Небо в огне (СИ) - Younger Alexandrine - Страница 23

— Ну, — Лиза присаживается на корточки, становясь на один уровень с дочкой, — кто мою Арьку за бочок укусил? Арюша?

Вместо ответа про сказочного волчка, Аря прытью добирается до распростёртых к ней материнских рук.

— Что ты, солнышко? — чувство тревоги за свою единственную девочку никогда не покинет Елизавету. — Не надо плакать! Маленький мой…

— Мама…

Гнусаво пролепетав матери про внеочередного бабая и боязнь оставаться в своей спаленке, Ариадна добивается желаемого. Настроение маленькой Холмогоровой меняется, словно по щелчку пальцев. После выпитого стакана молока, она бы с удовольствием устроила из родительской комнаты парк развлечений, но Космос вовремя начал передразнивать зевающих морских котиков, заразив разбойницу прежней сонливостью.

Когда Арька, почувствовав себя защищённой, проваливается в царство Морфея, любящих родителей настигает потерянное умиротворение. Подмигнув мужу, Лиза решает последовать примеру дочери, а Космос, недолго раздумывая, сгребает обеих в свой инопланетный захват. Им хорошо…

Декабрь, не слышно растворяясь в морозном воздухе, приготовился впустить за порог новый январь.

========== 93-й. Последний час декабря ==========

Комментарий к 93-й. Последний час декабря

Арка 93-го завершена!

Мне, как автору, очень жаль с расставаться с этим периодом.

Но с Косом и его алмазными дальше интереснее:В

Артов к главе нет (ковид, спасибо), но есть мем для настроения:

https://mixnews.lv/wp-content/uploads/2020/08/31/2020-08-31-mixnews-2020-08-29-11-27-555.jpg

29.12.2020: https://vk.com/wall-171666652_1049

И всех с наступающим:)

Атмосферное к “Небу…” и много разного здесь:

https://vk.com/alexandrine_younger

Снежинки изящно летали по воздуху, завораживая блеском, а небо, окрасившись сапфирами, приготовилось к всплеску фейерверков. Природа стремительно преображалась, ожидая смены года в календаре: ветки деревьев аккуратно украсились снежными хлопьями и воздух пропитался приятной морозной прохладой. Несмотря на темень, окутавшую густонаселенную Москву ближе к пяти часам вечера, во дворах резвились дети, без умолку переговаривающиеся и возводящие снежные крепости, а те из них, кто был постарше, вооружился хлопушками, усеивая пространство разноцветными конфетти.

Томе ясны порывы детства. Она стоит у окна, прислонившись кончиком носа к охладевшему стеклу, с улыбкой смотря на происходящее во дворе. Вот девочка лет трех громко плачет, не позволяя бабушке увести её домой; два мальчика-школьника несут в центр детской площадки небольшую ёлочку — для всеобщей радости. Дети не хотят потерять и частицы предновогоднего дня, отстаивая перед взрослыми право на свою мимолетную сказку. Не зря говорят, что ожидание всегда лучше самого праздника.

Каждое тридцать первое декабря Тамара ощущала себя тем самым ребенком, который, несмотря ни на что, верит в лучшее и терпеливо считает секунды до начала боя курантов. Окружающие живут куда более приземлёнными мотивами, помня, что новогодняя ночь — это, прежде всего, время шумного сборища. А она отвлеченно любуется новогодней ёлкой в гирляндах, удерживает свободную ладонь Филатова и мысленно благодарит прошедший год за все приятные моменты. Приветливо машет в объектив камеры, если кто-то из гостей надумал сделать очередное памятное фото. Как это делала Софа…

— Софа, торопи хозяев, а то щас трубы, нахер, сгорят!

— Фотик настрою! Поглядите, а то я уже не соображаю…

Разбираться с заморской техникой, привезенной отцом из командировки, Голиковой не ко времени, и, вручая фотоаппарат Томке, как самой ответственной, она убегает на другой конец квартиры, чтобы как в детстве подзывать Снегурочку и Деда Мороза…

— Софа, фоткай быстрее! Мы тут такие красивые, закачаешься…

— Улыбочку! — в эти минуты Голикова понимает, что с выбором профессии она капитально ошиблась. Без особых усилий, но у неё выходят играющие красками снимки, на которых её друзья не скрывают настоящих эмоций. — Три с половиной минуты, Витя! Саша, Фил, Горбачёва тише сделайте! Кто-нибудь! Пульт…

Иногда Томка озвучивает ход своих мыслей Валере, и у него отсутствовал иной выбор, кроме того, как с умилением выслушать жену. Он считал это своим долгом.

— Валер… — Тома, с удовольствием растягивающая бокал с шампанским, тихонечко зовет мужа, — Валер, знаешь, что я подумала?

— Любишь меня, наверное, ненаглядная?

— Это не обсуждается!

— Я тоже на других смотреть не могу! Как бес попутал!

— Сам ты…

— Томк?

— Тогда… Скажу, — Филатова будто бы выдает величайший секрет, — я запомню этот Новый год!

— В отличие от меня? — Фил не отрицал, что он совершенно не умеет пить. — Тебя не переубедишь!

— Нет! Мы ещё никогда не были так счастливы…

Немногое изменилось между Валерой и Томой с конца девяностого. Любовь неустанно согревала их союз от злобы и дурной вести, и Филатова могла повторить главные слова и сейчас, когда стрелки часов спешно стремятся на свидание с девяносто четвертым годом. Всё потому что верит. Любит. И Тома искренне благодарна судьбе за то, что однажды так неаккуратно сбила с дороги удалого спортсмена, заваливая его учебниками по алгебре и геометрии. Книги были тяжёлыми, как кирпичи, а общение задалось с первых минут, что решило исход знакомства будущих мужа и жены. Долго играть в дружбу не получилось…

Фил поздравляет по телефону своего первого тренера, рассыпаясь в громких пожеланиях, а Тома насилу отрывает голову от прохладной рамы, помня о том, что Холмогоровы ждут у себя к девяти. Арьке будет торжественно объявлено, что Дед Мороз, конечно же, оставит ей целую гору подарков (пока она спит), а после они вчетвером отправятся встречать Новый год к Беловым. Ольга не забыла позвонить с утра, напоминая Томе, что всех ждут без опозданий к половине двенадцатого.

В самом деле, не явиться на торжество стало бы неприличным. И Лиза обещала, что Космос любой ценой представит благодарным друзьям стихотворное зрелище.

Может быть, Томке на миг покажется, что иллюзия праздника золотой юности никуда не делась. Царит такое же развеселое настроение и победно поднимаются фужеры с шампанским. Она также миролюбиво машет фотографу, пусть уже иному, а рядом светло улыбается незаменимый Валера. Просто каждый выбирает своё место под солнцем и окружение по душе, а настоящих друзей не разделит ни чужестранная прописка, ни часовые пояса.

Стоит дозвониться Софки в третий победный раз, чтобы снова ей про это напомнить…

Вернувшись в гостиную, Тома замечает, что Фил занят не только бойким обменом поздравлениями. Удерживая трубку плечом, он перевязывает синюю, а затем и розовую коробку, серебристыми лентами, заботливо продумывая направления жгутов. С лёгкостью можно догадаться, что первая коробка предназначалась крестнику Ванечке, который поймет ценность миниатюрной модели иномарки через пару-тройку годков, а вторая — с плюшевым медведем внутри — для дочери Космоса и Лизы.

Тома самостоятельно выбирала игрушки, опираясь на свои скромные представления о том, что должно дарить маленьким детям радость. Она не стала просить помощи подруг, и, бродя между прилавками, отмечала, что в следующем декабре не отказалась бы с таким же запалом выбирать сюрпризы для собственного ребенка. Неважно, мальчика или девочки…

Филу, кажется, нет разницы.

— Ладно, Сан Саныч, рад был услышать! Не болейте, а я обязательно заеду, как есть… — завязав на девичьей коробке бантик, Фил тянется к столу, беря ножницы, и, отрезая лишнее, — всё, моя пришла, отмечать поедем! Лихо и с песнями, да, но третьего у вас, как штык, понял! Добра! Всем нашим привет…

Закончив разговор, Валера оглядывает результат своих трудов, как самый взыскательный мастер, а Тома спешит выразить восхищение:

— Постарались мы с тобой на славу, Валер! Красота… — двух мнений быть не может. — Мне бы поменяться с обладательницей розовой коробки местами! Но не отдаст же…

— Большая уже, тётя Тома, понимаешь ли! — с последними приготовлениями к празднику закончено, и Фил присаживается на диван, отмечая про себя, что час свободного времени у них точно есть в запасе. Можно передохнуть от круговорота телефонных звонков. — Всё лучшее детям! Кстати, неплохой лозунг…