Цена его ревности. Книга 3 (СИ) - Мур Лана - Страница 11

— Спасибо, дорогая, все было очень вкусно, — сказал Ракеш, возвращаясь к кофе. В это время отпила свой чай и Чанда. Никак не ожидавшая от знакомого чая столь странного вкуса, старушка выплюнула его на белоснежную скатерть и посмотрела на сына и священника, которые вежливо и невозмутимо продолжали пить подозрительный напиток.

— Дорогая, ты как его готовила? Разве это чай? — возмутилась дади. — Ты совсем ничего не умеешь! Как ты будешь ухаживать за моим внуком?!

— Дади, — невинно хлопая ресницами, отозвалась Вика, — но именно так любит ваш внук. Я приготовила так, как он меня учил, все точно по рецепту. Правда? — обратила к мужу беспомощный взгляд юная лицедейка.

— Конечно, — подтвердил Ракеш, не решаясь попросить еще одну чашечку кофе. — Дади, — обратился он к бабушке, — ты провела все ритуалы, которые хотела? Тебе, наверное, пора, да и нам надо уходить, — Ракеш поймал на себе вопросительный взгляд Вики, когда пытался вежливо, но настойчиво отвести дади к двери.

— Сынок, — Чанда остановилась и сдвинуть ее с места не представлялось возможным, — к этому можно приурочить и следующий ритуал. Он, конечно, проводится не ранее, чем через месяц после свадьбы, но у вас и свадьба была скоропалительная, и обстоятельства чрезвычайные.

— Что еще за ритуал? — сурово сдвинув брови, жестко спросил Ракеш и бросил обеспокоенный взгляд на Вику, мирно убирающую со стола.

— Возвращение домой, — пояснила довольная собой Чанда. — Твоей жене все равно нужна одежда, так что заодно и заберет. Конечно, девушку из дома мужа должен забирать ее отец, но у вас все наперекосяк. Поэтому ее отвезет сынок, а ты мне расскажешь как у тебя дела. В доме так пусто без тебя, так одиноко, — она вцепилась в руку внука, а тот пытался догадаться, что еще придумала бабушка.

Помимо попыток разгадать замыслы дади, Ракеша беспокоило еще и то обстоятельство, что Вику придется выпустить из поля зрения, так как по обычаю молодую жену забирает отец, а муж приезжает позже, чтобы вернуть ее в новый дом. Девушка же обязана дожидаться его у родителей.

Отвлекшись от беспокоящих мыслей, Ракеш мрачно посмотрел на бабушку — кажется, догадался в чем состоит ее план. Снисходительно усмехнувшись ее наивности, он вернулся к тому, что волновало больше всего — безопасность Вики. Ведь она поедет с дядей, который и не подозревает об опасности, грозовыми тучами сгустившейся над ее головой. Наивный и мягкий по своей природе дядюшка не заметит угрозы и не сможет ее предотвратить. А в свете последних умозаключений, может ли Ракеш хоть кому-то доверить безопасность жены, остались ли в его окружении верные люди? Больше всего подозрений вызывали служба безопасности, так как им доверена охрана самого господина и его предприятий, а также люди, занимающие руководящие посты в империи, из-за того объема власти, которой они были наделены.

Перебирая в уме различные варианты, пока Вика суетилась на кухне, Ракеш поймал себя на том, что чаще и чаще останавливается на команде, которая отвечает за его личную неприкосновенность. Происшествие на дороге, когда они закрыли своими телами шефа и дорогую ему девушку — да, тогда ребята просто выполняли свои обязанности, но что мешало им самоустраниться и позволить безнаказанно расстрелять охраняемый объект на безлюдном шоссе. Далее, покушение на похищение Вики, и опять те же люди увезли ее от нападавших и доставили на яхту в целости и сохранности. Казалось, в полной тьме подозрения всех и вся, забрезжил слабый луч надежды — есть небольшая кучка людей, которым он, не опасаясь, может доверить самую важную ценность в своей жизни — жену, а со всем остальным разберется позже.

Облегченно выдохнув и немного расслабившись от того, что найдено решение по самому важному вопросу, Ракеш обратил на дади повеселевший взгляд, чем вызвал у бабушки неясные подозрения — от чего это ее внук внезапно стал таким добродушным? Она ожидала яростное сопротивление предстоящему обряду и приготовила неопровержимые аргументы в необходимости немедленно провести ритуал, но Ракеш, казалось, был согласен на все.

— Дорогая, ты закончила? Так долго копаешься, — неодобрительно покачала головой старушка. — Нам надо соблюсти еще один обычай, — продолжала она, когда Вика появилась в арочном проеме. — Это касается только тебя, — добавила дади, перехватив вопросительный взгляд, который невестка бросила на своего мужа. — Тебе надо поехать домой, забрать вещи и повидаться с родными, а отвезет тебя дядя.

Вопрос в глазах Вики превратился в беспокойство — как Ракеш расценит предстоящую поездку домой, не воспримет ли как попытку сбежать?

— Я никуда не поеду, — заявила она, вцепившись в стену так, что побелели пальцы, а острые ногти, казалось, сейчас сломаются. Вика очень хотела увидеть сестру. Необходимость и вместе с ней невозможность все объяснить и вернуть сестринские отношения была мучительна, но говорить в присутствии неизвестно как настроенного дяди или того хуже — дади — она бы не смогла. Поэтому, сглотнув вставший в горле тугой комок, Вика продолжила: — Здесь мой муж и теперь здесь мой дом. Мне нет необходимости его покидать. Здесь у меня есть все, что необходимо.

Чанда замерла от неожиданности — несносная иностранка, еще не успев войти в семью, уже начинала перечить, показывая свою непокорность, так отличающую ее от послушных индийских девушек. Что же от девчонки ждать дальше, когда она осознает и прочувствует свою власть над мужем? Она (дади) окончательно потеряет внука? «Не бывать этому!» — решила старушка. Этим, последним обрядом она постарается положить конец отношениям, не достойным ее Ракеша.

Остолбенел и Ракеш от неожиданных слов жены. Ее речь несомненно отозвалась бы в душе сладостной музыкой, если бы он мог хоть на долю секунды допустить, что слова совпадают с ее мыслями, но Ракеш был достаточно умен, чтобы позволить разрастись пустой надежде, позволить ей пустить в душе корни, чтобы потом вырывать окрепшие побеги, вместе с собственным сердцем. Взглянув Вике в глаза, он правильно понял ее сомнения и причины, заставившие произнести такие приятные, но больно ранившие своей пустотой фразы.

— Все в порядке, дорогая, — Ракеш подошел к Вике и, взяв в руки ее ладонь, слегка сжал тонкие дрожащие пальцы, ободряя и вселяя уверенность, что все находится под его контролем. — Езжай с дядей домой. Покончим наконец со всеми обрядами, — он приобнял жену, прежде чем отпустить ее с дядей и, поцеловав в макушку, шепнул на ухо: — Все в порядке, я не позволю дади делать все, что заблагорассудиться, — вдохнул знакомый аромат волос и показалось, что получил глоток свежего, хрустально-звенящего своей чистотой, утреннего воздуха, наполненного пьянящими запахами ночной грозы, усилившей благоухание цветов и травы. И ближе притянул к себе жену, стараясь не обращать внимания на сбившееся дыхание и, выходящий из-под контроля пульс, отдающийся в висках рваным ритмом, на напрягшееся и готовое к броску тело — забрать, укрыть, спрятать дорогого человека от хищных замыслов бабушки.

А Вика… Вика, вопреки злости на мужа, мстительному желанию досадить и заставить раскаяться в каждом слове, каждом оскорблении, которые он обрушил на нее перед тем, как заставил выйти замуж; чувствовала его тепло. Тепло, которое отогревало ее, замерзшую в своей неприступности и непримиримом решении не подпускать к себе Раджа. Она наслаждалась этим теплом и не хотела отстраняться, и негодовала на себя за малодушие, а уж когда почувствовала дыхание мужа в своих волосах, его волнующий шепот, скользнувший горячей волной по ее шее, когда окутал его ни с чем не сравнимый аромат, сердце замерло, гостиная перед глазами поплыла, а сама Вика покачнулась, припав к груди Ракеша.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Дади неодобрительно смотрела на молодых супругов. От ее цепкого взгляда не ускользнули ни мимолетная ласка внука, ни то, как девчонка прильнула к мужу.