Курсант: назад в СССР 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 27

Друзья, сегодня зафиналил свою дилогию "Ловчий" и в связи с этим сделал скидку на первый том 50%. Это история о необычном попаданце. Фэнтези-боевик с кучей боёвки, пафосом и кровью. Любителям жанра меча и магии рекомендую. Спасибо! https://author.today/work/174306

— Вот, — режиссер указал на одну из множества дверей в тесном коридорчике. — Гримерка нашей звезды, чтоб под ней сцена горела и оркестровая яма ее проглотила, прости господи…

Последние слова Захар Николаевич произнес вкрадчиво, будто боялся, что его услышат через дверь. Он даже в нее не постучал, предоставив сие действо нам:

— И гримерка у нее отдельная. Ну ничего, это мы скоро исправим. У нас отдельная гримерка была только у товарища Попова, в Москве который сейчас в кино снимается, так он народный артист СССР, между прочим. Заслужил. Что ж, я вам более не нужен? Простите, господа, тогда удаляюсь, репетиция идет, и премьера на носу.

— Какие мы вам господа? — я посмотрел на Ожегову, такое обращение к нам ее ничуть не задело, а мне пришлось формально соблюсти местный “советский этикет” и предъявить за “оскорбление”.

— Ой, простите-простите!.. Товарищи! Да, конечно, товарищи! Из образа, знаете ли, не вышел. Мы часто в театре разговариваем друг с другом фразами из той эпохи, в которой пьесы написаны. Для слияния с ролью, так сказать. Прочувствовать веяние прошлых лет изнутри. Всё, ушел, прощайте!

Я постучал в дверь, на которой красовалась золотистая табличка: “Зинченко Галина Павловна”. В ответ тишина. Постучал еще — никакой реакции.

Толкнул дверь и вошел внутрь. Что-то мелькнуло перед глазами. Еле успел пригнуться. Мимо головы просвистел женский сапог, скорее всего, из реквизита. Вот черт! Если бы не реакция, в лоб бы точно получил. Метко швыряет. Я вспомнил про Светлану и оглянулся, но она за мной не очень спешила, так что с ней все было в порядке. Что ж. Сапоги у меня еще ни разу над головой не летали. Сразу вспомнился мульт про Фунтика.

— Вы кто такой? — вместо извинений бросила мне дама забальзаковского возраста с сигаретой в мундштуке. Она сидела на атласном диванчике с резными и кривыми, как у мопса, ножками. Рядом на тумбочке початая бутылка грузинского вина. Лицо ее напоминало киношную ведьму, но не было отталкивающим: чуть крючковатый нос, пронзительные глаза непонятого цвета, аккуратно выщипанные тонкие дуги бровей и слой театрального грима.

Актриса явно меня не узнала, за последнее время одноклассник ее сына слишком уж изменился. Да и в школе она появлялась нечасто, родительские собрания пропускала, может, потому и вырос сынок балбесом.

— Спокойно, Галина Павловна, — я достал удостоверение и просто показал красный лидерин, не раскрывая. — Мы из милиции.

— Из милиции? — нахмурилась дама, закинув ногу на ногу, чуть не запутавшись в длинном подоле бархатного платья. — А я подумала, что это Захарка-негодник ко мне вломился. Вот и встретила его обувкой. Что вам нужно? Я уже все рассказала. Я ничего не знала о пристрастиях своего мужа, и мне не интересны больше ваши вопросы…

Света тоже вошла в гримерку, мы встали у порога. Психолог попыталась наладить контакт:

— Галина Павловна, у нас вопросы не про кассеты. Это очень важно. Можно мы присядем и спокойно поговорим?

— Неужели шубу мою нашли? — язвительно проговорила актриса. — Вот спасибо. Где мне ее можно забрать?

— По шубе вашей мы еще работаем, — соврал я, вспомнив, как отпустил “Деточкина”.

Надеюсь, я поступил правильно. Судя по суточным сводкам о преступлениях, он внял моим советам и свалил из Новоульяновска. А может, просто затихарился.

— Ну садитесь, коль пришли, — надменно бросила Зинченко, тряхнув сигаретой над серебристой пепельницей в виде короны.

— Спасибо, — психологиня пододвинула стул поближе к диванчику, где восседала цаца.

Я же примостился чуть поодаль. Так легче уворачиваться от сапог.

— Задавайте уже ваши вопросы, только побыстрее, у меня репетиция.

— Насколько я знаю, — ухмыльнулся я. — У вас нет роли в сегодняшнем спектакле.

— Кто вам такое сказал? — взвизгнула актриса. — этот плут Агошкин? Ничтожный режиссеришка! Да его скоро снимут! Я уже позвонила в управление культуры, рассказала, как он молодых актрис по углам обжимает и роли им после этого выдает соотвествующие.

— Сомневаюсь, что его снимут. Тогда надо будет уволить еще треть всех режиссеров страны (продюссеры еще не народились, и пока с их функциями справлялись режиссеры). Скажите, Галина Павловна, у вашего мужа была любовница?

— Какое отношение это имеет к делу? — холодно проговорила Зинченко.

— Ваш муж подозревается в других преступлениях. Гораздо более тяжких.

— Туда ему и дорога, — фыркнула “ведьма”. — Всю молодость мне загубил. Я только сейчас жить начала, когда пришла в театр. Не было у него других. Меня он одну любил и любит.

— По нашим сведениям примерно чуть больше года назад вы застали его в квартире с женщиной. И у вас произошел конфликт.

— Что вы себе позволяете? Ни одна потаскуха не была в моей квартире! Это неслыханно, чтобы шалава дома у меня развлекалась.

— Вспомните хорошенько, — я добавил в голос настойчивости и официоза. — Сведения у нас достоверные…

— Ложь! Наглая ложь! Хоть и муженек мой падкий на женщин был, но никогда бы Зинченко не приволок домой шлюху! Еще есть вопросы? Если нет, то попрошу вас удалиться. Немедленно!

Вот истеричка. Видно, что мужа своего, мягко говоря, не переваривает, но зачем-то прикрывает. Обидно ей, что ли, что Сергей Сергеевич так вероломно с ней обошелся и не хочет афишировать?

— Галина Павловна, — в дело вступила психологиня. — Что за вино у вас?

Та уставилась на нее удивленными глазами:

— Вино как вино… “Киндзмараули”.

– От поклонников наверное?

– От них самых, знают уже мои вкусы.

– Интересная все-таки у вас работа, всегда мечтала стать актрисой.

– Ох, это только с виду у нас все просто. Цветы, поклонники и слава.Но быть всегда на виду, это тоже бремя.

Света чуть повернулась и незаметно мне подмигнула, мол, прогуляйся. У нас бабский разговор намечается.

Я смекнул, встал и деловито проговорил:

– Светлана Валерьевна, не нравится мне этот режиссер. Я тут поразмыслил. Мне кажется что-то он темнит. Схожу-ка я еще его поспрашиваю. С пристрастием.

При словах: “темнит” и “не нравится” актриса еле сдержала радость.

– Хорошо, Андрей Григорьевич, – ответила Света, – я вас здесь подожду.

Ожегова вопросительно посмотрела на Зинченко:

– Вы же не возражаете, Галина Павловна?

– А не хотите выпить? – неожиданно предложила актриса. – Пока ждете своего коллегу.

— М-м… — Света придвинулась еще ближе. — Красное полусладкое? Обожаю такие… Если только немного.

Я с удивлением уставился на психологиню. Она что – собралась бухать в рабочее время? Да еще и в присутствии другого сотрудника группы Горохова? Молодец, свой человек!

— Вот, пожалуйста, — актриса достала второй бокал из шкафчика с зеркальными дверцами и наполнила его почти до краев вином цвета перезрелого граната.

Света не церемонясь взяла бокал на тонкой ножке и, улыбнувшись, предложила тост:

— Галина Павловна, давайте за женщин.

— Поддерживаю, — оживилась актриса и протянула бокал навстречу.

Дзинь!

Я торопливо вышел в коридор, чтобы не мешать контакту. Дверь закрыл за собой не полностью. Оставил щелку, через которую было все слышно и видно. Прильнул к ней и дышал через раз.

— За женщин – поддерживаю, а за мужчин точно пить не стоит, — Зинченко отпила первой.

— Ну, не скажите, — Света сначала вдохнула аромат напитка, потом пригубила, и только после сделала несколько глотков, смакуя. — Без мужчин женщина не может раскрыться. Как цветок без воды. Другое дело, что мужчины — как вода. А цветам иногда нужно менять воду.

— Золотые слова, милочка, — затертое пудрой до пластмассовой текстуры лицо актрисы растянулось в улыбке, обнажив фарфоровые зубы. — Вы точно из милиции?