Рус (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 8

Стоило нам прибыть на Валхерен, как на следующее утро приперлись франкские купцы в большом количестве, чтобы скупить добычу по дешевке. Расплачивались вином и едой. На неделю весь остров превратился в огромный пиршеский стол. Сперва каждый драккар пропивал добытое по отдельности, но потом начались брожения поодиночке и небольшими группами, и в последние дни за нашим пиршеским столом, если можно так сказать о расстеленных на песке воловьих шкурах, заставленных самыми разными сосудами с вином и тарелками с едой, в основном запеченным на кострах мясом, две трети пьяниц составляли викинги с других драккаров, в том числе не участвовавших в походе, прибывших на Валхерен во время нашего отсутствия. Слух о том, что под предводительством Рерика Священника можно поживиться, разлетелся по всей Скандинавии и Балтике, и искатели приключений на свою и чужие задницы потянулись к нам.

Вместе с купцами на остров прибыла жена великого конунга – сильно расплывшаяся блондинка, несмотря на то, что была лет тридцати от роду. Впрочем, по нынешним меркам это уже пожилая женщина. Она родила мужу пятерых детей, но оба сына умерли в младенчестве, остались только дочки. К моему удивлению, она жила в Дорестаде. Франки не трогали ее. Может быть, потому, что была дочерью местного богатого купца, или потому, что считали ее большим наказанием для Рерика Священника, чем потеря семьи. Второй вариант кажется мне правдоподобнее. У скандинавов уже сейчас женщины имеют очень много прав в сравнение с соседними народами. До полной эмансипации им не хватает самой малости – ношения штанов. Этот последний рубеж не преодолевают, наверное, потому, что ношение одежды противоположного пола пока что является у скандинавом серьезным поводом для развода. Она быстро выгребла все самое ценное из добычи мужа, после чего убыла в Дорестад, чем напомнила мне первую мою лучшую половину и жен других моряков-загранщиков, и навела на мысль, что, став викингом, я в очередной раз вернулся к своей будущей профессии.

11

Первый раз я побывал в Руане в конце двадцатого века. Мы стояли в Гавре, попав на выходные. В то время во Франции трепетно чтили святых Субботу и Воскресенье. Французы еще умели и работать, и отдыхать. Я воспользовался этим, смотался в Руан. Из гаврского порта ходил для туристов бесплатный автобус до центра города. Там пошел на железнодорожный вокзал. Можно было бы добраться за три-четыре евро на междугородном автобусе, но на электричке быстрее и, как по мне, комфортнее. Билет за девять евро с мелочью купил в кассе, потому что мою кредитку автомат почему-то не воспринимал всерьез. До отправления оставалось с час, и я потусовался немного по Гавру. Смотреть, в общем, там нечего. Почти все интересное, историческое было уничтожено отважными американскими и английским летчиками в конце Второй мировой войны. Привлекли мое внимание церковь с башней в «индустриальном» стиле и фонтан с тростником по краю чаши в стиле «а ля Жмеринка». Поезд оказался двухэтажным, новым и достаточно чистым. Последнее для Франции – редкое исключение. У вполне себе чистоплотных французов отношение ко всему за пределами их жилья арабско-африканское. За исключением маленьких городков, где почище. Наверное, в своих африканских колониях подхватили эту заразу. Впрочем, и в Средние века французские города были загажены и вонючи. О том, что нынешние горожане не шибко отошли от своих потомков, убедился в Руане, куда прибыл примерно через час. Кроме привычной по Парижу обоссаности всего, что можно и не очень, на улицах громоздились кучи воняющего мусора. Про собачьи экскременты, окурки и обертки на тротуарах я уже молчу. Как мне сказали, мусорщики не бастовали. Их просто не хватало, потому что никто не хотел выполнять грязную работу за, по местным меркам, гроши, даже мигранты из бывших французских колоний. Они не для того перебрались в метрополию, чтобы и здесь обслуживать белых господ. Обворовывать и грабить выгоднее.

Руан – самый «готический» город в мире и один из самых «фахверковых». Такое количество домов из бревен и самана редко встретишь даже в Германии и Чехии. Собор Руанской Богоматери, конечно, впечатлял и размером, и красотой. Вдобавок внутри удивляет непривычной аскетичностью для католических культовых сооружений. Посмотрел я и на высоченный крест, поставленный в том месте, где сожгли Жанну д’Арк. Это так по-французски – уничтожить своего спасителя или хотя бы облить грязью, как в то время поступали с Россией, дважды выручавшей Францию в двадцатом веке, а потом объявить его святым! Тогда мне было интересно просто погулять по исторической части города, по узким улочкам со старинными домами. Было ощущение, что переносишься в Средневековье. Устав, я приземлился в ресторанчике и отведал местную фишку – утенка по-руански. Тушку обмазывают горчицей и запекают на гриле под твоим зорким наблюдением. Затем поливают соусом, добавляют светло-зеленые черешки сельдерея, темно-зеленые стрелки лука-шалота и запеченные яблоки. В Нормандии яблоки в самом разном виде добавляют во всё, даже в чай. И пьют чаще сидр и кальвадос, чем вино и коньяк. Я попробовал оба местных напитка. Что интересно, сидр подали в чашке, а кальвадос в рюмке. Я сперва подумал, что так сделали специально для иностранца, чтобы не перепутал божье с праведным, но заметил, что и французы за соседним столиком пили сидр из чашек.

Погуляв еще по городу, собирался уже отправиться на вокзал, но услышал от идущей рядом английской парочки, что пора на площадь перед собором, чтобы не пропустить шоу. Оказалось, что с наступлением темноты, проецируя прямо на переднюю стену культового сооружения (представляю, как переворачиваются в гробах бывшие руанские епископы, не говоря уже о прочей мелюзге в рясах!), показывают два фильма продолжительностью минут по десять каждый по истории Руана и всей Нормандии, начиная от владычества кельтов и заканчивая нашим временем. Само собой, упомянули и викингов, неоднократно захватывавших город. Так что теперь у меня появилась редкая возможность сравнить то, что мне показывали, с тем, что было на самом деле.

Сейчас Руан во много раз меньше, расположен только на правом берегу Сены на холме у впадения в нее неглубокой речушки. У него каменно-деревянные стены высотой метров пять и прямоугольные каменные башни высотой метров девять. С двух сторон защищен еще и рвом меняющейся ширины, по которому течет речная вода. Население около двух тысяч человек, что для этих краев много, большой город. У подножия холма затоптанный луг, на котором все теплое время года идет торг. Можно сказать, что Руан сейчас – северные морские ворота Западно-франкского королевства. Наверное, поэтому викинги только за последние лет десять грабили город дважды. Приплыли и в третий раз на двадцати восьми драккарах, то есть более тысячи человек. Каждый удачный поход делает Рерика Священника всё популярнее среди викингов, и всё большее их количество присоединяется к нему. Если на его стороне удача, значит, на его стороне боги, а если на его стороне боги, то не важно, кто противник, одолеем всех, разбогатеем и прославимся или, на худой конец, окажемся в Валгалле.

Одна половина драккаров пристала к берегу выше города, вторая – ниже. С веселыми шутками викинги начали высаживаться на берег. Посмотришь на них – на пикник приехали. Вот только оружия многовато взяли с собой. Хотя осадных орудий нет. Кроме примитивных таранов, больших щитов и лестниц, которые сколачивают на месте, викинги пока не используют ничего другого при штурме городов. Учиться им еще и учиться. Зато, как и где перегородить ров, чтобы обмелел и больше не заполнялся водой, знают прекрасно. Что сразу и продемонстрировали, задействовав для этого крестьян и рыбаков, захваченных по пути к Руану. Часть пленников перебили лучники с городских стен. Трупы были использованы викингами для заполнения рва.

Вот такая вот сейчас интересная жизнь у людей. Утром ты, обычный руанский рыбак, отправляешься на лодке на лов, а во второй половине дня уже лежишь мордой в жиже на дне рва, продырявленный стрелой, выпущенной твоим соседом, с которым распил не один кувшин вина. В своей первой эпохе я долго не мог привыкнуть к главенству грубой физической силы, к тому, что кто сильнее, тот и закон. Всю мою первую жизнь меня приучали к главенству закона. Потершись по эпохам, пришел к выводу, что в своем прошлом-будущем я сильно заблуждался. Закон во все времена – гибкая и безнравственная служанка. Разве что со временем грубую силу сменит подлость, изощренная или не очень. Точнее, они будут меняться местами: грубая сила время от времени будет выскальзывать из липких рук подлости и подминать ее. Трудно сказать, что из них лучше или хуже. Сила честнее, но грубее, подлость беспринципна, но мягче.