир приехал как раз через десять минут после того, как мою маму вызвали на работу. Ей пришлось срочно отлучиться.

Во второй раз она намеренно не поехала к Бушмановым в гости. Папа помчался, а она отказалась. Мне тогда было очень обидно, я на нее злилась. А теперь, честно говоря, радуюсь тому, что так вышло.

— И что там этот Кирилл?

— У его друга фитнесс-клуб, не один, кажется. Там всегда нужны работники.

— Ну, надеюсь, ты у меня в тренера не переквалифицируешься?

— Нет, — смеюсь. — На самом деле я говорила о работе на время, поэтому… максимум в администраторы.

— Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты нашла что-то по специальности, зря столько лет училась, что ли? Но в нашем городе с этим трудно. Все везде своих проталкивают, в твоей-то сфере — тем более.

— Ага.

В голове сразу всплывает мой разговор с Кириллом, когда я вслух опасалась работы кассиром. Мама вот тоже опасается…

Они с отцом много в меня вложили. Я училась на платном. Выпустилась с красным дипломом. А толку-то?

Полгода проработала с Олегом в качестве то ли секретарши, то ли личной помощницы, не знаю. Только вот через полгода он предложил мне стать домохозяйкой. И я, ведомая великим чувством, сразу же согласилась. Варить борщ и стирать чужие носки в моей набитой розовой ватой голове как-то больше откликалось.

— Значит, просто друг? — интересуется мама, пока я подвисаю в мыслях.

— Просто друг.

Да уж, друг. От которого у меня второй день подряд мурашки по коже ползают.

— А стоило бы начать устраивать личную жизнь. На свидания ходить, например. Сколько можно одной куковать?

— Мам, давай мы не будем, а?

— Давай не будем. Но ты подумай, — она мягко смеется, а я, собственно, поддерживаю ее приподнятое настроение. — Пока. И про выходные тоже подумай. Чего тебе сюда тащиться? Вон в кино со своим Кириллом сходи.

— Он не мой, — стискиваю зубы.

— Ну ты меня поняла.

Отшучиваюсь и, попрощавшись, побыстрее кладу трубку.

Мама умеет вывести на эмоции. Она просто взболтнула, а мне вот теперь сиди и думай.

Может быть, действительно сходить в кино? Не с Кириллом, конечно.

Взять Каринку, на пару часов высвободить ее из за?мка под названием «муж и дети».  А что? Очень даже.

Бросаю кружку в мойку и звоню подруге. Мы говорим буквально минут пять, но за это время успеваем обо всем договориться.

Как наступает вечер, во всей этой суматохе домашних дел, которыми я сама себя и нагружаю, не замечаю.

Просто в один миг за окном становится темно, а часы упорно показывают полдевятого вечера. От этого звонок в дверь кажется еще неожиданней.

На всякий случай проверяю входящие на телефоне, вдруг там есть пропущенный от Кирилла. Только во вкладке «входящих» пусто.

Крадусь к двери и, привстав на цыпочки, смотрю в дверной глазок.

"…тебе здесь не рады". (с.) Ритка

Ритка?

Тянусь к замку и уже через пару секунд впускаю подружку в квартиру.

— Сорри, что без предупреждения! — Макарова скользит губами по моей щеке и быстренько расстегивает пуговицы на утепленной рубашке. — Там внизу мальчик с собакой гулять шел, я в подъезд и проскочила.

— Да ничего, — улыбаюсь. — Чай будешь?

— О, я принесла кое-что гораздо интересней, — скидывает лодочки на невысоком каблучке и уверенной походкой шагает в кухню. — Руки тут помою, ладно? —тянется к дозатору с мылом.

— Конечно, — кошусь на пакет, что она притащила.

— Я решила тебя развлечь, а то сидишь тут одна в четырех стенах, никуда не выходишь.

На этих словах подруга вытирает руки маленьким кухонным полотенчиком и вытаскивает из пакета бутылку шампанского.

— Не думаю, что идея хорошая.

— А ты не думай, — вскрывает коробку с пирожными. — Ты бокалы доставай.

Чувствую, что начинаю суетиться. Выуживаю с полки два бокальчика на высоких ножках и ставлю на стол. Звук вылетающей из горлышка пробки неожиданно бьет по нервам. Я вздрагиваю.

—Чин-чин, — Рита протягивает мне прохладное стекло с не менее прохладной жидкостью. — Улыбни-и-и-ись, — тянет со смешком.

—Чин-чин, — салютую бокалом и делаю совсем крохотный глоток. Просьбу ее выполняю, вырисовывая на лице улыбку.

На самом деле шампанское и я — вещи несовместимые. Глоток я делаю больше для вида, потому что не хочу с утра проснуться с опухшим от газированной жидкости лицом. Кто бы мог подумать, что уже в двадцать шесть лет я столкнусь с такой проблемой, как отеки. От алкоголя, молочки, сладких соков, употребляемых преимущественно на ночь, меня раздувает так, будто пчелы покусали. Проблема регулируемая, но до конца нерешаемая. К сожалению.

Отодвигаю от себя бокальчик и усаживаюсь на стул.

Макарова закатывает глаза и допивает содержимое своего бокала до донышка.

— Годы идут, а пить с тобой все так же неинтересно, Грицай.

— Зато я могу быть хорошим собеседником, — пожимаю плечами.

— Это да… Кстати, видела сегодня Бушманова, — Ритка делает паузу, — Олега. С женой и дочкой из ТЦ у моего дома выходили.

Зачем она мне все это говорит? Рита не из тех, кто хочет сделать больно. Но сейчас ее мотивов я не понимаю.

— Мне все равно.

— И это прекрасно. Просто, если вдруг… Помни, что у него семейка, а сам он человек-какашка.

А вот теперь все проясняется. Это она меня так оберегает. Переживает, что мои мозги снова встанут набекрень и я побегу к Олегу с распростертыми объятиями.

На самом деле Рита застала меня врасплох, я не ждала гостей и не очень-то хотела сегодня с кем-то общаться. Но не выгонять же ее. Она вон старалась, приехала меня развлекать. Правда, забыла спросить, нужны ли мне подобные развлечения.

Пока Макарова эмоционально рассказывает про очередной конфуз на работе, на мой телефон падает сообщение.

Посматривая на Риту, делая вид, что я внимательно слушаю, открываю мессенджер и читаю маленькое послание от Кирилла.

«Я освободился. Если у тебя до сих пор не пропало желание поговорить, я зайду».

Хорошо, что он не стал звонить. Я бы непременно занервничала, наговорила бы глупостей или, и того хуже, снова испугалась и не взяла трубку.

— …и это ужас просто! — Макарова всплескивает руками, тем самым задевая свой бокал, и тот с грохотом падает на пол, разбивается.

— Рит! — закатываю глаза. — Принесу тряпку.

Пока иду в ванную, отвечаю Кириллу.

«Не передумала. Заходи. Минут через тридцать».

Уверенно нажимаю «отправить», дожидаюсь, когда мое послание отметится двумя галочками, что значит «прочитано», и прячу телефон в карман домашнего костюма.

— Рит! — кричу, сжимая в руках половую тряпку. — Возьми перчатки, у меня есть плотные, тканевые, чтобы руки не порезать.

— Да я так уже все почти собрала, — доносится из кухни. — Тащи тряпку, замыть только нужно.

— Хорошо.

Бросаю тряпку в ведерко и плетусь на кухню. Быстро заметаю остатки следов Риткиной эмоциональности.

— Ты бы еще бочку прикатила, тут делов-то…

Макарова наблюдает за тем, как я мою участок пола, покачивая головой.

— Ой, отстань, — отмахиваюсь. — Чайник лучше поставь.

— А как же… — косится на шампанское.

— Я пас, попробую лучше пироженки.

— Ну, как хочешь. Я, с твоего позволения, с чаем повременю.

— Да пожалуйста.

Вздыхаю незаметно. На самом деле, я ухватилась за чаепитие с одной лишь целью: подвести наши посиделки к концу. Ладно, нужно просто сказать прямо. Полчаса вот-вот пройдет.