Слезами горю не поможешь (СИ) - Лазарева Светлана - Страница 52

— С этого ракурса ты нравишься мне, определённо, больше, — тихонько прошептал охрипший голос прямо в ухо, вызывая сладкую дрожь и нашествие мурашек — ненужные ощущения в данной ситуации.

— Раэль, ну ты и гнус! Между прочим, я своей жизнью ради тебя жертвую, — возмутилась я слабеньким, дрожащим голосочком.

— Никогда не рассматривал происходящее с этого ракурса, — с намеком на мой многострадальный зад задумчиво протянул Раэль, плавно опускаясь с другой стороны «плахи».

— Ей! Тут занято, — возмущённо ответила я, ощутив лёгкие прикосновения и дурея от непосредственной близости моего медведика.

— Так подвинься. Хотя нет, не двигайся, минут пять… — и заржал.

Задохнувшись от возмущения, резко подняла сначала голову, но сверлить пронзительным недовольным взглядом из положения лёжа неудобно, поэтому, да простит меня медвежий бугай, разогнулась, приняв вертикальное положение, возмущённо посмотрела прямо в ухмыляющиеся серые глаза, и хотела уже сказать что-нибудь эдакое и малоприятное, как нас прервали. Каллисто, неизвестно каким образом, материализовалась прямо из воздуха перед алтарем, прервав идиллию, и с глубоким поклоном произнесла:

— В эту великую ночь, зов предков привёл Вас сюда, направляя и оберегая в пути. Духи самой жизни благословляют ваш выбор, окрашивая его «цветом крови» — в знак самопожертвования, «цветом глаз» — в знак великой душевной любви, «цветом страсти» — в знак плодородия, «цветом соития» — в знак наивысшего наслаждения.

— Чего там с соитием, — затараторила я, шёпотом произнося фразу, надеясь что меня не услышит никто, кроме Раэля. Правда, надеяться на это не стоило, плачевный опыт уже был, — Перескажи, а?

— Да ничего интересного, — меланхолично ответили мне, отмахнувшись, как от назойливой мухи.

Медведи под монотонное завывание окружили нас плотным кольцом в знак уважения перед волей духов — опустились на одно колено и внезапно замолчали, внимая словам встречающей.

— Нет уж, объясни! Нас сейчас убивать будут, или они передумали, задумав нечто более… зрелищное? — в панике протараторила в голос.

Реплика, произнесенная в полнейшей тишине, привлекла всеобщее внимание. Мишки начали хмыкать и улыбаться, периодически перемигиваясь друг с другом, и бросая непотребные взгляды, окончательно вгоняя меня в краску. Если бы не Каллисто, грозно взирающая на всех, с высоты своего роста, народ разразился бы хохотом, но серьёзная дама не позволила прервать церемонию моего убиения, хлопнув в ладоши, произнесла громко и внятно:

— Кровь к крови! Душа к душе! Тело к телу! — и спокойно взяв меня за руку, молниеносно взмахнула другой рукой, вспоров беззащитное запястье, мгновенно обагрившее алтарь алой кровью. Не сразу сообразив, что произошло, я, даже не пытаясь отнять руку, со странным спокойствием смотрела на капли крови, мерно стекающие в желоб алтаря. С несвойственным мне спокойствием повернула голову и серьёзно сказала:

— Я готова отдать жизнь, главное, чтобы жил ты, — и посмотрела прямо в серые любимые глаза. Эти слова, в той или иной форме, крутились в моей голове. Просто я не могла найти нужную форму, подобрать необходимые слова, чтобы выразить все те чувства, которые поселились во мне, заставляя коротать ночи без сна, разглядывая потолок, вздыхать по ночам и помнить, помнить до мельчайших подробностей цвет серых любимых глаз.

Раэль протянул своё запястье, медленно проследил за стекающей кровью, одарив меня внимательным взглядом, и поднялся с колен, увлекая меня за собой. Выпрямился, громко вздохнул и выпалил:

— Станислава Владар, я люблю тебя, — судя по сжатым кулакам и напряжённому лицу, признание далось нелегко. Раэль смотрел в мои глаза и, явно, ждал ответа. Признание для таких как Раэль равносильно признанию в собственной слабости, впрочем, это меня заботило меньше всего. Ответить не дали, Каллисто, пробурчав что-то на тему молодость, любовь, спешка, сунула в мои руки огромный кубок, на дне которого бултыхалась жидкость подозрительно красного цвета, по всей видимости, наша с Раэлем кровь, та самая, что текла по желобам, соединенным в единое целое в центре алтаря.

— Кровь знает больше человека и помнит сокровенные тайны мироздания — вымолвила Каллисто, протягивая кубок сначала мне, — вкусите нектар, что духи припасли для вас, тот, что несёт суть всего бытия. От этих слов меня передернуло, а если считать полное отсутствие желания пить эту гадость, то передернуло меня дважды.

— Всего лишь глоток, — утешающе прошептал медведик. И я глотнула, поперхнулась, но рта не открыла, стараясь выполнить все как велено, боясь испортить странную церемонию абсурда. Что от меня хотели, я так и не поняла, но убивать, кажется, передумали, что неимоверно радовало. Раэль взял кубок из моих слегка подрагивающих рук и залпом допил кровь, судя по его скривившейся физиономии, «с огромным удовольствием». Сие действие проходило в гробовом молчании, и как только магистр испил вкусную, сладенькую кровушку, народ облегчённо вздохнул, намереваясь продолжить церемонию, только уже с другими действующими лицами.

Медведи пришли в неистовство. Монотонный бубнеж плавно перерастал в незабываемую песню на незнакомом тягучем языке, тела двигались в искореженном нервном танце, то неистово дрыгая конечностями, то резко встряхивая головой. Проследив за странными телодвижениями, которые к тому же казались пугающими и в то же время волнующими, пришла к выводу, что делать мне больше нечего на этом празднике жизни, и умоляюще посмотрела на медведика. Он все понял и, откланявшись, потащил меня к небольшому шатру. И вот только сейчас я вспомнила про Эми!

— Постой, — вымолвила, — пусти!

— С ней все в порядке, — хмыкнул Раэль, предугадывая мои мысли, продолжая тянуть меня в сторону. — Ей ничего не грозит.

— Откуда тебе знать?

— Волосы, — пожал плечами, — они не красные. Зов не нашёл отражение в её душе, тело не подчинилось отголоскам силы, звучавшей песней в ее голове. Девушка не подчинится медведю, никогда не обретет дух медведицы, а значит, она бесполезна для нашего рода. Принести потомство может только сильная медведица, храбрая и добровольно вступившая в наши ряды.

— Вот это называется добровольно? — махнула рукой в сторону, открывающегося великолепия. Подумав, вытерла губы, красные от крови и добровольно пошла за Раэлем, периодически, с сомнением, оглядываясь.

Бедные девушки сидели все в той же позе, раскачиваясь из стороны в сторону, подобно былинкам на ветру, яркого блондинистого пятна видно не было. Довольно вздохнув, двинулась на Раэлем.

— Её отпустят?

— Уже отпустили, их обоих. Ведьмак готов отдать жизнь, это знаешь ли больше, чем от него требовалось.

— Нас отпустили тоже из-за верберской коронной фразы? — ухмыляясь, спросила я.

— Разве я не сражался, как настоящий рыцарь, пытаясь вырвать победу на поле боя? — ответил магистр и внёс меня в шалаш на руках, что очень удивило, напомнив что-то такое, что давно вертелось в моей голове, ускользало, но никак не давалось в руки.

— Нет, ты боролся как зверь, голыми руками разрывая тело соперника в борьбе за свою самку! — воскликнула я, смеясь. — Но все же, что означает эта загадочная фраза! Раз уж меня не прибили, заставляя воплотить собственные слова дословно, могу предположить что смысл, в данный момент, ускользающий от моего натруженного мозга, очень прост и имеет, таки, ритуальное значение. Что-то типа, возьми меня если сможешь или кто первый — тот орелЬ! — в хохоте споткнулась о шкуру неведомого зверя и, совершенно растерявшись, приземлилась на колени, упираясь многострадальной головушкой в пол.

— Заманчиво, — протянул Раэль, приближаясь сзади и плавно охватывая, нет, не многострадальную голову, а очень даже обычную, правда, чересчур неугомонную, заднюю часть.

Ответить я не смогла, хоть и пыталась, правда, ничего членораздельного так и не вырвалось из моего рта. Я возмущенно зашипела, стараясь принять более или менее удобную позу для сопротивления, но этого мне не позволили. Просто приподняли с колен и, дав разогнуться, прижали с бешеной страстью к своей груди. Тяжёлое дыхание опалило ухо, поддавшись неведомым ощущениям, я просто закрыла глаза, поддавшись эмоциям и дикой усталости, расслабилась. Раэль целовал мою шею, мягко гладил волосы, иногда зарываясь в них носом, забавно что-то шепча на странном тягучем языке. Я не понимала ни слова, не стремилась отвечать и, кажется, совершенно забыла, где нахожусь, полностью поддавшись странным приятным чувствам: тепла, нежности и защищенности, таким знакомым и таким потерянным. Странные шепчущие голоса, с недавнего времени, поселившиеся во мне, мягко пели, шептали, и звали, заставляя душу трепетать, воспламеняться от охвативших чувств, и рваться к моему медведику. При каждом движении волосы вспыхивали огненными всполохами, обвивая мою шею и, как живые, тянулись к Раэлю, стараясь окутать его, захватить, не дать уйти, только не в этот момент. Я не понимала, где я и что со мной, растворяясь в сладостных прикосновениях, снова и снова погружаясь в неистовый танец, танец безумной любви, страсти, нежности. Моё сердце всегда принадлежало только ему, я знала это всегда и только сейчас осознала, что жизнь без него это ад на земле.