Синдикат (СИ) - Николаев Игорь Игоревич - Страница 32

— Советское, значит отличное, — решил вслух Фирсов и начал запивать стресс. Он методично истреблял кофе, заливая кипяток в самую большую емкость, что нашлась на съемной квартирке — пластмассовый контейнер для сыпучих продуктов. Трестовик обходился без сахара, но в каждый прием использовал не меньше чем полбанки сгущенки.

— К диабету без остановок, — пошутил Кадьяк. Он вернулся к привычному облику — перчатки, черный плащ с бронированной подкладкой, высокий воротник и легкая небритость, чуть-чуть не дотягивающая до неряшливости.

— Ага, это прям злободневная тема, — фыркнул Бюрократ, опять ставя чайник на двухконфорочную плиту. — Главная опасность в моей скучной и предсказуемой жизни. Ничего, если приложит, мудицина спасет.

Он кивнул в сторону автохирурга, похожего на гибрид пылесоса-убийцы и Громозеки без головы.

— Одно сплошное чудо эти роботы, — заметил Кадьяк. — Но сомневаюсь, что ему по силам диабет. Все-таки военная вещь.

— Печень, — скрипнул зубами Бес. — Сейчас через глотку выйдет…

— Отходняком накрыло, — проявил знание вопроса Фирсов. — Нажрутся всякого, а потом железы распадаются в холодец от химического удара.

— Ох, заткнись, — мотнул гудящей головой Бес. — Из-за тебя все, падла трестовая.

— Вот наглая шпана, — огорчился Фирсов. — Я же тебя спас.

— Спас, потому что сейчас за тобой начнет охоту вся безопасность «Правителя». А ты сам администратор, бюрократ и электронная крыса. Тебе, чтобы выжить, нужны люди, которые умеют прятаться и выживать в городе с оружием в руках.

Под никелированными инструментами хотелось лечь и сразу же умереть, так что Постников удивлялся, как ему удается говорить так складно и длинно. Обезболивающие препараты уже не помогали, в кровеносной системе плескалось слишком много агрессивной химии. Робот мог частично нейтрализовать ее до условно безопасного уровня, но вот с болью теперь даже не пытался бороться, чтобы не отправить пациента в кому.

— Ну да, как-то в этом роде, — не стала отпираться бюрократическая крыса.

— Так, — иностранец негромко хлопнул в ладоши, переключая на себя внимание. — Теперь для новых зрителей. В здание зашел целый наниматель и один. Вышел уже не целый и не один. Что было в серии, которую я пропустил?

— Этот муфлон сидел под домашним арестом. А к нему пришли с Коробовыми. Как раз по ходу нашей увлекательной беседы… Я их убил, потом мы бежали.

Бес не сдержался и снова глухо застонал. Медицинский робот обкалывал его гепатопротекторами и одновременно запустил металлическое щупальце прямо в грудную клетку, поддерживая работу перегруженного сердца.

— Муфлон? — не понял Кадьяк.

— Очень плохой человек.

— А, понял. И автоматы Коробова, — уточнил наемник.

— Все так, — выдохнул Бес.

— Nom de Dieu! De plus en plus intéressant! — наконец перешел на родную речь наемник. — С вами не скучно.

— Нас чуть не грохнули, а вы железки меряете, — фыркнул спасенный и явно неблагодарный гроссмейстер.

Бойцы не ответили, напряженно размышляя. Момент, который совершенно не отрефлексировал бюрократ — выбор оружия налетчиков — многое значил для профессиональных боевиков.

— Рассказывай, буржуазный кровопийца, кто тебя хотел пришить в обход правления, — потребовал Бес. — Для начала.

— Как догадались? — озадаченно спросил Фирсов.

— По совокупности причин. Но прежде всего по стволам. Поскольку…

… поскольку давным-давно в СССР озаботились тем, что масса военнослужащих непосредственно в перестрелках участвует редко или не участвует вообще, поэтому им требуется не полноценный автомат, но что-то более компактное, ухватистое. Пистолеты-пулеметы в СА традиционно недолюбливали, кроме того хотелось что-то под стандартный патрон Лютого, оптимизированный для автоматического огня. Так стартовала программа под смешным названием «УКВАо», то есть «универсальный, компактный, вспомогательный, автоматический образец». Поскольку Советская армия, не щадя сил, боролась с демоном унификации, по итогам десятилетней разработки на вооружение было принято сразу два образца, автомат Ткачева с магазином в рукояти, а также Коробов, сделанный по схеме «булл-пап», которая в Союзе называлась «обратно-развернутой» или «ствол-ружье».

Ткачевыми предполагалось вооружать «вторую линию», то есть штабистов, офицеров, экипажи боевых машин и так далее. Коробовы предназначались главным образом для десантуры всех мастей. ТКБ отличались великолепной точностью и компактностью (фактически ствол + патрон, вот и вся длина), а с остальным по итогам более-менее массовой эксплуатации все оказалось куда менее радужно. Международная напряженность росла, в воздухе уже носился призрак очередной Мировой, так что «обратно-развернутые» в конце концов, от греха подальше отозвали на длительное хранение, снова перевооружая бойцов на более привычные Судаевы. А после войны было чем заняться, поэтому про ТКБ забыли на много лет.

Второе рождение Коробовы получили во времена «конвергенции» с приобщением к буржуазной жизни с ее побочными эффектами. «Ствол-ружья» оказались прекрасным оружием для скоротечных городских перестрелок, к тому же недорогим — их было проще списывать и красть, потому что складировали второпях, с повсеместными нарушениями. Хотя производство прекратилось много лет назад, характерные автоматы регулярно поминались в криминальных сводках, часто мелькали на записях уличных репортеров гонзагамо.

Проблема была одна — благодаря склонности редко, но без предупреждения «клинить» ТКБ прочно занял нишу «середнячков», то есть оружия слишком дорогого для мелких «торпед» и слишком ненадежного для высококвалифицированных исполнителей. Из него можно было покрошить в несколько стволов, например, машину какого-нибудь буржуя умеренно среднего полета. Но Коробов никогда не смог бы оказаться в руках агентов, идущих убивать серьезного клиента в охраняемом здании богатого синдиката. Если только исполнителей не наняли буквально «по звонку», второпях…

— Я вижу так — подытожил Бес. — Тебя крепко подсидели, вплоть до ареста на дому. Но до устранения в рабочем порядке довести не сумели, отсюда и бардак, выходить нельзя, а принимать звонки со стороны можно. Ты сидел и ждал, недоброжелатели интриговали, пытаясь заполучить твою голову, а когда вдруг объявился новый неизвестный контакт, у кого-то сдали нервы. И по твою душу пришли быстро купленные спецы. Не лучшие, но что было под рукой прямо сейчас.

— Ну-у-у… — потянул Фирсов, глядя в сторону.

— Только не лгать, — хмыкнул Кадьяк. — Я конечно не допросчик, но температуру и зрачки считывать могу. А у тебя «золотой маски» нет, врать технологично не сможешь.

— В общем, угадали, — мрачно и вымученно сдался Фирсов, а затем буквально в нескольких фразах описал незамысловатую историю о двух родственниках, которые много лет довольно успешно карабкались по трестовой лестнице, поддерживая друг друга. До тех пор, пока один не оступился, а другой решил, что старшему лучше падать в одиночестве. Причем падать быстрее и с концами.

— Драма, — заключил Кадьяк. — Шекспир.

Автохирург пожужжал еще немного, мигнул зеленой лампочкой. Поставил пациенту капельницу с кровезаменителем и ушел в режим ожидания, раскинув по-паучьи все конечности, чтобы заменить расходники, а также продезинфицировать остальное.

— Надо будет ему память вычистить, — подумал вслух Кадьяк. — Я блок ему воткнул, конечно, ни одного бита не запишет, но все равно… Эй, как самочувствие? — осведомился наемник. — Еще живой?

Бес покрутил головой, осторожно, чтобы не тревожить зашитые и склеенные ткани. На лице кибернетика застыла гримаса боли пополам с отвращением.

— Терпимо, — выдавил он, наконец.

— Сегодня-завтра отлежишься, — подытожил Кадьяк. — Затем поищем врача, автоматик это хорошо, но все-таки эрзац. А теперь о деле.

Наемник деловито извлек из кобуры на поясе один из антикварных револьверов и приставил его к носу Фирсова. Гроссмейстер комично скосил глаза на ствол, который в таком ракурсе представлялся огромным, несмотря на то, что «pocket»