Дар Богов (СИ) - Ершова Светлана - Страница 2

Пройдя по коридору шагов десять, она постучалась в дверь, тут же её распахивая.

Сидевший за столом мужчина средних лет прищурился и, неприязненно меня оглядев, спросил:

— Уборщик?

— Да, мальчик будет мыть у вас полы!

Что?! Мыть полы?! Они во мне прислугу нашли?! Я бы ещё понял, если бы меня мешки таскать заставили или клумбы перекапывать, но полы?!

Кивнув, мужчина достал из ящика стола мешочек и бросил его на стол. Со звоном ударившись о столешницу, он проехался до самого края.

— Что это? — растерялась жаба.

— Мы не держим временных работников, только выкупаем. Либо вы берёте деньги и забываете о существовании мальчишки, либо дверь у вас за спиной.

Глядя на лицо воспитательницы, я едва сдержал смешок. Её глаза затравленно метались от меня к мешочку с монетами и обратно, жаба застыла, решая, чего больше хочет: денег или любимую игрушку для битья. Но алчность в этой битве интересов победила и, схватив кожаный кошель, жаба скрылась за дверью.

— Пошли, сдам тебя управляющей, она объяснит твои обязанности! — обратился ко мне мужчина и, поднявшись, пошёл на выход, брезгливо огибая меня, чтобы не дай Эвари, не замараться об сиротку.

МЕЛОРИ.

— Ты собралась? — высокий худощавый мужчина средних лет с уже намечающейся лысиной и невероятно надменным лицом, недовольно хмурясь, оглядел меня с головы до пят.

— Да, батюшка, — опустила я голову, показывая своё смирение, которым, к слову, никогда не отличалась.

Но сейчас я готова быть самой скромной и послушной дочерью на свете, ведь отец позволил мне учиться! Я почти год при каждом удобном случае заводила разговор о том, что хочу в академию магии. И если поначалу папенька был шокирован, хоть в наше время женщины-маги уже не редкость, он считал это блажью.

— Женщина должна рожать детей и делать мужа счастливым! — вот и весь его ответ на мои уговоры.

Но год упорного натиска и ежедневная трёпка его нервов не прошли даром, и в конце концов рявкнув:

— Чёрт с тобой, посидишь там семь лет, а потом сразу замуж! Хоть глаза мне мозолить не будешь! — лорд Грейс сдался.

Да, женская доля в аристократических семьях незавидна. Практически мы бесправны и без согласия отца, а позже мужа, и шагу ступить не можем. Даже брак — только с письменного позволения батюшки. И лорды этим пользуются, продавая дочерей как племенных кобыл, несмотря на то что магии в нас не меньше, чем в мужчинах, никто не признаёт, что мы с ними на равных. Так и получается, что мы можем передать магию своим детям, а пользоваться ей — нет.

Я в свои двенадцать уже отчётливо понимала, что такая жизнь не для меня, особенно при взгляде на будущего мужа, которого мне выбрал отец. Шестнадцатилетний сын соседей — Дилан, отличался жирными складками на боках, обильно покрытым прыщами лицом с выпученными глазами, приплюснутым носом и липким взглядом, от которого хотелось передёрнуться. Так как девочек чуть ли не с рождения готовили к замужеству, я довольно много знаю о браке. Гувернантка меня просветила, что мы с мужем будем спать в одной кровати, и я должна позволять супругу трогать меня где ему вздумается! Да-да, как раз в прошлом году, тогда у меня и возникло маниакальное желание поступить в академию. Если я получу образование мага, я смогу убежать из дома и жить так, как сама захочу. Свободных магов, конечно, не много, ведь магией владеют либо аристократы, либо их незаконнорожденные дети. Если от такого ребёнка отказались, его участь предрешена: продажа в услужение, фактически в рабство. Но если аристократ не выбросил такое чадо из своей жизни, бастард становится свободным магом. На мой взгляд, они самые счастливые! Беднякам понятно — не позавидуешь, но и знати тоже, они связаны по рукам и ногам условностями и вколачиваемыми с детства правилами. Безусловно, многих это устраивает, но я к этой категории не отношусь. Тем более, это сейчас, благодаря учёбе отец решил выдать меня замуж в девятнадцать, а мог бы уже в четырнадцать! Вспомнив жениха, вновь брезгливо дёрнула плечом.

Карета, вёзшая меня к мечте, ехала слишком медленно, отчего я в нетерпении ёрзала и выглядывала в окно. Не выдержав этого, лорд Грейс рявкнул:

— Мелори, хватит вести себя как простолюдинка! Где твоё воспитание, в которое я вкладывал бешеные деньги?

— Простите, отец, этого больше не повторится, — села я смирно, сложив руки на коленях и гордо расправив плечи, застыла каменным изваянием.

Как я усидела — сама не знаю. Видимо, страх, что папенька может передумать и вернуть меня домой, усмирил мой пыл. И когда мы, проехав золочёные ворота, остановились возле белоснежных ступеней академии, я даже не пошевелилась, ожидая, пока выйдет лорд Грейс и подаст мне руку, чтобы я могла величественно покинуть опостылевшую карету.

Отделанный мрамором огромный холл впечатлял высокими колоннами, широкой лестницей с резными перилами и лежащей на ступенях бордовой ковровой дорожкой, по которой мы и прошли, поднимаясь на второй этаж.

Остановившись перед дверью с табличкой «ректор», отец постучал, услышав разрешение войти, распахнул передо мной дверь и, как того требовал этикет, пропустил даму, то бишь меня, вперёд. Мужчина, сидящий за столом, вызвал у меня удивление. Почему-то я считала, что носитель этого звания должен быть дряхлым стариком, ан нет, широкоплечий, подтянутый мужчина тридцати с небольшим лет, с правильными чертами лица, карими глазами и добродушной улыбкой. Весь его облик внушал доверие и мгновенно располагал к себе.

Зачисление прошло быстро, вообще, было три факультета: «артефакторика», «зельеварение», мне же с моей родовой магией светила лишь «общая магия» — факультет, считающийся самым престижным. Но я бы не отказалась и от остальных направлений. На мой взгляд, умение варить зелья или создавать артефакты мне бы больше пригодилось: после побега открыла бы какую-нибудь лавку и до конца дней была бы обеспечена заработком. Но, ничего не попишешь, будем брать что дают!

Затем нам показали выделенную мне комнату, наличие в ней трёх кроватей явно говорило — у меня будут соседки, что не испугало, я в принципе быстро схожусь с людьми. Отец, пройдясь по моему новому жилью, засунув руки в карманы брюк, оглядел письменные столы, прикроватные тумбочки, огромный общий шкаф, полочки на стенах, заглянул в ванную и, удовлетворённо хмыкнув, обратился ко мне:

— Ну что ж, дочь, осваивайся! На ближайшие семь лет эта комнатушка будет твоим домом, — если он думал, что его язвительный тон изменит моё решение, то просчитался.

— Как скажешь, отец, — о, да! Сама покладистость, у батюшки аж глаз дёрнулся от того, какая милая у него доченька, ибо раньше за мной такого не наблюдалось.

— Ладно, проводи меня, мне пора!

— Конечно, — кивнув, отправилась на выход.

Наконец, помахав ручкой отъезжающей карете, я с облегчением выдохнула и поспешила обратно. Вышедший из двери мужчина, нёсший куда-то кадку с огромным цветком, не видя ничего перед собой из-за зелёных листьев, споткнулся, выронив свою ношу прямо у моих ног, отчего розовые туфельки с кокетливыми бантиками обсыпало землёй. Удрученно на них посмотрев, я потопала на месте, отряхнув свою обувь, и продолжила путь.

Зайдя в холл, поскользнулась на мокром полу и, чуть проехав по мрамору, взмахнув руками, остановилась, с трудом удержав равновесие. А заметив, что после меня на только что помытой поверхности остались грязные полосы, виновато скривилась и посмотрела на парня, сжимающего в руках швабру.

— Прости, я случайно, — улыбнулась я мягко, состроив невинные глазки.

Невероятно худой юноша с пронзительно-бирюзовыми глазами и коротко стрижеными, непривычно синими волосами зло прищурился. В его взгляде вдруг полыхнула ненависть.

— Как же, не хотела она! Для такой высокомерной куклы как ты, я лишь отброс общества и мой труд не заслуживает внимания, его можно только изгадить!

ДАРЕМ.