Мотылёк над жемчужным пламенем (СИ) - Прай Кэрри - Страница 24

Передо мной стоит смолистая брюнетка. У нее красивая внешность, но в тоже время отталкивающая. Она удивлена мне, так же, как и я ей.

– Витя дома? – спрашивает она.

– Прости, а ты кто?

– Джоконда.

– Проститутка? – вырывается у меня.

Девушка улыбается.

– Нет. Подруга.

В этот момент Звягин выходит из ванны. Устало вздыхает. Ему не нравится происходящее. Подойдя к двери, он вежливо просит Джоконду удалится. Слишком вежливо, что совершенно на него не похоже.

– Кто это? – возмущаюсь я, когда та уходит.

– Мой друг.

– Ты дружишь с проститутками?

– Она не такая.

– А какая она?

– Замечательная.

Мне больно. Он не должен так говорить.

– Что вас связывает? – мой голос ломается.

– Мы спим вместе, – не стесняясь признается он.

Больно. Почему так больно?

– Это неприятно.

– Если тебе от этого станет легче, я спал с ней. Спал.

– Мне нелегче, – отчужденно проговариваю я.

Витя ударяет кулаком о стену.

– Хватит, Варя! Не смей ревновать меня!

На глаза накатываются слезы.

– Ты жестокий! Бессердечный!

– Я рад, что ты поняла это только сейчас! А теперь выметайся!

– Что?

– Пошла вон!

– Ты выгоняешь меня? Ночью?

– Не вижу разницы!

Взбесившись, Звягин выставляет меня за дверь. Следом выкидывает вещи. Мне трудно поверить в происходящее, но это происходит. Изнемогая от собственной беспомощности, сползаю вниз по стене. Плачу. Слезы утираю бубоном шапки. Никакой ожог не сравниться с той болью, что пульсирует сейчас на сердце.

Мне холодно. Жалко саму себя.

– Ненавижу! – кричу на весь подъезд и снова плачу.

Спустя час рыданий понимаю, что его не волнуют мои слезы. Смирившись с горькой правдой начинаю засыпать. Я готова замерзнуть заживо, но не готова возвращаться домой. Только не сейчас.

Во сне хорошо. Кто-то нежно поднимает меня и возвращает в тепло. Укладывает на кровать и накрывает одеялом. Я не хочу просыпаться.

[1] Aerosmith – Музыкальная группа, вероятно, самый важный представитель американского хард-рока. Группа черпала своё вдохновение в британском блюз-роке, доминировавшем на рок-сцене в конце 1960-х.

[2] Pink Floyd – Британская рок-группа, знаменитая своими философскими текстами, акустическими экспериментами, новшествами в оформлении альбомов и грандиозными шоу.

[3]Порнофильмы – российская панк-рок-группа из города Дубна, основанная в 2008 году.

Вербное воскресение. Мне пять. Я скрепляю проводки металлического моторчика с батарейкой и чувствую себя гениальным ученым. Мальчик, который выкинул сломанную машинку на помойку оказался настоящим глупцом, потому что незаслуженно обесценил важную деталь игрушки. Однако я нашел ей применение и скоро запущу в ванну непотопляемый корабль, а может и того лучше – подводную лодку.

Дома я один, только и слышно как хрипит старое радио на кухне. Мне хочется есть, но я всячески игнорирую надоедливую потребность, ибо мудреное изобретение требует максимального внимания и непоколебимой выдержки. Плотнее прижимаю кусок пластилина, что отковырял под раковиной, и слышу характерный звук – завелся! Мою радость разделяет заикающийся диктор, что живет в пыльном радио, а я принимаю радость как нечто сокровенное, несправедливо редкое и сердцу приятное.

– Граждане, от всего сердца поздравляю! – каркает дядька.

Принимаю поздравления, бросаю лишние детали и, окрыленный, мчусь к двери, но гаснет свет, ноги путаются в безразмерных пижамных штанах, и я падаю на пол. Обидно и больно, но не от падения. Глотая соленые слезы, я вынимаю осколки пластмассы из ладони и содрогаюсь от ужаса. Поломка кораблика – невообразимая потеря, но эта темнота, до дрожи пугающая, парализует тело, отчего слезы кататься ручьем из не моргающих глаз.

– Не плачь, сынок. Не плачь, мой милый, – шепчет мне таинственный голос. – Твой кораблик не сломан. Он покоряет глубины моря.

Шепот принадлежит моей маме.

– Не правда, – хнычу я и до красноты растираю глаза. – Вот – детальки, вот – моторчик вдребезги.

– Совсем нет, сынок. Но не сломан. Пойдем, я покажу тебе.

Тут на мое плечо опускается теплая рука, я накрываю ее своей, но обернувшись, никого не вижу. Темнота и только. Жуткая, пронизывающая до самых косточек, хоть и до косточек одна лишь кожица.

– За мной, сынок, – протягивает манящий голос, и я послушно следую за нежным звучанием. Иду уверено, не боясь ударится. – Сюда, сюда.

Скрип открывающейся двери и яркий свет – как окно в другую реальность. Переступаю порог ванной комнаты и замечаю кораблик. До невозможности красивый, он покачивается на слабых волнах проточной воды с ошметками ржавчины. В голову тут же лезут будоражащие мысли, будто бы кораблик тот в логово пиратов угодил или дно пробил на мели да все золото награбленное подрастерял.

– Это твой кораблик, милый. Он цел, – говорит невидимая мама.

– Не мой, – вздыхаю я, опустив голову. – У меня подводная лодка была.

Тихий смех звучит в голове, он ударяется о кафельные стены, разбиваться и неестественно множится. Щекочет затылок. Даже глушит.

– Твоя лодка – подводная, солнышко. Присмотрись внимательнее. Глянь, как под воду погружается.

И тут как по волшебству кораблик ко дну тянет. Сердце замирает от мысли, что сейчас беда случится.

– Нет! – вскрикиваю я. – Он тонет! Там ведь люди!

– Как же так?

– Спасать их нужно!

– Так спаси…

Легкий толчок в костлявую спину, и я делаю шаг. Взбираюсь на бортик ванны, смотрю вниз, но нырнуть не решаюсь. От ржавой водицы исходит пар, поди там кипяток, но вот засада – кораблику-то хуже!

– Ныряй, сынок, не бойся, – поторапливает мама, а у меня нет повода не доверять ей. – Все будет хорошо, вот увидишь.

Во мне решимости больше, чем веса. Закрываю глаза и уверенно выставляю ногу. Густой пар обжигает пятку, но я готов, ведь мама зла мне не желает.

– Быстрее… Давай же… Ну…

Мое тело уже готово полететь в воду, но точно черт схватился за мою пижаму и что есть мочи тянет назад. И снова гаснет свет. Ей богу кто-то издевается.

– Скорее, Витя. Помоги им.

– У меня не получается, – злюсь и паникую я. – Не получается.

– Постарайся, милый.

Мое детское терпение ломается, как тонкая корка льда на лужице, я спрыгиваю с бортика и хватаю за грудки того, кто вздумал мне мешать. С ярым криком тормошу негодяя и бью его об стену. Злость прибавляет мне сил, и я уверен, что не помилую то существо. Всем своим с кулак сердцем желаю ему смерти. Бью. Еще. Еще. Но что-то острое вонзается мне в щеку и заставляет проснуться…

– Ты с ума сошел, Звягин? – с надрывом шепчет Варя. – Отпусти меня.

Открыв глаза, я с ужасом принимаю реальность: глубокая ночь, моя разрушенная комната, до смерти напуганная Варя, вдавленная кулаками в шкаф и с красными следами на лице. Над дрожащей губой виднеется свежий, густо-вишневый синяк, который без сомнения оставил я. Волосы растрёпаны. Глаза заспанные, мокрые. Разжимаю задеревеневшие пальцы и шарахаюсь от нее, словно от привидения.

– Да что с тобой? – откашливается она, держась за шею.

Чувствую, как пальцы спутало тонкими нитями. Светло-русые волосы остались на них. Отрезвляющая реальность обрушается на голову холодным потоком – что я за чудовище? Что за монстр? Страх самого себя подкашивает ноги, я сажусь на кровать и хватаюсь за голову. Туман перед глазами рассеивается, отчего становится только хуже. Ладони потеют. Ступни покалывает. Тремор.

– Витя? – шепчет Тарасова, садясь рядом. – С тобой все хорошо? Боже, ты так меня напугал. Ты был сам не свой.

Меня ни на шутку нервирует, что она видит меня слабым; что лезет в мою жизнь; что требует объяснений и заставляет оправдываться. Сожаление о том, что вернул ее в свою комнату приходит незамедлительно. Немного рад, что напугал ее.