Боги, пиво и дурак. Том 2 (СИ) - Горина Юлия - Страница 46

Господи, и это — кухарка?.. Девочка, выращенная для увеселений?..

Размышлять слишком долго не было времени.

Я рванул к своим штанам и, выдохнув, прижал ладонь к пылающим красным отметинам, под которыми образовалось бездонное жерло.

Лёха сказал, нужно представить, как оно втягивается в руки. Ну же, давай! Втягивайся!..

В мои ладони будто впилось полсотни иголок.

Я действительно втягивал ими мерцающие символы!..

— Еще немного! Держи пандазмея! Еще чуть-чуть! Я почти кончил!

Последний символ исчез, и следом за ним тут же растаял и монстр.

— Да!!!

Ника шлепнулась вниз.

Она хватала воздух открытым ртом, но как-то мелко и легко, как если бы по-кошачьи нюхала воздух. Нож вывалился из ее рук куда-то в полумрак комнаты.

Тяжело дыша, я тоже буквально стек вниз, рядом с ней

И в это мгновение в комнату с грохотом ввалились Эрик, Берн и Крис.

Картина маслом.

Я в трусах, дыхание перевести не могу.

Ника в нижнем белье...

Эрик кашлянул и тут же вышел, не дожидаясь объяснений.

А Берн присвистнул.

— Пандазмей? Ты так Даню-младшего называешь, что ли? Ну вы, ребята, даете...

Когда все убрались из нашей комнаты восвояси, я еще какое-то время валялся на полу, пытаясь собрать свое тело и мысли.

Лёха был прав — у меня на всю забаву ушло столько сил, что теперь сознание кружилось, будто в горячечном бреду, а руки с ногами казались такими тяжелыми, что я никак не мог их поднять.

Первой встала Ника.

Свеча теплым желтым светом раскрашивала ее тонкое, но при этом сильное и гибкое тело. Коротенькая белая кофточка с кружевным краем приоткрывала худые плечи и нежную ямочку ключиц. Длинные ножки казались бронзовыми и загорелыми.

Без малейшего стеснения Ника в нижнем белье продефилировала мимо меня к столу. Ее маленькая круглая попка чуть просвечивала сквозь тонкие трусики с нежной выемкой-петелькой под хвост.

Девушка налила из графина воды в кружку и принесла мне.

— Пей, — коротко сказала она, чуть покачивая пушистым хвостом.

Я с трудом оторвал руку от пола и взял стакан, который принялся так трястись, что я пролил треть воды себе на грудь. Ника ловко перехватила емкость и сама напоила меня, как тяжелобольного.

Холодная безвкусная жидкость, как ни странно, действительно меня несколько отрезвила.

— Ты меня не послушалась, — сказал я, пристально глядя на свою растрепанную кошку.

— Ты странный. Я должна была выйти и дверь закрыть? — пожала плечиками Ника.

— А если бы ты пострадала? Эта хрень могла запросто тебе шею перекусить!

— Не могла, — ответила Ника, возвращая стакан на стол. — Я заменю свечу. Эта почти сгорела.

Я только головой покачал.

— Ты же постоянно за что-то цепляешься, запинаешься — откуда вдруг такая уверенность в собственной ловкости?

— Я запинаюсь, когда расслаблена, — просто ответила Ника. — Но не тогда, когда охочусь. Это — другое. На охоте я собранная и жесткая.

Я хмыкнул. Вспомнил пачку видосов с ютюбчика, где собранные и жесткие кошки во время охоты на пролетевшую муху с дивана на кресло перепрыгнуть не могут или лбом в стенку влетают.

Хотя кто знает, может, местные кошки не такие?

Я вздохнул.

— Спасибо.

Она обернулась, и на хорошеньком кукольном личике появилась нежная улыбка.

— Ты — мой хозяин. Ты не должен благодарить.

— Да нет, еще как должен...

Я вдруг подумал, что по большому счету с того момента, как она стала моей питомицей, Ника по мелочам выручала меня каждый божий день. Она чистила одежду, стирала белье, натирала до блеска сапоги. А теперь еще и в бой вступила вместе со мной.

А от меня ей какая польза? Что я сделал для своей питомицы? Молоком с медом пару раз напоил?

Между тем девушка уже деловито стаскивала с постели покрывало, на которое я после начертания умудрился слегка наплескать недавним ужином. И, сосредоточенно высунув кончик языка, принялась стаскивать постельное белье.

— Ты что делаешь?

— Нужно перестелить. Чтобы было чисто. Чтобы свежее, — заявила Ника.

— Погоди, иди сюда.

Она послушно подошла ко мне и присела рядом, готовая с самым внимательным видом выслушать любое мое распоряжение.

— Я ведь про тебя почти ничего не знаю, — сказал я, разглядывая личико Ники, будто увидел его впервые. Тонкие брови вразлет с неприметным шрамом у виска, крупные зеленые глаза, маленький нос и ярко очерченный небольшой рот. — Мы спали в одной постели, ты связала нас своим договором, но я никогда не спрашивал, где ты родилась, кем была твоя мать или как ты попала к Яну. Все, что я знаю о тебе — по большей части, сведения от других людей.

— Моя мать была шлюхой, — без запинки выпалила Ника. — Ну, скорее всего.

— Почему ты так думаешь?

Ника села плечом к моему плечу, вытянула вперед свои длинные стройные ножки, которым могла бы позавидовать даже Майя, явно гордившаяся своей вкусной фигурой.

— Обычно именно они продают детей, — ответила девушка.

— Продают?.. В смысле, в увеселительные заведения?

— В смысле, на перерождение. Мой вид — искусственный. Звероморфы не рождаются от звероморфов, они рождаются от людей.

У меня удивленно приподнялись брови.

— В смысле? То есть ты — трансформированный человек?

— Нет. Я — трансформированный эмбрион, которого мать продала на переделку, — не дрогнув ни единым мускулом на лице, ответила Ника. — Чем меньше срок беременности, тем больше денег получит женщина. Я не умею выпускать когти, но выпускаю клыки — значит, меня продали примерно на сроке пяти — шести месяцев.

— И это законно?.. — проговорил я.

— Да. Так делают звероморфов. Изменяют магией.

— Кто?

— Орден многоликих, — губы Ники брезгливо дрогнули, а в глубине зрачков вспыхнули зеленые кошачьи огоньки.

— Там ты и воспитывалась?

— До трех лет. Потом была выбраковка. И я ее не прошла. Но меня выкупили, как и других моих сестер. Хотя должны были утопить.

— Господи боже... — выдохнул я.

Так милашек-кошкодевочек делают таким образом?.. Что за тварь вообще придумала такое?

— Дальше я не хочу рассказывать, — сказала Ника, опустив голову. — Может, потом.

Я инстинктивно обнял ее, и девушка мягко и доверчиво прильнула к моей груди, как умеют только кошки.

— Извини. Я и правда слишком многого не знал. Но то, что ты рассказала мне — просто зверство какое-то.

— Звероморфы нужны в больших городах, — ответила Ника. — Нас там много, и мы разные. Обслуживаем в борделях. В дорогих тавернах. Танцуем в театрах. Деремся на арене. Прислуживаем людям, которые нас купили. Так себе жизнь. Но это лучше, чем не родиться вовсе.

— Не уверен, — тихо проговорил я, целуя свою кошку в мягкий, пахнущий чем-то сладким пробор промеж пушистых ушей. — Знаешь что? Мне как-то пусто стало, когда ты перебралась из моей комнаты обратно в свою каморку. Так что это... Может, перетащим твою постель сюда?

— Не хочу, — прошептала Ника, носом утыкаясь мне в шею. — Не хочу постель. Хочу корзинку. Круглую. С мягким одеялом. Чтобы можно было уютно свернуться...

Я улыбнулся.

— Договорились. Купим тебе корзину, как ты хочешь.

Мы еще долго сидели на полу в обнимку. Двое странных и немного чуждых для этого мира существ просто грелись друг о друга. И внутри меня шевелилось какое-то приятное и теплое чувство, не имевшее ничего общего с обычным желанием.

Мне было хорошо от того, что она рядом. Я вдруг понял, что Ника, заключив со мной договор, доверчиво и безоглядно вручила мне в руки свою жизнь. И только что, не колеблясь, готова была рискнуть собой, лишь бы помочь мне.

Такая преданность дорогого стоит.

До сих пор никто так не относился ко мне.

Обычно женщины, появлявшиеся в моей жизни, несли с собой большие траты, хронические нервотрепки и целый взвод безумных пестрых тараканов. И все они постоянно чего-то хотели от меня. Я давал — а они брали, и брали, и хотели еще...