Отверженный V: Возмездие (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 23

— Арина, я в самом начале разговора хочу тебя предупредить, что не буду обсуждать с тобой ни твой голос, ни тебя, — сразу же заявил я. — Если тебе что-то нужно от меня, говори, пожалуйста, по существу и быстро.

— Мне нужно с тобой поговорить, — ответила Зотова.

— Говори! Я слушаю.

— Это нетелефонный разговор. Но к тебе в комнату идти я больше не хочу.

— А вот за это спасибо, — сказал я и, не удержавшись, добавил: — А то я так дверей не напасусь.

— Давай встретимся в кафе, — предложила Арина.

— Нет, — отрезал я.

— У меня разговор всего на пять минут.

— Если на пять минут, то мы можем встретиться в парке за главным корпусом.

— Лучше в кафе.

— Лучше вообще не встречаться.

— Хорошо, — согласилась Арина. — Во сколько?

— Сейчас пообедаю и могу сразу туда пойти.

— Тогда через двадцать минут я тебя буду там ждать.

— Я не хочу давиться.

— Тридцать.

— Арина, я буду ждать тебя в парке за главным корпусом через сорок пять минут! — сказал я тоном, не терпящим возражений.

— Хорошо, пусть будет через сорок пять. До встречи, милый! — ответила Зотова и последней фразой начисто отбила у меня аппетит.

Глава 11

Глава столичного департамента Комитета федеральной безопасности Милютин уже второй час находился в кабинете у кесаря. Иван Иванович и Александр Петрович говорили о предстоящей спецоперации в Польше. Под конец разговора, когда все важные вопросы уже были обсуждены, Романов спросил:

— Как там наш юный друг поживает?

— Получил от Волошина машину с водителем и секретаршу. Пытается осознать себя в новом статусе, — ответил Милютин. — Очень переживает, как бы не осудили Корецких или Васильевых по делу о покушении на него.

— Хороший он мальчишка, — произнёс кесарь улыбнувшись. — Не зря у меня были на него некоторые планы.

— Были? — удивившись, переспросил генерал КФБ.

— Похоже, что да — были.

— Он чем-то Вас разочаровал?

— Наоборот, я, можно сказать, в восторге от того, как он справился с заданием и договорился со своим отцом.

— Тогда я Вас не понимаю, Александр Петрович.

— Есть у меня мнение, Иван Иванович, что планы на этого парня теперь ещё кое у кого имеются.

— Вы полагаете, старая княгиня Белозерская решила прибрать Романа к рукам? Но зачем ей это? Она ведь уже столько лет никак себя не проявляла.

— Понятия не имею, — ответил кесарь. — Может, просто родную кровь почувствовала и решила помочь, а может, какие-то цели преследует. Мы слишком мало знаем об этой старухе, чтобы гадать о её планах. Слишком мало.

— По словам нашего агента, на старуху она не очень-то и похожа. Белозерская произвела на него сильное впечатление.

— Немудрено, княгиня — одна из первых одарённых. Говорят, у них проявился Дар задолго до того, как магия полностью вернулась в наш мир. Возможно, у них и способности немного иные. Посмотрите на ту же Викторию Вторую, ей уже почти сто сорок лет, а она умудряется руководить королевством и делает это довольно неплохо. По крайней мере, проблем всему миру создаёт не меньше, чем все её предшественники на троне. Даже свою знаменитую тёзку грозится переплюнуть в этом деле.

— Но Виктория и выглядит как бабушка, — заметил Милютин. — А Белозерской, со слов Бориса, и сорока не дашь.

— Английская королева должна выглядеть как бабушка — это часть её имиджа. Мудрая, справедливая бабушка — хранительница империи и традиций. А Белозерская может себе позволить выглядеть так, как ей хочется. Но признаюсь, я тоже немного удивлён. Ведь она так давно не давала о себе знать, даже не предприняла попыток как-то помочь своему внуку после ареста. Я был уверен, что она полностью отошла от дел, даже допускал, что она вообще уже покинула наш мир.

— Не покинула.

— Это я уже заметил.

— Белозерская ведь ученица Ёсиды, — сказал Милютин. — Многие раньше считали, что Виктория тоже с ним была связана.

— Виктория это отрицает, а вот Вильгельм Пятый никогда не скрывал, что в молодости был учеником японца. Вильгельм, если Вы помните, был одним из трёх учеников, сопровождавших мастера во время его знаменитой поездки в Англию. А ещё одним была Белозерская.

— А третьим какой-то китаец, чьё имя так никто и не узнал.

— И я думаю, мастер взял с собой тогда лучших, — сказал кесарь. — Ну и раз уж у нас зашла речь о Ёсиде — до обещанной им великой войны осталось два года.

— Есть вероятность, что японец имел в виду один век — плюс-минус несколько лет, а не ровно сто.

— Никто не знает, что он имел в виду.

— А ученики? — спросил Милютин. — Возможно, они знают.

— Если ученики в курсе точной даты, то у Священной Римской империи есть преимущество, — заметил Романов. — Я же исхожу из того, что возвращение магии Ёсида предсказал довольно точно. Поэтому вполне допускаю, что война начнётся ровно через два года. Но Вашу версию о плюс-минус двух-трёх годах нельзя исключать. Но в этом случае я очень надеюсь на плюс.

— Я тоже, — сказал Милютин. — Будет очень неприятно, если окажется, что минус, и наша спецоперация в Польше станет началом этой великой войны.

— Об этом я не раз думал, но всё же надеюсь, что спецоперация в полноценную войну не перерастёт. Сейчас мы к ней не готовы. Да и через два года вряд ли что-то сильно изменится. Но сейчас меня больше волнует даже не предстоящая война.

Кесарь замолчал, выдержал небольшую паузу и сказал:

— Знаешь, чего я опасаюсь, Ваня?

Романов обращался к Милютину на ты очень редко — лишь когда хотел показать, что разговор идёт по душам. Из всех соратников кесаря Иван Иванович был наиболее близок ему. Только Милютину Романов доверял почти полностью. Их дружба началась очень давно — когда Александр Петрович возглавлял столичный департамент КФБ, а Иван Иванович был его первым заместителем.

Когда Романов стал кесарем, ни у кого не возникло вопросов по поводу того, кто займёт его место во главе столичного КФБ. Самым лучшим кандидатом на эту должность оказался Иван Иванович. Романов при желании мог сделать Милютина главой всего Комитета федеральной безопасности, но в этом не было смысла. Глава КФБ находился под постоянным контролем обеих Дум, и его деятельность привлекала слишком много внимания. Руководитель столичного департамента был от всего этого избавлен и мог уделять больше времени особым поручениям кесаря.

— Нет, я не знаю, чего Вы опасаетесь, — признался Милютин. — Но понимаю, что эти опасения имеют под собой серьёзную почву.

— Я опасаюсь, что Белозерская что-то задумала, — пояснил кесарь. — Что-то серьёзное. Что-то очень серьёзное, Ваня.

— Независимо от того, что она задумала, Вы полагаете, ей удастся это осуществить? Одной?

— У неё знакомств по всему миру среди монарших особ больше, чем у меня и всех представителей Дворянской Думы, вместе взятых. Поэтому насчёт одной, это сильно под вопросом. И ещё мне не нравится, что она, как теперь выяснилось, контактирует с Николаем Седовым-Белозерским.

— Вы опасаетесь, что она может добиться признания независимости Петербурга Британией и Священной Римской империей?

— Британия и так признает Петербург, как только наши эльфы об этом официально попросят. Я думаю, Белозерская задумала что-то посерьёзнее, и Романа нашего мы, скорее всего, потеряли. После спецоперации это будет окончательно понятно.

— Он уже сейчас заявил, что не хочет переводиться в академию КФБ.

— И я его понимаю: перед парнем такие перспективы раскрываются, а мы ему предлагаем учёбу в закрытом заведении. Крайне глупо было бы на его месте соглашаться.

— Но я всё же считаю, что за парня стоит побороться, — осторожно сказал Милютин.

— Поборемся, обязательно поборемся, — ответил Романов. — Просто так мы его не отдадим. Соберите мне всю информацию о Белозерской, что сможете достать. С кем общалась в последние десять, а лучше пятьдесят лет. Я хочу знать о ней всё. Раскопайте все её тайны!