В твоем плену (СИ) - Роач Лия - Страница 22

Ну чего опять-то, а? Вроде, сидели тихо-мирно, как нормальные люди, по душам разговаривали, а этот… бойскаут, блин!

- Да, сейчас пойду. Спокойной ночи.

Тихим эхом повторив за мной и пряча глаза, она уходит в спальню.

Я провожаю ее жадным взглядом.

Но о сне даже не мечтаю. Наливаю себе новую порцию, уже не мельча и не разбавляя, и снова прикладываю толстое стекло к губам. Чтобы сегодня уснуть, мне однозначно нужно напиться, иначе так и проваляюсь до утра с взведенным, готовым к бою орудием.

Я пью, не торопясь, уже третий бокал, но так нужное мне сейчас состояние хоть какого-нибудь опьянения, не наступает. Как не проходит и сильнейшее возбуждение. Что за черт, а?!

Я даже не сопротивляюсь посетившей меня идиотской мысли проверить: а вдруг Хэвен тоже не спит.

Додумывать мысль, отвечать самому себе на вопрос: ну если и не спит, то что? - я не утруждаюсь, чтобы не провоцировать свое и так неуемное воображение, и просто встаю с кресла. Передумать в мои планы не входит.

И не только в мои.

Центр управления мной давно переехал из головы сильно ниже.

"Я лишь посмотрю и все", убеждаю себя в нормальности своего острого приступа любопытства.

Осторожно отодвигаю дверь и, замерев ненадолго, протискиваюсь в узкую щель.

В комнате темно, но я давно сижу без света, поэтому глаза привыкли.

Хэвен все же спит.

Разочарование во мне поднимается быстро, как столбик термометра в куске пережаренного мяса. Хотя на что я надеялся - что она, как и я, мучается от желания или - еще лучше - ласкает себя, чтобы снять напряжение?

Описанная картинка немедленно отзывается болью в паху. Я едва сдерживаю стон.

Но выйти ума не хватает. Наоборот, подхожу ближе к кровати.

Хэвен лежит на дальнем краю, на животе, наглухо укутанная легким одеялом. Обойдя высокую кровать и встав рядом, вижу - нет, не наглухо, одна нога высунулась из пухового кокона. Ее острое колено торчит прямо на уровне моей ладони, и я просто не могу отказать себе в желании коснуться его.

Дотрагиваюсь кончиками пальцев бережно, невесомо и бросаю быстрый взгляд на лицо - не чувствует. Смелею и веду рукой вверх по бедру, под одеяло.

Легкий стон.

Отдергиваю руку.

Послышалось?..

Сердце, и без того стучавшее на повышенных оборотах, разгоняется до своего максимума. Пульс шкалит, и в нем, вопреки ожиданиям, тонет робкий голосок разума.

Чувствую себя гребаным сталкером, но не могу остановиться. Не. Могу. От нее. Отойти.

Закрываю глаза, чтобы перестать видеть ее и, может, хоть тогда найти в себе силы убраться отсюда. Но нет. Отключение органа зрения играет со мной злую шутку - сразу активируется обоняние.

Её чумовой, без обычно перешибаемых сильных нот парфюма, запах окончательно сносит мне крышу.

Это преступление так пахнуть. Соблазнительно. Пронзительно. Кайфово.

Ее запах проникает в меня, вызывает головокружение. Не отдавая себе отчета, подаюсь вперед и зарываюсь носом в её неуловимо пахнущие шампунем волосы.

С трудом оторвав себя от нее, откидываю прядь каштановых волос, открывая ушко. И это самое сексуальное из всего, что я когда-либо видел. Нежное, розовое, беззащитное. Меня несет.

Захватываю мочку двумя пальцами и ласкаю ее, едва сдерживаясь, чтобы не приложиться к ней губами. Она так офигенно пахнет, можно представить, какая улетная она на вкус.

Видимо, я увлекаюсь, потому что Хэвен снова стонет и переворачивается, чудом не задев мое лицо носом. Отстраняюсь и мысленно матерюсь. Смачно, по-русски.

Вот от чего я пьянею. Не от вискаря.

Ночная майка почти ничего не скрывает, наоборот, лишь подстегивает воображение. Под рок-аккомпанемент бешеного пульса я пожираю взглядом округлые холмики грудей с дерзко торчащими сосками. Рука сама тянется на их призыв и зависает в полусантиметре.

"Нельзя, нельзя, нельзя", выстукивает пульс в голове и в ушах, но я его игнорирую.

Гоню себя от нее пинками, но не двигаюсь с места.

Опустив ладонь, накрываю вожделенную грудь, чуть сжимаю и сам едва не стону от охренительных ощущений. Хэвен чуть выгибается под моей рукой, чуть подается вперед, и я вновь трусливо отдергиваю руку. Мне бы бежать, но я жду, когда она снова расслабится. И вновь возвращаюсь туда, куда получил несанкционированный доступ.

Указательным пальцем обвожу твердый сосок, отчаянно желая лизнуть его, обхватить губами, сжать зубами… А еще лучше лечь рядом и целоваться до одури. Или сразу сверху и позволить себе все, о чем мечтал и даже больше. Много больше.

От одной мысли в глазах темнеет, в паху сочится, а тормоза отказывают.

И я примагничиваюсь губами к ее груди.

Хэвен издает протяжный, запредельно возбуждающий стон и садится в кровати.

Я распластываюсь на полу, мысленно молясь: "Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста".

И даже сам не знаю, чего больше хочу - чтобы она обнаружила меня, с мизерным шансом на продолжение, или нет. С чуть более реальным шансом на продолжение когда-нибудь.

Не могу видеть, что она делает, но по шороху понимаю, что вертит головой и совершает какие-то манипуляции с одеялом. Только бы не заметила приоткрытую дверь.

- Фак, опять этот сон, - разочарованно стонет и, видимо, падает на кровать.

"Опять?!" думаю озадаченно, хотя мне следует думать о том, как бы удрать незамеченным.

Хэвен больше не шевелится и не издает никаких звуков, но я еще долго лежу ковриком у ее постели - на всякий.

А потом еще долго лежу на своем диване, но в итоге все же засыпаю.

Хэвен

- Ну что, готов? - оборачиваюсь на заметно побледневшего Сойера и торопливо подношу перчатку к носу, чтобы скрыть улыбку.

Я обещала ему не смеяться.

Но удержаться очень трудно - его явный, совершенно не наигранный испуг выглядит очень забавно. А то, какой мертвой хваткой он вцепился в палки, будто они его спасут от падения, и вовсе комично.

- Нет, - отрезает он, глядя не на меня, а перед собой, на склон, кстати, почти совсем пологий. - И все еще не понимаю, зачем мне спускаться вместе с тобой с этой горы…

- Это учебная горка, для новичков.

- Окей, с этой горки, рискуя сломать себе шею.

- Нужно очень постараться, чтобы сломать шею или хотя бы лыжу на этой простейшей трассе. А на вопрос зачем ответ очевиден - чтобы сопровождать меня. Везде и всюду. Разве не такое у тебя задание? Ты же все еще меня охраняешь, да? Значит, должен все время быть рядом и обеспечивать мою безопасность.

- Мы оба знаем, что охрана тебе не нужна. Никто за тобой не охотится, ничто тебе не угрожает, и сбегать ты вряд ли собираешься.

- А вот в этом я на твоем месте не была бы так уверена, - улыбаюсь с невинным видом и надвигаю на глаза очки с желтыми стеклами. - Ретроградный Сатурн, и… приветик.

Не знаю, зачем я его дразню и почему с маниакальной настойчивостью тащу на склон. Какое мне дело до того, что он не стоит на лыжах? Ну не хочет и не хочет. Но испытываю странный азарт. Даже готова потратить день на скучнейшее катание с детских горок, лишь бы вдоволь насладиться беспомощностью Сойера и своим превосходством над ним.

У Зигмунда нашего Фрейда наверняка есть какое-нибудь позорное определение моему навязчивому желанию. Ну да мне по барабану на его теории.

- Поехали! - командую и несильно толкаюсь палками.

Оглядываюсь через плечо - Сойер все же следует за мной, слегка коряво, но старательно повторяя все то, чему его учили я и призванный на помощь инструктор более двух часов.

Склон плёвый, но я все равно еду как надо, не пижоня и не пренебрегая техникой.

Несомненный плюс зеленой[1] трассы в том, что я могу позволить себе отвлечься и насладиться красотой горы-вулкана. Ослепительно белый на ярком полуденном солнце, хрустящий под лыжами снег, густо припорошенные - подозреваю, что запушенные - им шеренги пушистых елей и уходящие далеко ввысь обледенелые вершины.